Ребята разом смотрят на гриффиндорца.

— О чем ты? — не понимает Гарри.

— Гермиона писала письма, вы писали письма, — вытягивает он то одну руку, то другую, — вы думали, что она не общается с вами, она думала, что вы не общаетесь с ней. Ваши действия растворялись в заклинании. Они происходили на самом деле, но при этом их не существовало, — Невилл видит непонимание на их лицах. — У каждого из вас была своя реальность.

Ребята переглядываются. Черт возьми, даже будучи на том свете Том Реддл чуть не довел их всех до полного краха.

— Кто расскажет, что произошло? — смотрит Гарри то на Гермиону, то на Невилла.

Лонгботтом, едва взглянув на наполнившиеся слезами глаза девушки, сразу все понимает и приступает к рассказу сам. Он ничего не упускает, но и не добавляет лишнего. Рассказывает все так, как поведал Гермионе, и добавляет тот факт, что девушка свой сон помнит.

— Я не помню абсолютно ничего, — рассеянно произносит Рон, — по ощущениям просто уснул.

— На месяц, — замечает Гарри.

— Да, на месяц, — немного агрессивно отвечает Рон. — Если бы еще полегче стало, цены бы этому сну не было.

— Не в стиле Воландеморта, — жмет плечами Невилл. — Это была его цель: разбить всех так, чтобы добило окончательно.

— У него получилось, — кивает Гарри.

Гермионе кажется, что в этот момент ее лучший друг стареет прямо на глазах еще на пару лет. Воспоминания о войне никуда не делись, беда в том, что они еще свежие. Настолько свежие, что Гермионе даже страшно подумать, как чувствуют себя мальчики, эмоции которых на месяц были завязаны в узел, а теперь этот клубок разматывается с каждой последующей секундой.

— Гарри, что помнишь ты? — осторожно спрашивает Невилл.

Даже если это сейчас не к месту, он обязан это спросить. Это его работа. Гарри на какое-то время замирает, стараясь вспомнить.

— Помню большой зал, — чуть хмурится он. — Сначала я был уверен, что прибыл в Хогвартс, даже внимания не обратил, что совсем не помню дороги, а потом… — он ненадолго замолкает, — заметил, что столы пусты. И там была пыль, много пыли. Словно замок был заброшен.

Руки Гермионы холодеют и она сжимает их в замок, чтобы не дрожали.

— И была еда передо мной, — вспоминает Гарри. — Много еды, как на пиру, но… Я был один и не мог есть, не мог заставить себя проглотить и кусочка.

— Черт возьми, Гарри, я бы сразу заметил, что что-то не так, — ухмыляется Рон.

Он немного разряжает обстановку, и все улыбаются. Немного вымученно, даже слегка неуместно, учитывая все то, что происходит, но улыбаются. Гермиона ловит взгляды ребят и осознает, как сильно по ним скучала.

— Кто-нибудь говорил с тобой? — снова возвращает их в прежнее русло Лонгботтом.

Гарри сразу вытягивает вперед руку, указывая на гриффиндорца.

— Невилл, — словно сам не верит в происходящее Поттер. — Невилл, ты говорил со мной несколько раз, — Гарри снова вздыхает, вспоминая что-то еще. — Гермиона, я писал тебе письмо.

Девушка удивленно вскидывает брови, чуть ерзая на месте.

— Что?

— Да, я отправил тебе письмо с совой. Маленькой такой, серой. Хотел написать, что что-то не так. Только содержание не помню.

— Я вспомнил! — внезапно кричит Рон. — Я тоже писал тебе, Гермиона. Писал в этом сне. Только был не в большом зале, это был какой-то класс, — морщится он. — Но сова забрала мое письмо, и она тоже была маленькая и серая.

Гермиона не верит своим ушам.

— Я получила их, — не сразу отвечает она.

Все трое гриффиндорцев в удивлении смотрят на девушку.

— Шутишь? — в унисон спрашивают Гарри и Рон.

— Невилл читал их мне, — указывает она на Лонгботтома.

— Брось, быть не может, — смеется Невилл. — Вы, ребята, — указывает он на Гарри и Рона, — в одну ночь моего дежурства разговаривали во сне, беспокоились оба за Гермиону, и я просто передал ей ваши слова, когда навестил утром.

Они смотрят друг на друга так, словно вот-вот из-за угла вылезет какой-то шутник и крикнет: «Снято!» Гермиона не хочет говорить ребятам, что услышала она вовсе не слова поддержки или что-то в этом духе, а совсем наоборот. Воландеморт промывал им всем мозги даже после своей кончины.

— Невилл, ты что, стал нашими письмами? Что-то вроде… совы?.. — старается понять Гарри.

— С ума сойти, — качает головой Рон. — Бред какой-то, кому расскажешь — не поверят.

Гермиона старается понять, почему Рон, как и все прочие, не помнит ничего, а Гарри помнит про письма. Возможно, Северус хотел что-то передать через Гарри. Или просто забыл стереть ему воспоминания, забыв о том, что у него иммунитет на любые воздействия Темного Лорда.

— Гермиона, что помнишь ты? — спрашивает ее Рон.

Девушка поднимает взгляд и осознает, что эта проклятая война, несколько месяцев под заклинанием и месяц во сне всё же надломили в них то, что связывало их долгие годы. Гермиона изменилась, и они тоже. Она осознает, что не хочет, чтобы Рон знал о случившемся с ней во сне. Осознает, что не хочет говорить ему о Северусе.

Она знает, что он ее не поймет.

— Я устала, — сообщает она, — обсудим это позднее, хорошо?

Но Гарри ее поймет. Ему она доверяет, пожалуй, больше, чем самой себе. Поттер понимает ее взгляд без слов, поэтому чуть кивает и поднимается с постели.

— Надо размять ноги, — замечает он, — Гермиона, покажешь, где твоя палата?

— Конечно, — тут же находится Грейнджер, поднимаясь с места.

Ее почти не удивляет, что Гарри чувствует ее на иной, понятной только им обоим волне.

— Я схожу за мадам Помфри, ей надо зафиксировать ваше пробуждение, — встает следом Невилл. — Рон, ответишь ей на пару вопросов? С меня причитается сытный обед.

— Валяй, если хочешь, — кивает он и внимания на уходящих друзей почти не обращает.

Он отворачивается на бок лицом к стене, накрывая себя одеялом. Его скорбь снова выбирается наружу и сейчас он не хочет ни с кем ее разделять, потому что рана еще слишком свежая.

Гермиона идет рядом с Гарри неспешным шагом, позволяя другу опираться на свое плечо. Гарри морщится от ощущений, конечности словно деревянные, но беспокоит его даже не это. Он почти слышит, как голова Гермионы гудит от мыслей, которые не дают ей покоя.

— Скажи мне, Гермиона, — наконец останавливается он.

— Это Северус, Гарри, — выпаливает она, замирая следом и глядя лучшему другу в глаза.

— Северус? — вскидывает он брови, стараясь как можно скорее понять, что происходит.

— Профессор Снейп, Гарри, я… — Гермиона морщится, закрывает на мгновение лицо ладонями, — он оставил мне воспоминания, он показал мне, как готовить зелье, которое и помогло вам проснуться. Которое поможет проснуться всем, — захлебывается словами Гермиона.

Она трет лицо ладонями, грудная клетка девушки гудит от того, как сильно и с болью бьется о ребра сердце.

— Он снова всех нас спас, Гарри, — соль снова жжет под веками, — он спас меня.

— Почему ты плачешь?

Гарри старается понять, обхватывает предплечья подруги руками и заглядывает ей в глаза. Он обеспокоен, давно он ее такой не видел.

— Потому что я все помню, Гарри, — со злостью стирает она со щек никак не прекращающиеся слезы. — Потому что я все помню.

Она закрывает лицо ладонями и глухо всхлипывает. Гарри на мгновение заключает ее в объятия и гладит по лопаткам.

— Тише, Гермиона, — успокаивает он подругу, — все будет хорошо. Ты только скажи мне, — выпускает он ее из объятий и заглядывает в глаза, — хотя бы отчасти, что именно тебя так сильно беспокоит.

Гермиона берет себя в руки и на выдохе старается успокоиться. Поттер терпеливо ждет.

— Потому что никто не знает о его роли в этой магической войне, Гарри, — старается объяснить она. — Никто не знает, кроме нас троих, что Северус сделал для всего магического мира.

Гарри вздыхает. Она права.

— Проклятье, я понял тебя, — он тут же старается понять, что предпринять.

— Гарри, скажи, что ты успел до сна рассказать обо всем в Министерстве, прошу тебя.