А еще ему чертовски идет этот черный свитер с воротником под горло, и Эмбер думает о том, что он никогда так не одевался раньше. Несмотря на то, что она просила.

– Привет, – тихо выдыхает Итан.

Она проглатывает свое приветствие. Ей сложно говорить. У нее перехватило дыхание от этих скул, от брутальной колючей щетины и от глаз, отражающих яркие искорки из камина.

Боже, эти глаза…

– Угу, – кивает, наконец, и становится позади кресла, позволяя Райли сесть и укладывая ладони на его плечи.

Они пересекаются взглядами, и Эмбер хватает трех секунд, чтобы выкупаться в этой глубине, от которой за мили разит болью. Опускает глаза в пол.

– А я как раз рассказывал Итану о том, как мы ездили на пляж, помнишь? Через неделю после знакомства.

Райли сжимает ее пальцы, и Эмбер так сильно благодарна ему за это, потому что прямо сейчас готова потерять сознание.

– О, да, как забыть. Я ведь не…

– … не умеешь плавать, – с улыбкой подхватывает Итан.

Эмбер сверлит его губы глазами, боясь подниматься выше.

– Не умела. Райли меня научил в тот же день.

Осуждение вырывается само, никто не улавливает его, но Эмбер готова поклясться, что Итан вздрагивает от этого не прозвучавшего – «Райли научил. Не ты. Я просила тебя, помнишь? Ты сказал, что не нанимался в няньки».

– Вот как, – выдыхает Итан. – Ты, вероятно, отличный бойфренд, Райли.

Парень улыбается в ответ на комплимент, а Эмбер знает, что в словах Итана искренности ноль процентов.

– Ну, когда с тобой рядом идеал, ты автоматически стремишься к нему.

Она хочет, чтобы это поскорее закончилось. Она умоляюще смотрит на отца, но тот игнорирует ее взгляд, а, может быть, и правда не замечает.

Ее бывший и настоящий еще пару минут о чем-то говорят, но она не слышит их. У нее шумит в голове.

В какой-то момент Итан ловит ее взгляд своим, цепляется за него, выуживая душу на поверхность, заставляя сморщиться и сжать зубы.

– Знаете, я пойду, – тихо говорит он, все еще глядя Эмбер в глаза.

Отец тут же начинает отговаривать, просит остаться на ужин. Райли тоже не уступает ему в гостеприимстве.

Но Итан непреклонен. Он просит Эмбер проводить его, и ждет ответа.

Она целует Райли в щеку и просит не слопать все без него.

На улице холодно, а Эмбер без куртки. Она стоит на крыльце и, спрятав руки в карманы своей юбки, смотрит, как мелкие снежинки кружатся в воздухе и тают, не долетая до земли.

– Где твоя машина?

Она знает, что Итан стоит рядом, но не может заставить себя посмотреть на него.

– Оставил на соседней улице. Подумал, что ты сбежишь, увидев меня здесь.

– Правильно подумал.

Сейчас ни Райли, ни отца нет рядом и прикидываться не нужно. Каждое слово Эмбер пропитано неприязнью. Ядом. Отвращением. Итан морщится от очевидной ненависти, но не уходит, словно эти раны – ничто.

– Он… неплох.

– Если ты о Райли, то заткнись. Правда, Итан. Это не твое дело.

Итан кивает и подходит к Эмбер так близко, что у нее подкашиваются ноги. Но она не убегает и не двигается. Проверяет себя, испытывает.

Поворачивает голову, заглядывая в иссушенное болью лицо.

Обжигает дыхание на гладкой щеке. Испепеляет знакомый запах, ударивший в нос. Итан пахнет горьковатой травой и дождем. И крепким, настойчивым одеколоном. Как прежде.

Эмбер стоит больших усилий не упасть. И она сейчас до ужаса гордится собой, потому что не только не падает, но еще и контролирует собственное сердцебиение, запрещая ему учащаться. Просто нельзя. Итан услышит, и это будет проигрыш.

И когда он обхватывает ее за плечи, притягивая к себе, и утыкается носом в участок кожи между шеей и ключицей, Эмбер задерживает дыхание. Не дышит, покорно ждет, пока Итан жадно со стоном втянет ее запах, проглотит его и выдохнет с таким же отчаянным всхлипом.

– Господи, Эмбер, я так соскучился по тебе, – не отрываясь, губами по коже.

Она клянется себе, что это – последний раз, когда она позволяет ему притронуться к себе.

Издает смешок – максимально правдоподобно, и отходит, становясь напротив Итана и заглядывая ему в глаза. Цвет у них мутноватый, серо-зеленый с плотной дымкой тумана сверху.

– Соскучился? Ты серьезно? – собственная жестокость вызывает отвращение, но так нужно. – Господи, Итан, ты правда думаешь, что ты – лучшее, что было в моей жизни? Что я все еще смогу расплавиться от одного твоего взгляда? Я сейчас, возможно, разрушу все твои иллюзии, но ты. Абсолютно. Неправ.

Она не истерит и не машет руками – говорит размеренно и спокойно. И, черт с ним, никто не знает, но она репетировала. Каждое из этих слов вызубрено и давно лежит в закромах памяти, выжидая. А вот и случай.

Итан, не моргая, смотрит на нее, а в глазах у него столько всего сразу, что можно вечность разбираться, какая эмоция сильней.

– Не верю, – грубо говорит он, и Эмбер вскидывает брови.

– Мне плевать, – отмахивается она и проходит мимо, к двери, чуть задевая Итана плечом.

Он ловит ее за руку, притягивает к себе близко-близко, разделяя губы миллиметрами.

Шепчет мучительно-тихо.

– Я верну тебя себе еще до того, как твой отец вынет из духовки рождественскую индейку, Эмбер. Клянусь.

Эмбер моргает, а сердце сбивается с ритма, что вызывает на лице оборотня довольную улыбку.

Они сверлят друг друга взглядами, а потом она вырывается и практически выплевывает ему в лицо:

– Катись ты ко всем чертям!

Она не видит его реакцию, потому что исчезает за дверью. Но ей самой в этот момент катастрофически не хватает воздуха.

– Не знаю, как ты умудрился надраться, Итан, потому что Руби утверждает, что слабый алкоголь на волков не действует. А в этом доме нет ничего, кроме пива и сладких коктейлей. Но, в любом случае, я не буду слушать твой пьяный бред.

Эмбер обходит возникшего на ее пути Итана стороной и идет к бару, где смешной парень в шапке Санты смешивает коктейли под придирчивым взглядом Лолы.

Садится за стойку и стучит по деревянной поверхности ладонью, привлекая внимание бармена.

Итан улыбается и садится рядом.

– Руби не старалась. А у меня было больше года на то, чтобы найти способы чем-то глушить свою боль.

Эмбер розовощекая от обилия выпитого, и ей чертовски идут эти бесовские рожки на голове. Итан любуется ею, пока она делает заказ и машет появившимся в зале Руби, Марти и Тайсону.

– Ну, я тебя поздравляю, – все еще не глядя в глаза, усмехается Эмбер. – Теперь ты можешь похвастаться еще и алкоголизмом.

Ее коктейли еще готовятся, поэтому она пританцовывает в такт играющей музыке и, наконец, поворачивается, встречаясь с Итаном взглядом.

Итан наклоняет голову и, не опуская глаз, делает глоток пива из своего стакана.

Ему не нравится ни музыка, ни атмосфера вечеринки, но Лола сказала, что расцарапает его волчью морду, если он не придет, потому что «ты наш альфа, даже если мы все уже выросли и научились контролю, ты просто обязан здесь быть».

В городе не так много молодых оборотней, а Итан – единственный альфа, что еще остался. И, так или иначе, они все были частью его стаи, даже если он и забросил все волчьи дела на целый год.

– Нельзя быть такой жестокой, Эмбер.

Она закатывает глаза.

Итан думает, что горечь от выпитого почти такая же, как в сердце – черная, пахнет бензином и переливается на солнце.

Он втягивает воздух, с раздражением понимая, что обилие запахов сбивает аромат Эмбер и оттеняет его чем-то неприятным.

Она потирает шею ладонью, и Итан вмиг становится деревянным, как игрушечный мальчик из сказки. Тело словно застывает, замораживая горячую волчью кровь в венах.

Он хочет отвернуться, хочет прогрызть дыру в своей губе, чтобы промолчать, но алкоголь управляет разумом, когда Итан наклоняется к Эмбер и шумно втягивает носом запах на границе ее волос и шеи.

Она замирает и перестает дышать, а Итан чувствует, как офигительно круто бьет по мозгам аромат лайма, текилы и возбуждения.