Несколько дней спустя я крестил Михаила Васильевича и с тех пор иногда вижу его на службах у нас в храме.

– Батюшка, нужна ваша помощь.

Это снова наша Регина.

– Анна, моя подруга, я вам о ней рассказывала, давно уже, лет пять или шесть тому назад. Так вот, болеет она очень и хочет покаяться.

Год уже как не ходит и практически не встает с постели. Молодые ей внука подкинули, нужно им было куда-то по делам. Мальчонка шустрый, бабка за ним не уследила. Где-то набедокурил. Анна резко к нему повернулась, и что-то у нее там в позвоночнике щелкнуло. Ее уже и в область и даже в Москву возили. Всё думают, как операцию делать. Через месяц обещают выделить квоту и будут восстанавливать.

Анна батюшку перед операцией пригласить хочет. Покаяться хочет и причаститься. Она еще до своей болезни в храм начала ходить. Не к нам, в монастырь ездила. Бывало, и причащалась, а об убитых детках не каялась. Не могла через себя переступить, боялась, священник ее за это из храма выгонит.

Мы договорились с Региной, что я приду к Анне через неделю. Но той потребовалось ехать сдавать дополнительные анализы, так что встретились мы с ней всего за несколько дней до ее госпитализации.

Несмотря на болезнь, Анна выглядела бодро и была полна оптимизма. Она уже видела себя в больничной палате и готовилась к предстоящей операции. Анализы настраивали на благополучный исход. Анна настолько была уверена, что всё у нее будет хорошо, что уже вовсю строила планы на предстоящее лето.

Наконец она смогла покаяться в самом страшном грехе своей жизни. Искренне и со слезами. Я соборовал ее и причастил. А неделю спустя мне позвонил ее сын и сообщил, что Анна умерла.

– Еще вечером она прекрасно себя чувствовала. На следующий день мы собирались ехать в Москву, ложиться в специализированную клинику. Утром сиделка заходит к ней в комнату, а она лежит мертвая.

Анну я отпевал в храме. Регина и Михаил Васильевич во время отпевания стояли рядом.

В этом году на Антипасху смотрю – Михаил Васильевич ведет на причастие девочку. Я догадался, что это и есть его внучка. Потом они подходят к кресту, и Михаил Васильевич просит:

– Благословите нас, отец Александр, в этом году мы поступаем в первый класс.

Я благословляю ребенка и спрашиваю ее:

– Что дедушка говорит, на кого ты больше похожа, на папу или на маму?

Девочка смущается:

– Дедушка шутит, что не на папу и не на маму. Но больше всего я похожа на пчелку! Он меня так и называет – «моя пчелка».

Мы с ним переглянулись. Прощаемся. Дедушка с внучкой направляются на выход, зато подлетает взволнованная Регина:

– Батюшка, это что, внучка Михаила Васильевича?!

– Да, его красавица.

– Отец Александр, это она! – громко шепчет мне Регина. – Та самая девочка из моего сна, того самого, перед абортом! Темные волосики, собранные сзади в хвостик, и голубые глазки. Я эти глазки ни с какими другими не спутаю! У меня сердце колотится, выскочит сейчас! Что мне делать, батюшка?!

– Не знаешь, что делать? Беги за ней и, как тогда в твоем сне, возьми ее за руку!

Регина поспешила вслед за выходящим из храма Михаилом Васильевичем с внучкой, и вскоре я уже видел в окно всех их троих. Михаил Васильевич, активно жестикулируя, о чем-то рассказывал, а в это время Регина и девочка, взявшись за руки, шли по пыльной деревенской дороге и, никого не замечая, смотрели друг другу в глаза.

Этот рассказ я бы хотел начать с истории, которую рассказал мне Алексей, знакомый врач из Москвы. Мы познакомились у него на даче, куда я приехал причастить его, умирающего от рака. Молодой еще, сорокалетний мужчина поразил меня глубиной исповеди, смирением и способностью во всем полагаться на волю Божию. Через месяц я снова приезжал его причащать, а потом увидел на службе, пусть и с палочкой в руках, но твердо стоящим на каменных плитах нашего храма. Алексей, преодолев болезнь, приступил к работе в клинике и периодически стал появляться у нас на службах. Со временем я узнал, что Алексей происходит из семьи коренных москвичей и что его мама еще девочкой была знакома с будущим владыкой Филаретом, митрополитом Минским, Патриаршим экзархом всея Беларуси. Оказывается, много-много лет назад, это еще в пятидесятые годы прошлого столетия, тогда еще студент Московской семинарии Кирилл Вахромеев познакомился с родной теткой Алексея, его же самого еще и на свете не было. Между двумя сестрами разница в возрасте была очень значительная. Если старшая уже взрослая девушка планировала вступать в семейную жизнь, то младшая еще ходила в начальную школу. В памяти маленькой девочки запечатлелось, как семинарист Кирилл всякий раз, бывая в их доме, привозил для нее, младшей сестрички своей возлюбленной, очень вкусные конфетки, молочную помадку. И еще она рассказывала сыну о том, какая это была замечательная пара. Выходец из дворянской семьи, молодой человек имел вкус и умел красиво одеваться.

Тетке Кирилл очень нравился, но, когда он сделал ей официальное предложение, девушка ответила отказом. Она не смогла представить себя в роли матушки, жены священника. Дальше я могу только предполагать, но, видимо, после отказа любимой девушки будущий владыка и принял решение избрать путь монашества. Так наша Церковь приобрела в лице владыки Филарета одного из самых выдающихся епископов современности. Хотя, уверен, стань бы Кирилл Вахромеев приходским священником, присущие ему таланты проявились бы несомненно. Но это уже была бы другая история.

Тоже интересно, уже много лет спустя, когда епископ Филарет нес послушание в Москве, мама Алексея каким-то образом случайно пересеклась с владыкой. Тот узнал ее и пригласил к себе. И когда девушка вошла к нему в рабочий кабинет, он подал ей коробочку. Она открыла, там лежали ее любимые с детства конфетки – молочная помадка.

– Мама вспоминала, – рассказывал Алексей, – как, выйдя из здания и обернувшись, она поискала глазами окна кабинета владыки и увидела его. Он стоял на балкончике. Провожал ее взглядом, улыбался и махал рукой.

Честно сказать, мне всегда хотелось познакомиться с этим великим человеком. Во-первых, потому что он служил в моей родной Беларуси, а во-вторых, мой духовник архимандрит Павел и будущий владыка Филарет вместе учились в семинарии, и даже какое-то время жили в одной келье в Троице-Сергиевой Лавре. Отец Павел всегда рассказывал о своем друге в превосходной степени: «Ты знаешь, что это за человек? Не знаешь?! Один из самых значительных и умнейших, что я встречал в своей жизни. А встречаться мне довелось со многими. Недаром владыка Филарет возглавлял Московские духовные школы, потом много лет трудился в Европе и наконец стал митрополитом в Минске. При этом оставаясь человеком простым и доступным.

Сашка, я вот что тебе скажу. Ты же каждый год ездишь к себе домой в Беларусь, заехал бы к святителю в Минск, поклон бы от меня передал».

Я его слушал и представлял, как приду в Минск в епархиальное управление и стану объяснять цель своего визита. Может, владыка давным-давно забыл про отца Павла. Сколько лет уже прошло, целая вечность. И потом, у людей такого уровня ответственности вся жизнь расписана по минутам. Чтобы такой человек на меня время тратил? Нет, совесть надо иметь. Сейчас вот жалею, что не заехал.

Помню, обрадовался, узнав, что владыке Филарету присвоили звание Героя Беларуси. Обрадовался, а поделиться не с кем, мой отец Павел к этому времени уже умер. Рассказал Алексею, как не решился поехать передать поклон своего духовника его старинному сокелейнику.

– Напрасно не поехали, батюшка. Владыка был очень прост в общении и совершенно негордый. Имея прекрасную память, не мог такой человек забыть друга своей юности.

Перескажу вам историю, которую слышал тоже от своей мамы. Однажды она собиралась куда-то лететь самолетом и в аэропорту в зале ожидания нос к носу столкнулась с владыкой митрополитом. И оба очень обрадовались новой встрече. За чашкой кофе там же в аэропорту владыка рассказал маме удивительную историю. Рассказывая ее, он умилялся. Так и говорил: «Расскажу вам о моей встрече со Христом. Однажды, – вспоминал владыка, – я посещал один из храмов у себя в Беларуси. Визит архипастыря для любого прихода уже событие, а здесь ехал сам патриарший экзарх…»