Послал ее подальше.

И ждал обеда. Они договорились с Марой встретиться в кофейне, куда она благополучно опоздала. Влетела в зал позднее назначенного времени на четверть часа, запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Он помог ей снять пальто и повесил его на вешалку. Она, чуть подпрыгнув на месте, поцеловала его в щеку и приземлилась на диванчик.

— Наша завуч на больничном, — защебетала она, листая меню, но не читая его. — Я ей по телефону объяснила, что произошло. Но раньше вторника не выйдет точно. Поговорила с Натальей Васильевной, психологом. Будем присматриваться к детям… Знаешь, мне кажется, это не может быть кто-то из моих. Они, вроде, привыкли ко мне.

— Хорошо, что поговорила, — улыбнулся Макс.

День как-то заметно улучшился, когда к столику подошла Мара. Макс забрал у нее меню и сам сделал заказ подошедшему официанту.

— Вряд ли до среды он выполнит свои угрозы. К тому же, это могут быть просто угрозы. И осуществлять их он не собирается, — сказал он.

— Мне почему-то кажется, что если бы это, и правда, был суицидник, он бы никаких писем не писал… Но у них такой сложный возраст! Они же назло могут вытворять все, что угодно!

— Могут, они многое могут, — ответил Макс, вспомнив утренний разговор с сыном.

— Сегодня Кудинова пару отхватила, — тяжело вздохнула Мара, достала салфетку, стала ее раскладывать на столе, а потом складывать обратно. И, словно бы читала его мысли, продолжила: — Вообще не думает об учебе. У нее любовь. С твоим Кириллом.

— Да ладно! — брови Макса взлетели вверх. — А он-то хоть пары больше не хватает?

— Нет, он молодец! — засмеялась Мара. — Если бы еще биологию не прогуливал, ему бы цены не было!

— У него бывает, — хохотнул Вересов, — да и у меня бывало. И не только, когда случалась… эмм… любовь.

— В этом я даже не сомневалась, — Мара чуть подмигнула ему. — И я с тобой разболталась совсем. У меня сейчас окно, а я вместо того, чтобы готовиться к открытому уроку… вот! — она развела руками и окинула взглядом зал кофейни.

— Только не говори, что тебе это не нравится!

— Ужасно нравится! — фыркнула она. — Так. Мой день обсудили. Кирилла тоже. У тебя как дела?

— Могло бы быть и лучше, но в целом неплохо.

— Ну, если тебе не шлют анонимки с угрозами суицида, то, и правда, неплохо, — засмеялась она, откинувшись на спинку дивана. Вышло довольно неловко, потому что едва она приняла удобное положение, мимо нее промчалась молодая женщина в манто из голубой норки, грохоча каблуками по полу. Она задела Мару за локоть и сделала еще ровно два шага, добежав до диванчика напротив.

— Двигайся! — жизнерадостно потребовала она, глядя на Макса.

— О, привет! — улыбнулся Макс, двинулся по дивану и поцеловал ее в подставленную щеку, когда она села рядом. — Это Марина, это Лина.

— Приятно! — бросила Лина, не глядя на Мару, и, не успела та открыть рот для взаимного «приятно», как продолжила. — Вы с Борисоглебским совсем охренели? Раздели нас с Сашей Мазур практически до трусов! Так и вижу, как потом ржали!

— А вы бы нас и без трусов оставили, дай вам волю, — улыбнулся Вересов.

— Даже не сомневайся! Всю жизнь мечтала посмотреть, что у тебя в штанах, да очередь великовата.

— Оригинальные у вас мечты, госпожа Мильх, но неосуществимые.

— Да прям! — расхохоталась Лина. — Борисоглебскому передай, что он засранец. И ты засранец, но это я тебе и год назад говорила!

— Обязательно передам. Он будет в восторге.

— Между нами говоря, они с Мазур стоят друг друга, — подмигнула она и тут же примостила обе ладошки на его плече: — Кстати, дорогой, приезжай-ка ко мне на недельке. Тут такое дельце нарисовалось, сказка! Еще поиграем. Жестко. Тебе же нравится?

— Кстати, приеду. Если дело интересное — обсудим. Лин, ты извини, у нас времени немного, — он перевел взгляд на Мару и подмигнул ей. Мара уронила вилку и нырнула за ней под стол.

— Ой, да я сама все бегу, бегу, ни на минуту не остановлюсь! — продолжала верещать Лина. — Но я так рада, что встретила тебя здесь! Все, все, бегу дальше. И ждууууу!

Она быстро поцеловала его в уголок губ в тот момент, когда Мара вынырнула из-под стола. И через минуту уже упорхнула из кофейни.

— Так вот… — вернулся Макс к разговору, прерванному традиционно фееричным явлением Элины Мильх. — Записки от суицидников мне получать не доводилось. Но вот моя новая помощница, похоже, может довести до самоубийства даже самого непоколебимого жизнелюба.

Мара только хмыкнула. Она выглядела бледной, но при этом на щеках ее предательски алели два пятна. Она медленно выдернула еще одну салфетку и протянула ее Максу.

— Помаду вытри, пожалуйста.

— Лина в своем репертуаре, — усмехнулся Макс, вытирая губы.

— Да? И ты тоже?

— В смысле?

— В буквальном. Ты считаешь, что это было нормально? — она кивнула на дверь, за которой пару минут назад скрылась госпожа Мильх. — Она же на тебе повисла!

— Ну не я же на ней!

— То есть мог и ты? Ну круто! — вспыхнула Мара, схватилась за сумку и судорожно стала в ней рыться.

— Нет, не мог! — он с улыбкой наблюдал, как она возится. — Не придумывай.

— Я еще и придумываю? — ее глаза сделались круглыми и сердитыми. — Макс! Эта баба поцеловала тебя у меня на глазах, отпустила пару пошлых шуток, а ты… ты… рад стараться! — вскочила из-за стола и повернулась к вешалке, сдергивая пальто. — Спасибо за обед! — буркнула она, не оборачиваясь.

Вересов тут же оказался рядом и притянул ее за плечи к себе.

— Марин, ты что? Не драться же мне с ней.

— Действительно! Зачем драться? У вас с ней другие «игры»! — Мара повела плечами, скидывая его руки, и стала решительно одеваться.

— Да, другие, — Максим снова обнял ее. — В зале суда. При десятках свидетелей.

— С последующим празднованием окончания процессов в интимной обстановке!

— Ну послушай, все что было до тебя — осталось в прошлом, — он потерся носом о ее висок. — Теперь в моей интимной обстановке есть только ты. Ты же это знаешь.

Мара вытянула руки вдоль тела, бросив возиться с пуговицами, и медленно повернулась к нему.

— Наверное, знаю, — шепотом, чтобы никто не слышал, кроме него. — И если это изменится… я… — она замолчала и уткнулась лбом в его плечо.

— Это не изменится.

Она вздохнула. Зажмурилась. Шевельнула губами:

— Никогда-никогда?

— Никогда-никогда, — прошептал Макс и прикоснулся губами к ее волосам.

Она резко подняла голову и подставила ему свою улыбку — для поцелуя.

На работу он возвращался в умиротворенном настроении. И думал о том, что Кирилл Кириллом, а надо определить ее статус. Если не жены прямо сейчас, то хотя бы невесты.

В офисе занимался чем-то обычно-привычным, когда в конце рабочего дня вызвал к себе новую помощницу, поймав в голове свежую мысль, что завтра можно будет смело остаться дома.

Настя вошла с новехоньким блокнотом и ручкой внушительного красного цвета и стала возле стола, решительно вознамерившись немедленно удовлетворить своего шефа, чего бы он ни потребовал. И тут же ринулась в бой:

— Заседание в Голосеевском суде по делу Григорьевых перенесли на восемнадцатое февраля. Ярослав Сергеевич хочет отказаться от ведения развода Каргина, но сегодня не смог с вами переговорить. И еще звонил некий… — она перелистнула страницу блокнота, внимательно вчиталась и продолжила: — некий господин Еремеенко.

Оторвавшись от своих заметок, Макс удивленно воззрился на Настю.

С господином Еремеенко, занимающим крайне солидный пост в Министерстве юстиции, Максим Олегович познакомился лет пять назад. Тот возник в его конторе со своим разводом и списком имущества, которое он желал оставить за собой. Что Вересов и претворил в жизнь с точностью до серебряной вилки. Макс так никогда и не узнал, кто прислал Еремеенко к нему. Но точно знал, что за эти пять лет в его конторе были те, кому об адвокате Вересове рассказал именно Еремеенко. Однако его звонок озадачивал. Еремеенко не был женат. Значит, развод ему не нужен. Быть может, брачный контракт? Во избежание, так сказать…