Гермиона смеется уже беззвучно, утирает рот тыльной стороной ладони и садится рядом, наблюдая за тем, как Драко остервенело вытирает руку об рубашку и брезгливо морщится. Да, без него ей было просто скучно, невыносимо скучно жить.

Когда они успокаиваются, Гермиона берет себя в руки и, чуть ссутулив плечи, смотрит на друга. Он, конечно, тот еще придурок, но за тригонометрию получить каникулы мечты — дорогого стоит.

— Твой отец правда не будет против? — спрашивает она.

Драко ухмыляется.

— Ты его, конечно, раздражаешь примерно также, как меня, ведь, по его словам, мы оба плохо друг на друга влияем, — рисует он пальцами кавычки в воздухе. — Ты мне учиться мешаешь и прочее…

Гермиона прыскает.

— Да ты бы без меня даже в старшую школу не попал, — выставляет она руку вперед, — что уж про колледж говорить.

— Урыла, — соглашается Малфой.

Они смеются, за окном пахнет окончанием учебного года, теплыми вечерами и жизнью, о которой они оба ничего не знают.

— Так ты согласна? — наконец спрашивает Драко, протягивая ей руку.

Гермиона даже не колеблется, сразу протягивает свою в ответ.

— Согласна, — улыбнувшись, кивает она.

Драко пользуется возможностью и, дернув ее на себя, отвратительным образом лижет в отместку ее руку. Грейнджер пищит, вырывая ладонь и снова заливается смехом.

— Вы сейчас покинете библиотеку, молодые люди! — шикает появившаяся из ниоткуда пожилая библиотекарша.

Малфой снова делает эту свою хрена-с-два-ты-мне-будешь-указывать мину и встает с места.

— Именно сейчас мы это и сделаем, необязательно озвучивать наши действия.

Драко тянет ее за руку за собой, Гермиона едва успевает схватить со стола тетрадь с ручкой и сумку со стула. Они выбегают на улицу под палящее солнце. Гермиона радуется тому, что сегодня надела топик, в нем гораздо комфортнее, чем в приевшихся рубашках.

Малфой открывает дверь своей машины.

— Мне домой надо, — указывает на автобусную остановку Гермиона.

Малфой надевает солнечные очки и заводит двигатель.

— А мне надо сдать тест по тригонометрии на отлично, — замечает он, — так что тащи свою тощую задницу в машину.

Гермиона хмыкает и, снова глянув на автобусную остановку, все же садится в салон, закрывая за собой дверь. Драко включает плейлист и выезжает со своего парковочного места. В воздухе пахнет переменами. Глобальными, невероятными переменами.

Гермиона пока этого аромата не чувствует.

Чувствует только, что это лето она точно не сможет забыть.

Гермиону Джин Грейнджер никогда не подводило шестое чувство.

========== 2. ==========

— Издеваешься?

— Да, разумеется, Грейнджер.

Вторую неделю подряд Гермиона задает ему этот вопрос после занятий и вторую неделю подряд получает на него один и тот же ответ. Драко действительно старается учиться первые несколько дней, даже усилия прилагает, но выдержка в две критические недели даже для него слишком.

Гермиона пару раз даже бросает эту глупую затею, но Драко всякий раз напоминает ей о том, что любой ее очередной каприз обеспечит им бесконечно мерзкий летний «отдых» в стенах Великобритании, которую они уходили вдоль и поперек за семнадцать лет своей жизни.

К тому же, ни о каком отдыхе не будет и речи, если Грейнджер останется здесь. Мало того, что придется трястись от каждого прихода почтальона, потому что не знаешь, отказ получишь из университета или нет, так еще и придется забыть про гулянки и полностью окунуться в работу неблагодарного общепита, потому что высшее образование само себя не оплатит.

Ей не удалось родиться под счастливой звездой богатеньких родителей, это Драко может — но кто ж ему позволит, — плюнуть на любое подобие работы, потому что банковские карточки его отца могут решить любую проблему. У нее нет такой возможности.

Поэтому Гермиона вздыхает, ссорится с Малфоем в сотый или тысячный раз и снова садится объяснять ему синусы и косинусы по двухсотому кругу. Драко ее поведение забавляет, к тому же, он имеет дополнительную возможность видеть ее чаще и при этом не прилагать почти никаких усилий.

Гермиона сначала даже радуется, когда он пару раз не забирает ее из школы, чтобы идти заниматься, предпочитая общество хорошенькой брюнетки из группы поддержки, но вскоре дает ему по ушам за легкомысленность и тащит обратно за учебники, потому что, как ей кажется, о спортивной стипендии друга Гермиона беспокоится куда сильнее, чем сам Малфой.

— Твоя мама написала мне, чтобы я шла пить чай, — откладывает Гермиона телефон и встает с места.

— Вы с ней что, подружки? — поднимается на локтях Драко, бросая затею подбрасывания в воздух бейсбольного мяча.

— Твоя мама мне нравится куда больше, чем ты, — машет она рукой. — Перерыв, ты меня вымотал.

Драко говорит что-то ей вслед, но Гермиона уже не слушает, лишь спускается по темной винтовой лестнице вниз, придерживаясь рукой за гладкие, отполированные дворецкими перила.

Всякий раз, как Гермиона приходит домой к Драко, она обращает внимание на свод под огромным потолком. Она не устает восхищаться вкусом Нарциссы к архитектуре и цветовой гамме, в которой украшен дом.

Временами она замирает где-то посередине дороги и все смотрит вверх, глядя на десятки серых ангелов, выбитых умелыми руками много лет назад. Малфой Мэнор достался их семье по наследству, и Гермиона многое бы отдала, чтобы познакомиться с первыми владельцами этого дома.

Весь этот дом дышит прошлым и Гермионе иногда кажется, что она как-то с ним связана. Бред полный, но ей нравится так думать. Эти мысли появляются у нее еще в детстве, поэтому Гермиона от них не бегает, лишь живет с ними и старается лишний раз не болтать, чтобы не сочли сумасшедшей.

— Проходи, дорогая, — слышится голос женщины из гостиной.

Гермиона улыбается, проходит по идеально вымытому, отполированному каменному полу и садится в глубокое кресло возле женщины, принимая из ее рук чашку с горячим чаем.

Только в детстве она смущалась, когда приходила сюда в гости еще с родителями, на сегодняшний день Нарцисса так ее натаскала быть леди, что любое событие воспринимается Гермионой как само собой разумеющееся.

Драко научил ее быть стервой для тех, кто заслуживает к себе такое отношение, Нарцисса научила ее быть аристократической дамой для тех, кто крутится в тех же кругах, родители научили ее быть собой. Люциус обучил её верховой езде, ему за это отдельная благодарность.

— Вы ругались или мне послышалось? — сделав небольшой глоток, произносит Нарцисса.

— Все как обычно, миссис Малфой, — улыбается Гермиона. — На носу экзамены, мы стараемся, как можем.

Женщина позволяет себе полуулыбку.

— Уверена, у вас все получится, — замечает она. — У меня порой такое чувство, что ты к нам с небес спустилась, Гермиона. Без тебя мой сын был бы совершенно другим человеком.

Гермиона улыбается. Есть правда в ее словах, хоть Гермиона и не считает, что это так.

Нарцисса спрашивает о здоровье родителей, они заводят светские беседы на разные темы, и Гермиона быстро успокаивается после ссоры с Драко, постепенно возвращаясь в норму. Разговоры с миссис Малфой обладают магией, и Гермионе даже не хочется этого отрицать.

Вернувшись к Драко, она собирается с мыслями и спокойно объясняет ему очередную тему по третьему кругу. Удивительно, но разговор с Нарциссой идет ей на пользу, и она всего пару раз хочет прибить Драко, вместо обычных нескольких сотен.

Так проходит еще одна неделя, и однажды за ленчем Драко подходит к ней и кладет на стол красивую четверку, после чего не стесняется собственной радости и обнимает ее на глазах у всех, покружив на месте.

Драко получает позволение вернуться в спорт.

За суетой будней летит время, Гермиона взрывается овациями вместе с трибунами, когда Драко отбивает решающий мяч и приносит своей команде бешеную победу, а затем время замедляется. Начинаются экзамены.

Если Гермиона знает себя, понимает прекрасно, что экзамены — лучшее, что может случиться с ней на данном этапе жизни, и совсем не боится их, то беспокойство за Драко, кажется, достигает апогея в тот момент, когда на носу маячит экзамен по математике.