— Мерлин, — тянет она, с любовью глядя на очередной кулинарный шедевр эльфийки. — С утра такое есть нельзя, Гермиона, нельзя…

Она закусывает губу, глядя на манящее горячее блюдо и почти гипнотизируя его. Во рту слюна скапливается просто бешеная, ей почти физически сложно контролировать свой аппетит на фоне стресса, и на творог на завтрак, как раньше, она теперь плюет с Астрономической башни.

— Ладно, ложечку, только одну ложечку, — уговаривает она себя и тут же мчит к ящику со столовыми приборами.

Она не успевает его даже открыть, потому что резко поднимает взгляд перед собой. Гермиона чувствует аромат свежего хлеба из не до конца закрытой хлебницы. Она умоляюще закрывает лицо ладонями.

— Нет, — скулит она, — Моди, только не говори, что с утра ты сходила в лавку и…

Гермиона до последнего надеется, что собственный нос обманывает ее, но ошибается. Едва открыв крышку, она сетует еще громче, снова шлепая ладонями по лицу. Свежий белый хлеб с хрустящей корочкой и воздушным мякишем рушит все ее остатки самоконтроля.

Закатав рукава, Гермиона берет два огромных куска батона и, почти бегом добравшись до плиты, опускает их в кастрюлю с гуляшом.

— Ох, Мерлин, — вся захлебывается в слюне Гермиона и, закрыв глаза, делает смачный укус. — Боже мой, — бубнит она, запрокинув вверх голову.

Это самое, черт возьми, лучшее, что она когда-либо ест в своей жизни. Мерлин — свидетель. Лучше, что она ест! Она даже толком жевать не успевает, заталкивает гуляш с белым свежим хлебом в рот так, что даже по запястьям течет, но она совершенно не обращает на это внимания.

Гермиона то мычит, то стонет, то скулит от удовольствия с зажмуренными глазами, хватает еще пару кусков хлеба и использует их в качестве салфеток, отмечая, что и их может съесть. Она бы и дальше продолжала заниматься любовью с едой, если бы случайно не бросила взгляд в сторону.

— Мерлин! — дергается она с набитым ртом и тут же отворачивается в сторону, прикрывая его рукой.

Северус с улыбкой стоит все это время недалеко от камина и наблюдает за ней, скрестив руки на груди. Лучший элемент всего этого — сумка Гермионы на его плече. Девушка даже не успевает прожевать, лишь виновато смотрит на мужа.

Зрелище явно не самое прекрасное.

— Салфетку нужно? — чуть вскинув брови, с легкой улыбкой интересуется Северус.

Гермиона мотает головой из стороны в сторону и демонстративно утирает губы куском белого хлеба. Северус всеми силами пытается скрыть рвущийся наружу смешок. Выглядит она прелестно.

— Может, ложку? — снова задает вопрос Северус, оставляя ее сумку на столе.

Гермиона снова качает головой, зато успевает прожевать. Сглотнув самый вкусный укус из прочих, девушка довольно вздыхает и опускает руку на полный живот. Мерлин, наконец я сытая, кастрюли не прошло.

— Перекусила, — внезапно икает девушка и тут же смущенно прикладывает ладонь к губам. — Прости.

— Глупости, — парирует Северус, останавливаясь возле Гермионы. — Если хочется есть — ешь.

Девушка сначала довольно кивает, а затем вдруг поднимает взгляд и плаксиво вскидывает брови. От резкого перепада состояния супруги Северус озадаченно сжимает губы.

— Из-за стресса есть много стала, — жалуется она. — По пять раз на дню что-то жую, сама от себя в шоке, — закрывает она лицо ладонями.

Северус протягивает руки и обнимает ее, прижимая к себе и мягко поглаживая лопатки.

— Немного ты ешь, Гермиона, — успокаивает он ее, — глупости не говори.

Девушка будто на своей волне находится, она тяжело с дрожью вздыхает и утыкается в ключицу Северуса, перебирая пальцами.

— Учебники надо купить Дейзи и все к школе, — продолжает она. — Я из-за работы просто зашиваюсь.

Северус продолжает гладить ее по лопаткам.

— У меня же выходной, — замечает он. — Она как из Норы вернется, пойду с ней на Косую Аллею, мы все сами купим, не беспокойся ты об этом, Гермиона. Это же такие мелочи, — целует он ее в макушку. — Даже нервов не стоит.

Гермиона снова с дрожью вздыхает и поднимает взгляд. Северус поражается. Да у нее глаза на мокром месте! Эти квартальные отчеты доведут ее однажды! Как же можно так себя не беречь? Это же просто работа, ерунда полнейшая.

— Гермиона… — хочет он начать свою тираду по этому поводу.

— Если я десяток фунтов на стрессе наберу, ты меня все равно будешь любить? — внезапно выдает она.

Северус от неожиданности замолкает и чувствует себя так, будто воды в рот набирает. Такой вздор она ему за все эти годы ни разу не говорит, это даже вводит в ступор. Мужчина вздыхает.

— На такие глупости даже отвечать не стану.

— Ты колебался.

Северус, не сдержавшись, цокает языком. Не с той ноги, видимо, сегодня встает. Опустив вниз голову, он обнимает девушку, прижимая к себе, и смотрит ей в глаза.

— Не колебался я, Гермиона, — настаивает он, — ты же не одобряешь громких слов, позволь мне показывать свои намерения на деле.

Гермиона хмурится, с совершенно не присущим ей недоверием глядя на Северуса в ответ. Мерлин, да что со мной происходит? Я аж саму себя раздражаю. Мужчина нетерпеливо и шумно вздыхает.

— Мне же бессмысленно говорить, что я буду любить тебя в любом теле и возрасте, пока смерть не разлучит нас, — он ненадолго замолкает. — Хотя я бы и на том свете замолвил за нас обоих словечко.

Гермиона чуть закатывает глаза.

— Да, ты был прав, — нетерпеливо отзывается она, выбираясь из его объятий. — Ничего не поменялось, громких слов я по-прежнему не одобряю.

— Я же говорил.

Гермиона уже собирается схватить со стола сумку и отправиться на работу, потому что время уже кошмар как поджимает, но, едва схватив в ладонь порох, она внезапно останавливается. Странное бешенство проходит, будто полный желудок наконец дает сигнал мозгу, и чувство насыщения дает о себе знать.

Она возвращается в норму. Обернувшись, она ловит взгляд Северуса и умоляюще на него смотрит.

— Прости, — бросив сумку обратно на стол, семенит она к мужу и, обхватив его лицо ладонями, тянет к себе, оставляя на губах поцелуй. — Прости-прости, — тараторит она и снова прикасается к его губам.

Северус заметно расслабляется, опускает ладони ей на лопатки и прижимает к себе. Не только ведь сама Гермиона в ужасе от собственных поступков, Северус тоже в замешательстве. Это все работа, это все квартальные отчеты, это все недосыпание!

— Ой, Мерлин, — целует она теперь, кажется, каждый сантиметр его лица, — на стрессе из-за работы уже просто голову потеряла! Прости, что ты мне под горячую руку попадаешь, родной. Я не специально, клянусь тебе!

Северус ловит ее губы и оставляет на них долгий, искренний поцелуй, который означает простую истину: я и не думал держать на тебя обиду. Вместо ответа Северус подхватывает ее под бедра и усаживает на столешницу, устраиваясь между ее разведенных в стороны ног.

— Может, я смогу помочь тебе расслабиться? — глубоким баритоном интересуется он.

Ох, Мерлин. Этот тон Гермиона знает, и у нее уже заочно вдоль тела бегут мурашки, а внизу живота несколько раз пульсирует. Она непроизвольно сжимает ноги от этого, и Северус это чувствует, едва слышно хмыкая.

— Северус, — сглатывает она, наблюдая за тем, как он поднимает ее юбку от бедра вверх.

Теплые пальцы мужчины, плавно касающиеся ее кожи, вызывают дрожь вдоль позвоночника.

— У меня совещание через пятнадцать минут, — умоляюще смотрит она на него и закусывает губу. — Итан мне не простит опоздания.

Северус сжимает бедра Гермионы и тянет ее к себе на край столешницы, вызывая ее сдавленный выдох. Ноги девушки начинают едва заметно подрагивать от предвкушения. Мужчина медленно ведет кончиками пальцев по внутренней стороне ее бедра от колена вверх.

Гермиона с дрожью вздыхает, закусывая губу и наблюдая за тем, как его пальцы оказываются под юбкой, после чего вздрагивает от желанного прикосновения, зажмуривая глаза.

— Ты не опоздаешь, — низким голосом шепчет он ей на ухо. — Просто задержишься.