– Уголовное дело? – Мисс Олвинг сделала вид, что удивлена, но, признаться, это получилось у нее не слишком убедительно. – Против кого?

– Против вас, разумеется. Уж не хотите ли вы сказать, мисс Олвинг, что не имеете представления о том, в чем вас может обвинить миссис Уиттен?

– Именно это я и хочу сказать. У нее нет никаких оснований.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Я вообще никогда не видела ее. То есть, вообще никогда не встречалась с ней.

– Когда, повторяю, вы видели ее в последний раз?

– Не знаю… Давно… Несколько месяцев назад. Я видела ее раза два-три, но никогда не разговаривала.

– Итак, несколько месяцев назад?

– Да.

– Вы должны ей что-нибудь?

– Нет.

– А она вам?

– Нет.

– У вас были с ней какие-нибудь дела… Любые дела?

– Нет.

– У вас есть основания ждать от нее чего-нибудь хорошего или плохого, опасаться ее?

– Нет.

– В таком случае объясните, пожалуйста, почему после слов мистера Гудвина о том, что я хочу переговорить с вами от имени миссис Уиттен, вы сразу бросили работу и приехали сюда?

Джули посмотрела на Вульфа, потом на меня, словно на этот вопрос должен ответить я. Убедившись, однако, что я готов к ответу не больше, чем она сама, мисс Олвинг снова перевела взгляд на Вульфа.

– А почему бы мне и не приехать? – с вызовом спросила она. – После того, что случилось… Разве мне не хочется знать, что ей от меня нужно?

Вульф одобрительно кивнул.

– Недурно сказано, но не наилучшим образом, – заметил он. – Боюсь, мисс Олвинг, что если вы будете придерживаться такой линии, мне придется отказаться от расследования, и тогда вами займутся другие. Советую подумать. Не надейтесь, что в полиции поверят вам, а не миссис Уиттен, когда она расскажет, как вы набросились на нее с ножом, пытаясь убить ее.

– Вздор! – воскликнула Джули, и снова в ее голосе прозвучали фальшивые нотки.

– Не убедительно. Да, да, вы пытались ее убить. Я понимаю, как вам не хочется признаваться в этом, тем более что вы, очевидно, считаете, что миссис Уиттен вот-вот умрет. Должен вас разочаровать. Нож лишь скользнул по ребрам, ей наложили швы, и она смогла приехать сюда. Миссис Уиттен почти здорова, если не считать небольшой потери крови. Она даже не заявила в полицию о покушении на ее жизнь. Не заявила потому, что не хочет давать газетам повод для сенсационной шумихи – ведь ее пыталась убить бывшая возлюбленная ее покойного мужа. Тем не менее вам может быть предъявлено обвинение в попытке совершить убийство.

Вульф снова сделал небрежный жест, словно отмахиваясь от возможных возражений, и продолжал:

– Но если вы будете откровенны со мной и согласитесь ответить на несколько вопросов, я гарантирую, что миссис Уиттен не прибегнет к уголовному преследованию. Если бы вы добились своего, и миссис Уиттен была сейчас мертва, я бы не рассчитывал на вашу искренность.

Мисс Олвинг отчаянно пыталась выглядеть спокойной. Однако беда заключалась в том, что ей предстояло тут же, немедленно, решить, какую линию поведения выбрать, – под пристальным взглядом Ниро Вульфа дилетанту такое не по силам.

И все же она не сдавалась.

– Когда это… когда и где было совершено нападение на миссис Уиттен? – спросила она.

– Я помогу вам вспомнить, – терпеливо ответил Вульф, – если вам изменяет память. Вчера вечером, без четверти десять, перед ее домом, когда она выходила из машины.

– Газеты ничего не писали об этом. О таких вещах всегда сообщают в газетах.

– Несомненно. Если только газетчики что-нибудь пронюхают. Но они не пронюхали. Вы, несомненно, просмотрели газеты от корки до корки. Но ведь я объяснил вам, почему миссис Уиттен не обратилась в полицию.

Мисс Олвинг все еще не могла принять определенного решения.

– Мне кажется, вы ждете от меня слишком многого. Даже если бы я призналась в том, чего не совершала… одним словом, даже если бы я действительно пыталась убить миссис Уиттен, у меня нет оснований последовать вашему совету, пока я не узнаю, мертва она или, как вы утверждаете, лишь потеряла немного крови. Не так ли?

Она была права, и Вульф это понимал. Он долго смотрел на женщину, потом повернулся ко мне и сказал:

– Арчи, приведи сюда свидетельницу. Одну. Если другая начнет бунтовать, напомни ей то, о чем я уже говорил: наш разговор с мисс Олвинг должен проходить в очень узком кругу.

Фиби не стала бунтовать. Когда я вошел в комнату на третьем этаже, она разговаривала по телефону, а ее мать сидела у окна с газетой на коленях. Как только я сообщил, что Вульф готов к беседе наедине, она сейчас же, без всякой помощи, встала с кресла. Фиби, закончив разговор по телефону, не замедлила спросить, с какими новостями я пожаловал к ним. Я ответил, что новости она скоро услышит – вероятнее всего, от самого Вульфа, после чего проводил миссис Уиттен к лифту и доставил ее в кабинет шефа.

Ни за что не согласился бы пропустить момент, когда миссис Уиттен предстанет перед Джули Олвинг! На лице мисс Олвинг появилось самое обычное удивление, быстро сменившееся откровенной ненавистью. Я стоял рядом с миссис Уиттен и мог видеть только ее профиль; она буквально застыла на месте, как стальная балка.

– Вот и моя свидетельница, мисс Олвинг, – объявил Вульф. – Полагаю, вы не знакомы. В таком случае, миссис Уиттен – мисс Олвинг.

Миссис Уиттен пошевелилась, и у меня мелькнула мысль, что она собирается уйти, но, оказалось, ей лишь потребовалось опереться на меня. Я взял ее под руку и усадил в кресло, обитое желтой кожей и не такое удобное, как то, в котором сидела Джули. Сам я уселся за свой письменный стол и раскрыл блокнот.

– Вы уж извините за эту, скажем так, своеобразную обстановку, возникшую из-за того, что я вынужден был пригласить вас сюда обеих, – заговорил Вульф. – Однако мисс Олвинг не оставила мне иного выбора. – Он перевел взгляд на миссис Уиттен. – У меня тут небольшое затруднение. Я просил мисс Олвинг рассказать некоторые подробности ее вчерашнего покушения на вас, но она уклонилась (в чем я вовсе ее не обвиняю), поскольку не знала, серьезно ли вы пострадали. Единственное, что мне оставалось – дать ей возможность убедиться в этом самой.

– Как вы узнали, что это была она? – холодно осведомилась мисс Уиттен.

– Очень просто, и скоро я вам это объясню. Но сначала давайте договоримся вот о чем. Я понимаю ваше желание избежать сплетен, но здесь, в узком кругу, я ожидаю от вас полной откровенности и искренности. Вы действительно уверены, что узнали мисс Олвинг?

– Безусловно.

– У вас нет никаких сомнений?

– Не было и нет. В момент удара я обернулась и увидела ее лицо, а в следующее мгновение она отскочила и бросилась бежать. Она что-то крикнула мне.

– Что именно?

– Точно не помню, но что-то вроде: «Я и тебя убью!» Так мне показалось вначале, однако позже я решила, что ослышалась. Я ведь считала, что мужа убил Пампа, а про эту особу не думала. Сейчас, после того как моя дочь вспомнила о незапертой двери – а я тоже о ней вспомнила, – я вполне допускаю, что правильно расслышала слова. Именно это она и сказала: «Я и тебя убью!»

– Ложь! – крикнула мисс Олвинг, обращаясь не к миссис Уиттен, а к Вульфу. – Не говорила я так! Я сказала: «Ты убила его, а я убью тебя!» Сожалею, что не сделала этого… О, как я сожалею!

– Вы едва не достигли своей цели, – проворчал Вульф. – Ну вот, обе и разговорились. А теперь, пожалуйста, забудьте на время друг о друге, насколько это возможно, и послушайте меня. Если уж нам предстоит всем вместе разобраться в этом деле, попытаюсь объяснить, как я пришел к своим выводам.

В эту минуту из вестибюля донесся звонок. По заведенному у нас порядку посетителям открывает Фриц, но сейчас любая помеха была ни к чему, и поэтому, выскочив из кабинета и прикрыв за собой дверь, я сам помчался на звонок. Одного взгляда сквозь стекло оказалось достаточно, чтобы мое предположение подтвердилось: к нам пожаловал инспектор Крамер. Я приоткрыл дверь и, разглядывая сквозь неширокую щель мощные плечи инспектора и его круглое багровое лицо, сказал: