— Разумеется, нет, отец, — бросает он через плечо.

Малфой старший ухмыляется, встречаясь с Гермионой тем самым мой-сын-врун-и-мы-оба-это-знаем взглядом. Мужчина кивает.

— Дорогая, могу я попросить себя проследить за моим непутевым сыном, чтобы он не пил слишком много?

Грейнджер заразительно улыбается.

— Конечно, мистер Малфой.

Люциус поднимает бокал с лисьим прищуром и возвращает свое внимание собеседнику. Гермиона стоит какое-то время неподвижно, ждет взгляда хозяина дома, потому что теперь она точно не сможет успокоиться. Этого не происходит. Драко тянет ее за руку.

— Шевелись, Грейнджер!

Она всего на мгновение снова смотрит на увлеченного диалогом профессора, а после отворачивается, потому что Драко тянет ее за руку за собой. Гермиона смеется, отправляясь подальше от этого дома, не зная, что Северус не сводит взгляда с ее удаляющейся фигуры.

Гаэта — тот самый прекрасный городок, в котором они оказались — встречает гостей потрясающей погодой. Дневная жара, заставшая их по приезде, постепенно спадает, воздух становится прохладнее, дышать теперь легче.

Драко ведет Гермиону по всем местам, которые помнит из детства, они бесятся, дурачатся без конца и даже умудряются ни разу не поссориться, что удивительно. Душа Гермионы парит над землей от одной только мысли о том, что она в Италии.

А через пару недель окажется в Риме.

— Сфотографируй меня здесь, давай, — бежит Грейнджер к потрясающе красивой арке, увитой цветами, и Драко закатывает глаза, доставая телефон.

Гермиона раскидывает в стороны руки и вся светится, зажмурив глаза, а Драко хоть и ворчит, потому что, хорош, Грейнджер, я сделал уже сотню фото, готов, на самом деле, сделать еще хоть триста, только бы видеть ее потрясающую улыбку и жизнь, которая волнами от нее исходит.

Они гуляют целый день, заходят в каждый дворик, любуются видами, наслаждаются началом отдыха. Драко рассказывает, как бывал здесь много лет назад, показывает свои любимые на тот момент места, отмечая, что они совсем не изменились.

— А итальянки у тебя были, Малфой? — нежится на солнце Грейнджер, подставляя лицо теплым и мягким лучам.

— Мне было семь, когда я был здесь последний раз, — хмыкает он.

Грейнджер вскидывает брови.

— Конечно, были.

Гермиона смеется, подкалывает его в сотый или тысячный раз и закрывает лицо ладонями.

— Хочу купаться, — привстает на локтях девушка. — До пляжа далеко?

— Пару миль, не больше, — указывает он рукой куда-то в сторону, а после смотрит на подругу с макушки до кончиков пальцев ног.

Драко знает, что Грейнджер не носит в жару верха белья, он даже не стесняется смотреть на ее округлую грудь в утягивающем топике.

— Гре-ейнджер, — тянет он, — а в чем ты собралась купаться, скажи-ка мне?

Гермиона не без пафоса надевает очки и встает с лавки, не скрывая шикарной улыбки. Драко тут же встает с места следом за ней.

— Грейнджер, — тараторит он, — даже думать не смей, мать твою!

— Я уже подумала, — идет она спиной вперед, а затем снова поворачивается к нему спиной. — Попробуй переубеди меня, Малфой!

Она срывается с места и бежит вдоль дорожки велосипедистов, заливисто смеясь, а Драко пытается за ней поспеть и сыплет проклятья вперемешку с комплиментами, чисто в его духе. В воздухе аромат солнца, виноградников и свежего хлеба. Жить хочется так сильно, что даже дышать сложно.

Они идут к пляжу уже ближе к закату, успевают понежиться в лучах уходящего солнца, и Гермиона решает пощадить нервы друга, поэтому заходит в теплую воду лишь по колено. Первое время они проводят на пляже вдвоем, а после харизму Гермионы замечают местные отдыхающие.

Девушка только этого и ждет.

Они знакомятся с компанией итальянских подростков, многие из них владеют английским, поэтому точки соприкосновения они все находят почти моментально. Драко сначала фыркает, а после к ним присоединяются три хорошеньких девчонки, и парень сменяет гнев на милость.

— Грейнджер, не налегай, — кладет он ладонь на стакан девушки, мешая ей сделать очередной глоток.

— Брось, — хмурится она, — Малфой, я отдыхаю. Расслабься уже, та шатенка глаз с тебя не сводит.

Драко оборачивается через плечо и видит, как одна из трех присоединившихся к ним красавиц действительно смотрит на него в упор, играя языком с трубочкой от коктейля. У нее пышные вьющиеся волосы, совсем как у Грейнджер. Только оттенок другой.

Слишком темный. Грейнджер светлее. Грейнджер всегда и во всем светлее.

Она танцует, поднимает над головой руки, кружится на месте. Ее глаза закрыты, а улыбка не сходит с лица. Ею восхищаются, на нее смотрят. Грейнджер — ангел, который почему-то упал с небес и прижался с размаху именно к жизни Драко. Она такая красивая. Такая красивая, что Драко хочется убить каждого, кто к ней хоть раз прикасался.

Кто хоть раз на нее смотрел. Думал о ней, представлял ее под собой.

Драко мотает головой из стороны в сторону, чтобы прийти в себя. Таких мыслей у него никогда раньше не было, и теперь у него смешанные чувства. Мысли и пугают его, и приносят удовольствие.

Блеклая копия Грейнджер садится рядом.

— Привет.

Драко берет еще стакан джин тоника и улыбается итальянке.

Гермиона от Драко все равно почти не отходит, находится рядом, но не мешает ему развлекаться. Парни из новой компании в качестве подарка вручают ей три косяка травки, скрученные лично, и девушка с кокетливой улыбкой принимает их, решая один точно разделить с новой компанией.

Которую завтра она уже и не вспомнит.

Музыка на пляже становится все громче, количество людей на танцполе увеличивается. Гермиона чувствует, как пьянеет, и ей так хорошо, так легко и спокойно, что вся черная полоса тяжелого перелета забывается моментально.

Она здесь не зря. Ей нужно быть здесь.

Просто необходимо.

Гермиона едва шевелит ногами, когда они идут с Драко по ночным улицам едва ли по прямой. Драко надрался даже сильнее, чем планировал, зато у него был оральный секс с той итальянкой, Грейнджер сама слышала.

У нее тоже день завершается отлично, потому что в первый же вечер у нее между ног оказывается голова симпатичного парня. Имени она его не запоминает, они и не говорят толком друг с другом, потому что он английского не знает, но Грейнджер плевать.

Она получает то, что хочет. Всегда получает.

— А потом она говорит, — заплетающимся языком вещает Драко, — давай я тебя со своей мамой познакомлю.

— Чего? — смеется Грейнджер, пока едва держит равновесие, идя с ним под руку.

— Давно ли после минета надо с родителями знакомиться? — рассуждает он. — Менталитет в этой стране — полная херня.

Грейнджер смеется в голос и Драко прикрывает ей рот ладонью, шикая.

— Уймись, Грейнджер, — не с первого раз правильно произносит он ее фамилию, — надо тихо войти в дом.

— Твой отец уже спит, — уверенно произносит она.

— Главное — не то, что он спит, — многозначительно замечает он, — главное, чтобы он не проснулся.

Грейнджер закрывает рот ладонью и идет следом за Драко в дом. В стенах особняка звенящая ночная тишина, оба взрослых уже определенно спят, потому что на часах пять утра не меньше, и им предстоит опасная миссия.

— Лестница, — морщится Драко, едва удерживая равновесие. — Ненавижу лестницы!

Гермиона едва сдерживается, чтобы не засмеяться снова, они с Божьей помощью поднимаются по крутым ступенькам вверх, стараясь не шуметь, но выходит у них определенно плохо.

Драко ведет ее за руку в восточное крыло и открывает дверь своей комнаты. Зайти он не торопится, лишь поворачивается к подруге и закусывает губу. Грейнджер приподнимает голову.

Это не первый раз и даже не второй, когда они стоят вот так во время или после вечеринки в стельку пьяные. Драко всякий раз думает, что это случится.

— Поцелуемся?

Грейнджер с улыбкой закатывает глаза и подталкивает Малфоя в грудь, чтобы тот шагал в свою комнату.