Едва я принял позу орла и поднатужился, как мне, в самом прямом смысле этого слова, на голову свалилась проблема! Она мерзко заорала одновременно вцепляясь мне в скальп острющими когтями. От такого впечатляющего воздействия сразу на два органа чувств, довольно продолжительный физиологический процесс занял от силы секунды три! Причем, как выяснилось — почему-то без сопутствующего обременения, говоря по-простому — подтираться не пришлось!

Поначалу, стремясь поскорее выпутать из волос перепуганного не менее, чем я, крохотного, недель двух от роду, детеныша местной разновидности дикой кошки, я машинально натянул штаны не озаботившись возможными антисанитарными последствиями.

Поскольку звери эти, обладали далеко не ангельским характером, в чем нам пришлось уже убедиться. Правда без летального исхода с чьей бы то стороны. Пока. Мне очень не хотелось нарушать уже наметившуюся добрую традицию взаимного не причинения вреда, которая висела… э-э… на волосах! Поэтому я и торопился вернуть малыша в дупло, из которого он вывалился, не дожидаясь возвращения его родительницы.

Что никаких отрицательных последствий для моих штанов не приключилось, я смог обнаружить несколько позднее, когда отошел от стресса вызванного неожиданным визитом котенка и элементарно вспомнить об этой детали.

Позднее я неоднократно убеждался, что эффект… э-э… скоростной оправки никуда не делся и в лопухах, как впрочем и во всем остальном для этих целей, я больше не нуждаюсь. В том диковатом, полном опасностей мире, в котором мне теперь предстояло жить — подобное было серьезным преимуществом. И не только для гигиены, но и в плане безопасности: ведь при исполнении столь деликатной, но частой, в смысле — повседневной, миссии, человек со спущенными штанами довольно беспомощен.

Пунктом вторым шло умывание, мытье рук по нескольку раз в день, поддержание тела в приемлемом состоянии и наконец — бич большинства мужчин — ежеутреннее бритье (а у некоторых еще и ежевечернее, если щетина «беспредельничает»)! Все эти процедуры не были такими уж актуальными и даже все вместе, были мало сравнимы с пунктом первым, но их устранение и так-то могло очень облегчить повседневный быт, а уж в пути…

Я бриться ненавижу! Из-за этого даже в институте позволял себе небольшую «брутальноую небритость». Однако бороду и усы я ненавижу не меньше, из-за чего даже «в поле» не доводил свое лицо до состояния такой запущенности, когда бритье превращается уже в пытку.

Способ борьбы с этой неприятной особенностью мужского организма я получил так же спонтанно, как и умение делать кофе. Утром подошел к умывальнику, посмотрел на себя в зеркало и раздраженно подумал в адрес щетины: «Да что б ты пропала, зараза!» С силой явно переборщил, потому, что робкие «наклевыши» нащупал на собственной физиономии только к концу четвертого дня, умываясь после занятий. Это было счастье!

Сильнее я радовался только обнаружив, что кофе перестало «являться» мне во сне, а появляется в любую минуту, стоит только внутренне «потянуть» его, как-будто чашечка стоит на другом конце стола, а ты подтягиваешь ее потянув за скатерть. Это ощущение пришло на чистой интуиции, а вот чтобы получить кофе в местной таре, я потел не один час. С легкость оно стало мне даваться значительно позже, уже в дороге.

Стоило ли вообще возиться? А это как посмотреть! Таскать с собой целый сервиз из беленьких чашек с блюдцами и килограммы чайных ложек — не очень удобно, а бросать их каждый раз после использования… Нет, не то чтобы жаба душила, но как-то не поднималась рука — вроде как частичка дома… И да — на будущее тоже был определенный задел: не всегда стоит привлекать к себе внимание, а кофе может захотеться в самый неподходящий для его чудесного появления момент. Ну как-то так.

Тогда же, уже в дороге, я довел до совершенства «заклинание чистоты», хотя никаким заклинанием оно и не было и делалось так же при вхождение в определенное внутреннее состояние: закрытые глаза, глубокий вдох, затем будто пускаешь невидимый поток по своему телу, ну как-будто стоишь под теплым водопадом. Точно так же и с руками, только и разницы, что площадь воздействия меньше.

Мехраб от этой моей «самодеятельности» бесился по-страшному! Называл безграмотностью и дилетантством. Утверждал, что подобные манипуляции «сырой силой» рано или поздно сыграют со мной дурную шутку или вообще приведут к необратимому магическому истощению.

Не то, чтобы я ему не верил, но поскольку специфика моего дара оставалась для него загадкой и некоторые вещи до которых я доходил случайно или методом «тыка», он не мог объяснить ни мне, ни себе, хоть и делал «хорошую мину» и многозначительно надувал щеки, то мне приходилось и к его советам относиться критически, а то и с изрядной долей скепсиса, что бесило джинна еще больше.

Мне не хотелось окончательно портить отношения с Мехрабом, но и пренебрегать собственным способом работы с манной и отказываться от наработок, очень облегчившими мне пребывание в этом отсталом мире, я не хотел. Поэтому я предложил ему компромисс — все до чего дошел сам, остается в моем пользовании, но в дальнейшем продолжаю изучать магию классическим способом и не занимаюсь самодеятельностью.

А для себя решил, что совершенствоваться во владении сырой силой я смогу и позже, когда джинн меня покинет. Нужно попытаться взять максимум из тех знаний, которые он захочет мне дать, а все, что можно получить опытным путем — оставить «на потом».

Как я уже говорил: неделя отведенная Мерхабом нам на адаптацию, пролетела стремительно. Никаких особых дел не возникло и торчать в этом захолустье и дальше — не имело никакого смысла. Так что одним прекрасным теплым и солнечным утром мы впятером, а именно: я, Мерхаб, Воронуша и две лошадки, отправились в путь.

Сам этот «путь» был определен весьма приблизительно, так что я все утро тихонько напевал себе под нос на разные лады: «Ничто нас не собьет с пути — нам по-фигу куда идти!» Джинн, по утрам традиционно пребывающий «не в духе», искоса и с неодобрением на меня поглядывал, но поскольку пел я реально очень тихо, а гитару, которую Мерхаб почему-то совершенно «не переваривал», даже не брал в руки (хоть и очень хотелось, а движение лошадей «шагом» вполне это позволяло), то не находил повода придраться.

Почему ехали так медленно? А дело в том, что лошадки, создания довольно прихотливые и утомляются, в отличии от описанных в шедеврах мировой литературы скачек, когда герой часами летит галопом, довольно быстро. Поэтому «шагом» на них можно уехать намного дальше, чем тем же пресловутым «галопом» или даже «рысью» и хватит их, в таком щадящем режиме, намного дольше! Можно было бы ехать и переменным аллюром, но зачем? Лошадки ведь и на аллюре потеют, а если мы никуда не спешим, то к чему раньше времени вонять лошадиным потом… Кто пробовал, тот знает, что это отнюдь не духи и даже не одеколон! Короче — шагом.

Мерхаб и я ехали на лошадях, а Воронуша предпочитал ехать на мне, ухватившись коготками за одежду на моем плече и подогнув лапки для лучшей устойчивости. Ему до полного излечения еще требовалось некоторое время, но в своей корзинке, которая абсолютно устраивала его в начале нашего знакомства, днем он теперь сидеть категорически отказывался и перебирался туда с моего плеча, только с наступлением сумерек, отужинав предварительно в нашей компании.

Спать вороненок ложился задолго до наступления полной темноты, а просыпался, кстати, совсем не с рассветом, как его вольные сородичи. Я бы сказал даже — далеко не с рассветом, так что я даже подумывал, что с кличкой поторопился, а назвать его следовало, возможно «Сонюшей», поскольку этот мерзавец даже норовил клюнуть меня в палец, если я случайно будил его без того, чтобы немедленно предоставить трапезу. Впрочем, не исключено, что повышенная сонливость — это ни что иное, как реакция организма на серьезную травму.

Свое негодование он демонстрировал так же и когда мы наоборот — садились завтракать не пригласив его к столу. В этом случае хрипло орущий комок перьев шлепался прямо посреди скатерти и трепыхая здоровым крылом начинал метаться от меня к Мерхабу требовательно разевая рот.