— Я пожелаю станцевать с тобой, — зазвучал в её ушах волшебный, самый прекрасный в мире голос, — вот какое тебя ждёт наказание.

— Мой Мастер так милосерден, — Лера допила вино и поднялась со стула, — Я заслуживаю жесточайшей кары, а он дарует мне величайшую награду, какую я могу вообразить!

Она двинулась к нему, а он навстречу. Его холодные руки легли на её талию, а её руки — на его плечи. Его белёсые глаза смотрели прямо на неё, и она тонула в этом взгляде. Лера и Мастер стали покачиваться под синим ночным светом, льющимся из окна, в тишине и темноте. Музыки не было, но она играла в сердце девушки.

— Так уж это и величайшая награда? — игриво полюбопытствовал Мастер.

— Величайшая! — со стоном выдохнула Лера.

— А если так? — Он впился своими холодными склизкими губами в её губы. Его тонкий, длинный, холодный язык скользнул ей в рот, неся с собой вкус гнильцы. Импульс дрожи прошёл по её телу. Ноги подкосились от сказочного, ни с чем не сравнимого наслаждения. Она пошатнулась и въехала задом в стеклянный стол. Мастер налёг на неё, стол поехал, и раздался звон бьющегося стекла. Что-то потекло по полу. Девушку колотило. В этот момент для неё не было ничего, кроме холодного языка у неё во рту. Прошла будто вечность перед тем, как Мастер оторвался от неё.

— Вот твоё наказание, — зашипел он ей в ухо, пока она обмякшим языком лизала его шею, — но не спеши расслабляться. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты всё помнила, когда тебя отпустит. Теперь ты работаешь на меня. Ты закончишь своё расследование. Ты узнаешь о Гратлоргарне всё и доложишь мне. Будешь докладывать каждый раз, когда что-то узнаешь о нём, или о его друзьях. Ты заставишь его себе доверять, а потом сделаешь с ним то, что я скажу. И не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. Обратишься в милицию — я тебя убью. В прессу — убью. Напишешь в этом вашем… интернете — убью. А попробуешь схитрить — я заставлю тебя сделать с собой такое, что после этого ты сама себя убьёшь. Ты всё поняла?

— Да, мой Мастер, мой любимый, дорогой, милосердный Мастер!

Он ощупал её карманы, достал смартфон и медленно, явно с непривычки набрал номер. В соседней комнате заиграла мелодия из слабого динамика.

— По этому номеру будешь связываться со мной. И не вздумай избавиться от этой твоей штуки: найду и выпотрошу, а потом убью… Эх, сделать бы из тебя куклу, да он почует. Какая жалость, что в живом виде ты эффективнее. Казанцев, вышвырни это отсюда!

Лера почувствовала, как её поднимают за руки. Было больно, но чувство, разливающееся сладким теплом внутри, вытесняло всё остальное. Её спустили по лестнице, вынесли из дома и вышвырнули на асфальт улицы вместе с её пальто, а потом захлопнули ворота. Она, качаясь, встала, сгребла вещи в охапку, и побрела в ночь.

Она не знала, куда идёт, но ей это было не важно. Она теперь работала на Мастера, и он поцеловал её! Он ей всё простил, и дал шанс выразить свою любовь в служении ему! И он поцеловал её! Эх, как жаль, что он остановился, и они не…

И тут её отпустило. Внезапное осознание накрыло девушку. Резко, как будто в совершенно тёмной комнате включили мощный прожектор.

Волна мыслей накатила на неё, и разум начал метаться от одного осознания к другому, сливаясь во всепоглощающее чувство отвращения. Живот скрутило. Она упала на колени, и омерзение от того человека, который назвал себя Мастером, выплеснулось наружу приступом обильной рвоты. Во рту всё ещё чувствовался вкус гнильцы, но это было не самым мерзким. Что он с ней сделал? Чем опоил? Чувство опороченности нахлынуло на Леру. Он изнасиловал её. Нет, хуже! Он надругался над самым важным в ней. Не над телом. Он изнасиловал её душу! Засунул прямо в неё свой похожий на слизня язык…

Леру опять скрутило. Рвота прекратилась, уступив место рыданию. Девушка чувствовала себя ничтожно маленькой и с ног до головы грязной. Ей казалось, будто она вся состоит из грязи, а весь мир смотрит на неё сверху, как брезгливый и чистоплотный человек смотрит на пробегающего по полу таракана. Смотрит и заносит ногу, чтобы раздавить. А потом помыть тапочки…

— С вами всё в порядке? — услышала Лера чей-то голос.

Она подняла голову. Над ней склонился пожилой мужчина, седой, в скромной чёрной куртке.

— Девушка, что с вами случилось? Может вызвать скорую?

— Нет, нет, не надо, — выдавила из себя Лера, борясь со слезами.

— С вами явно не хорошо. Давайте я вызову скорую…

— Не надо. Пожалуйста, не трогайте меня. Со мной всё в порядке.

— Ну, явно же нет. Девушка, на вас лица нет! Как вам помочь?

— Нет, спасибо, мне не нужна… Только скажите, где тут транспорт.

— Вон там автобусная остановка, но вам точно транспорт надо? Вы, кажется, в очень плохом состоянии. Вам плохо? Или вас обидел кто?

— Пожалуйста, вы очень добры, но не надо. Простите, но мне сейчас никто не поможет… кроме меня.

Лера окончательно справилась со слезами и поднялась. Ноги подкашивались. Она посмотрела в ту сторону, куда указывал пожилой мужчина. Спросив у него, как добраться до метро, она, качаясь, двинулась по улице, чувствуя затылком беспокойный взгляд. Но ей и в правду было не хорошо. Её мутило, как от отравления. Глаза и голова болели от слёз. А до сердца уже добирались холодные щупальца страха. О да, тут было чего бояться. Угрозы человека, назвавшего себя Мастером, были точно не пустой болтовнёй, но сам он пугал ещё сильнее. На протяжении всей поездки до дома Лере казалось, будто что-то за ней следит. Ощущение не покидало её даже тогда, когда кроме неё в автобусе была только женщина с ребёнком. Но в салоне автобуса было светло, и в метро тоже. А впереди предстоял путь домой через старый заброшенный сад.

Лера проходила по этой дороге несчётное количество раз, и знала каждое из старых деревьев, росших здесь. Осенью она часто видела, как бабушки собирают фрукты, растущие на них, и даже убеждала этого не делать. В этих старых яблонях не было совершенно ничего необычного. Наверняка через несколько лет их вырежут, и построят на этом месте дом.

Ах, как бы Лере хотелось, чтобы это уже произошло. Она шла знакомой дорогой, но впервые её воображение наполнило каждую тень в этом саду чем-то неведомым и страшным. Ощущение того, будто тысячи голодных и злобных глаз следят за ней, не покидало девушку. Страшные лапы и уродливые морды чудились ей в каждом необычном изгибе ветвей. Она помнила, как эти же ветви выглядят днём, но сейчас это были не деревья, а нечто чудовищное, затаившееся перед прыжком.

Лере вспомнилась сцена из диснеевской "Белоснежки", когда напуганной принцессе тоже чудились ужасы в тёмном лесу, и от этого стало ещё страшнее: к воображаемому бестиарию добавились новые чудовища. Торчащие ветви теперь окончательно оформились в ужасные руки из мультфильма. И вдруг одна из них зацепила волосы девушки. Да, Лера постоянно цеплялась за эту ветку, возвращаясь домой. А теперь ей казалось, что это ожившее дерево пытается схватить её. Она вскрикнула и бегом бросилась к дому. Споткнулась о бордюр и чуть не растянулась на тротуаре, но, не сбавила скорости и, одолев пару метров на четвереньках, понеслась дальше. Казалось, что-то бежит прямо за её спиной и вот-вот лизнёт её длинным скользким языком, а потом сожрёт, да не просто сожрёт, а поглотит в каком-то жутком метафизическом смысле. Но подъезд уже был в одном броске. Вот-вот она окажется у себя дома… А если её и там кто-то поджидает?

И вдруг чёрная тень отделилась от скамейки и схватила её. Самая настоящая, осязаемая. Лера закричала и забилась в сильных лапах, держащих её, но внезапно поняла, что слышит знакомый голос:

— Лера, Лера, ты чего? Это ж я! Да тише ты! Что случилось? Что происходит?

Это был голос Васи. Да, это был он, высокий и сильный. После пережитого шока его появление как будто отрезало злу путь к Лере. В детстве, когда ей было страшно, она закутывалась в одеяло, и воображаемые страшилища как будто не могли преодолеть эту волшебную преграду из ткани и ваты. И вот теперь Вася был таким защитным одеялом. Девушка на секунду тупо уставилась в его лицо, а потом стиснула его в объятиях, уткнувшись носом в его плечо, и заплакала. Вася ответил на объятия и прижал её к себе. Несколько минут они так и стояли, пока Лера не успокоилась.