Яна открыла свои огненные глаза и в гневе прорычала, выговаривая каждое слово:
— Пошёл! Вон! Отсюда!
— Всё, всё. Я же хотел как лучше… И это, вы же помните, зачем я приходил? На нас там нападают, вообще-то… Патрик бьёт тревогу.
— Блядь! — Выругалась Яна. — Зашла на пять минут, называется. Это всё ты виноват, Майки!
— Да знаю. — Согласился я. — Всегда и во всём виноват Майки.
Я снял нанизанную на мой член девушку, опустил её на пол, развернул в сторону двери и хлопнул по заднице.
— Беги, одевайся. У нас скоро бой.
Никого из Одарённых я не ощущал. А значит, они ещё достаточно далеко. Быстро выбежал из душа, обтёрся, оделся, и наткнулся взглядом на взъерошенную, но одетую и готовую к бою Яну.
— Ты как? В порядке?
— В порядке, Майки! — Девушка улыбнулась мне, крутанулась вокруг себя и быстрым шагом вышла из моей комнаты.
Через секунду я вышел за ней следом, а ещё через пять минут, все мысли о нашем с Яной приключении вылетели из моей головы. Со всех сторон на нас полезли нападающие. Пока только на первом этаже. Но Одарённых я по-прежнему не ощущал. И это было немного странно.
Звуки боя с первого этажа доносились даже сюда, на второй. Кажется, наших, вернее людей барона сминали, и делали это очень быстро. Я рванул вниз. Пока нет Одарённых, я немного помогу там.
Я успел как раз вовремя. Наши парни прогибались под чужим натиском. И хотя количество было примерно одинаковым, противник явно превосходил в умении, экипировке и тактике. Парней закидывали слеповыми и боевыми гранатами, и после этого лезли на штурм. Раненых среди обороняющихся было очень много.
Я ускорился, рванул вдоль периметра, ломая руки, ноги и шеи нападавшим, калеча и выводя их из строя, и преодолев половину намеченной дистанции, почувствовал приближение основных сил. Ещё две секунды бега, добил первую волну и рванул обратно. Ребят, без обид. Помог чем мог, дальше сами. Я к противнику на голову выше. Они наверняка зайдут сверху, чтобы не топтаться внизу…
Первым двум Одарённым, пролезшим сквозь раскуроченные ставни, я просто свернул шеи, не сильно заморачиваясь и задумываясь. Этих в живых оставлять было нельзя, даже раненые они могут доставить неприятности.
Крыша в нескольких местах треснула, и на наши головы посыпался сразу десяток Одарённых. Четверо спереди и шестеро сзади меня. В широком длинном коридоре я смотрелся очень невзрачно сразу против десятка серьёзных противников. Не думаю, что справлюсь с ними. Где мои парни, где Яна?
Не успел я подумать, как к четвёрке врагов метнулись три тёмные тени, и там завязалась драка. Если одарённые успели поставить щиты, они продержатся и даже получат шанс победить, а если нет…
Я обернулся к шестёрке противников, которых ничуть не смутило, что мне пришли на помощь. Ещё бы, их всё ещё шестеро против одного… Против двух. Из боковой комнаты медленно вышла Яна. В её руке полыхал огненный меч, глаза горели огнём, а за плечами полыхало два огромных огненных крыла, обугливая стены и всё, до чего они прикасались.
Яна вышла в коридор, стала между мной и шестёркой Одарённых, расправила свои крылья в полную силу, и огненной молнией рванула в их сторону, вонзаясь в ряды людей и обжигая их своим пламенем.
— Хорошая девочка. Сильная! — Раздался за моей спиной спокойный голос.
— Думаю, она справится. — Донёсся до меня второй.
Я обернулся и посмотрел на двух мужчин. Я их уже видел, это они висели в воздухе с прозрачными, почти невидимыми крыльями.
Едва я узнал их, как в мою голову вонзилась тысяча игл. Огненных, раскалённых, мощных. Я упал на колени и обхватил голову руками, из моей глотки вырвался тяжёлый стон. Охереть! Вот ты и отбегался, Майки!
Я забыл, как ускоряться. Я забыл, как сопротивляться. Я забыл, как встать на ноги, как стоять и как сражаться. На секунду или на три, но этого хватило. Один из них шагнул ко мне, в его руке мелькнул прозрачный, словно из куска хрусталя, клинок, и мою грудь обжигает холодом, а затем огнём. Ещё два удара крест-накрест, противный хруст в моей груди, и он брезгливо отступает от меня на шаг.
— Вот и всё. — Говорит первый.
— Пойдём. — Произносит второй. — Этот уже не жилец. Расправимся с девчонкой и займёмся поиском пацана.
Давление на мою голову прекратилось, и я упал на пол, заливаясь своей собственной кровью. Через меня переступил сначала один, затем второй. Они даже поленились меня обойти, твари.
С крыши, в отверстия в потолке снова посыпались люди. Три, пять восемь… Они спрыгнули, осмотрелись, и рассредоточились по этажу в поисках жертв.
Воздух потяжелел. По полу и стенам пробежал морозный иней, моя горячая кровь на полу превратилась в замерзшую лужицу. Двигаться, передвигаться стало гораздо сложнее, словно холодный воздух сковывал движение.
Я видел, как мои парни заметались, но слишком медленно. Двое Одарённых накинулись на них, и стали оттеснять в дальний угол. Это плохо, это очень плохо. Узор на моей груди полыхал чёрным, он всё ещё жил, его уничтожить гораздо сложнее, чем меня. Кости и грудные мышцы срастались, но очень медленно. Слишком глубоко мне разворотили грудь. Я даже видел, или думал что видел, своё бьющееся сердце. Сука!
Блядь! Где Гриша? Из него тот ещё боец, у него совсем не тот Дар… Надеюсь, он спрятал мальца и Соню. Это лучшее, что он мог сделать и что я приказал ему исполнить, едва началась атака на поместье.
Яна… Я обернулся. Девушка стояла на коленях перед моими недавними противниками. Сзади неё валялось шесть обугленных, обезглавленных трупов — она справилась. А вот с этими двумя справиться не смогла. Её тусклые, поникшие огненные крылья, выглядели жалко. Один из двух ублюдков приставил к её горлу свой меч и что-то спрашивал у неё, но девушка молчала.
Короткий замах, один из мужчин опускает свой клинок на её крыло и то осыпается пеплом. Яна кричит, воет от боли! Я не знал, что крылья это часть её… Ещё замах, и второе крыло отделяется от девушки и Яна падает без сознания. Надеюсь, без сознания. Твари!
Они стоят над ней и о чём-то перешёптываются. Один из них ставит свою ногу в тяжёлом армейском ботинке, упираясь глубоким протектором в лицо Яны, и задумчиво поворачивает её голову вбок. Замахивается, целясь в обнажённую беззащитную шею, и…
Мне насрать! Пусть моё сердце вывалится из моей долбаной груди, я выращу новое. Или сдохну. Но умереть девчонке не дам. Слишком много моих любимых погибает за меня, из-за меня. Я ускоряюсь, срываюсь с места и бегу вперёд. Каких-то пятнадцать метров я преодолеваю за долю секунды.
Они медленно оборачиваются, словно что-то почувствовав. Кривятся, усмехаются, удивленно смотрят на мою развороченную грудь и на бьющееся в ней сердце. Мою голову снова сдавливают тиски и вонзаются иглы, но я отмахиваюсь от них. Куда там голове! Эта боль кажется такой смешной, по сравнению с болью в груди, с болью за Янку, что я просто отмахиваюсь от неё.
Я вытаскиваю свой чёрный клинок из-за пояса, и вонзаю его первому в переносицу, тому, который поставил свой ботинок на лицо девушки. Моей девушки! Выдёргиваю клинок, и аккуратно разрубаю голову второго точно на две одинаковые половинки. Успеваю увидеть его испуганное и удивлённое лицо, и бью его ногой в грудь, отшвыривая этот ошмёток говна в стену. На, сука! Тварь!
Сзади меня стихает шум битвы. Я опускаюсь на пол рядом с Яной, и оборачиваюсь. Она медленно приподнимает голову, открывает глаза и смотрит на меня, не осознавая, что произошло.
— Всё нормально, Ян. — Говорю я, сам понимая, что это нихера не нормально.
В нашу сторону движется шесть озлобленных и окровавленных Одарённых.
Я медленно поднимаюсь, смотрю на свою почти закрывшуюся рану и ухмыляюсь. Ну теперь поиграем...
Первые двое умирают быстро, за ними ещё один, а потом я словно упираюсь в твёрдую стену. Я не могу пройти ни вперёд, ни назад. Словно меня заперли в прозрачном кубе. Бля! Их всего трое. Я чуть-чуть не успел…
Я слаб. Я слишком слаб для Одарённых. У меня так мало Узоров. Хотя… Может и не слаб. Я хмыкаю и смотрю на трупы под своими ногами, на два трупа возле Яны, на шесть за ней. Невозможно быть самым-самым. В чём-то хорош я, в чём-то Яна, в чём-то тот же Патрик. Из нас вышла бы хорошая команда, если бы нам дали время вырасти, развиться, усовершенствоваться. Не дали, суки!
