— Мам, ты что будешь? — спрашивает Дейзи.

Гермиона неопределенно жмет плечами, скрещивая руки на груди, и слабо улыбается.

— Выбирай все, что захочешь, — просто отвечает она.

На деле Гермиона просто не может дать ответ. Как можно сказать, что ты хочешь на завтрак, когда у тебя есть только желание? И с приемом пищи оно никак не связано. От одной только мысли о Северусе в животе сжимается ком.

Ох, Мерлин, дай ей сил объяснить все Дейзи.

— Нам тосты с беконом, — поворачивается она обратно к эльфийкам. — Панкейки с творогом и омлет, — мягко кивает она. — Я займусь панкейками, а мама тостами, договорились?

Моди и Эванжелина переглядываются. Хозяйка будет… есть? Как хорошо, что Дейзи возвращается домой. Кажется, у всей этой ситуации может быть благоприятный исход. Не просто может быть, а обязан. Дейзи всегда была и есть тем самым клейким звеном, которое связывает Северуса и Гермиону незримой нитью.

Все наладится. Обязательно.

— Я беру на себя омлеты, — тут же оживляется Моди.

— Бекон, считайте, уже готов, — поддерживает Эванжелина, хватая с нижней полки сковороду.

Гермиона отталкивается плечом от косяка двери и входит в кухню. На ее губах играет легкая улыбка, когда Дейзи протягивает ей пакет с хлебом. Они не говорят пока об этом. Темы для разговоров витают во время готовки завтрака совершенно разные.

Моди и Эванжелина засыпают Дейзи вопросами, а она охотно им отвечает. Эльфийки не затрагивают личные темы девчонки, но у них и без этого за целый учебный год ее отсутствия накапливаются вопросы.

Эльфийки подвоха не чувствуют или делают вид, что его нет. Напряжения в воздухе не витает, но грех не признать: все дело в Дейзи, которая может разговорить хоть мертвого, если это в ее интересах.

На деле Дейзи просто не хочет оставаться в тишине.

В этом она крайне похожа на мать.

— Проходите в столовую, мы сейчас все принесем, — снимая с плиты сковороду с скворчащим жареным беконом, произносит Эванжелина.

Моди уже суетится с посудой, часть из которой перехватывает Дейзи. Гермиона с детства прививает дочери полезную привычку помогать и людям, и эльфам, и другим магическим существам. Дейзи быстрым взглядом огибает столовую.

Кажется, что все также, но это только кажется. Дейзи замечает новые оттенки мебели, даже намеренно задерживает ладони на ручках, чтобы почувствовать гладкую свежую поверхность определенно не первого слоя лака.

Они садятся на те же самые места, как и всегда, совершенно не сговариваясь. Гермиона садится по правую руку от центрального стула, Дейзи садится рядом с ней. Девушка чувствует, как коленки слегка касаются поверхности стола, стоит ей наполовину приподняться на носочки.

Она действительно снова вырастает за этот учебный год.

— Пророк датирован апрелем, — замечает Дейзи лежащий на столе номер газеты.

Складывается впечатление, что за этим столом очень давно никто не сидит. Дейзи держит все наблюдения при себе, собирает побольше информации. Расчетливо и, в некоторой мере, холодно. По-отцовски.

— Моди, унеси его, пожалуйста, на растопку камина в библиотеке, — просит Дейзи, когда эльфийки выносят завтрак. — Кажется, он тут завалялся.

Эльфийка бросает быстрый взгляд на хозяйку, но Гермиона только едва заметно качает головой из стороны в сторону. Так, чтобы было понятно только Моди. Она понимает. Поклонившись, Моди и Эванжелина выходят из столовой, оставляя их наедине.

Дейзи тянется к большому блюду и кладет в тарелку Гермионе порцию омлета.

— Спасибо, — чуть улыбается она и берет в руки вилку.

— Бекон? — вскидывает брови Дейзи, указывая на соседнюю миску.

Она снова дергает уголком губ.

— Конечно.

Дейзи кладет несколько кусочков бекона на край тарелки и придвигает поближе к маме стопку с панкейками, от которых исходит приятный пар, витиевато закручиваясь волчком вверх. Она берет в руки вилку.

— Надо поесть, — чуть усмехается она, усаживаясь удобнее. — Приятного.

— Приятного, — эхом отзывается Гермиона.

Дейзи склоняется над тарелкой, опустив взгляд, и начинает резать омлет на мелкие кусочки. Она не голодная, совершенно, черт возьми, не голодная. У нее голова ломится от мыслей, и связаны они со всем тем, что происходит в стенах этого дома.

Со всем тем, что от нее долгое время скрывается.

Дейзи кладет в рот кусочек омлета и тщательно его пережевывает. Она чувствует, что мама копается в тарелке, но мыслями она тоже очень далеко отсюда. Дейзи понимает, что ее беспокоит. Не знает только, как помочь ей. Есть только один способ это узнать.

И она его знает, научилась благодаря родителям.

— О чем ты молчишь, мама? — поднимает Дейзи взгляд.

Говорить вслух.

Ладонь Гермионы с зажатой вилкой замирает в воздухе, и сразу становится заметно, как начинают подрагивать зубчики. Она кладет вилку в тарелку, нервно облизнув губы. Ох, Мерлин, как же ей сказать обо всем этом? Как ей сообщить о том, что происходит с Северусом, если она и сама ответа не знает?

Гермионе кажется, что Дейзи принимает новость о потерянном ребенке очень правильно. Так, как воспринимает ее сама Гермиона. Вот только она не думает, что такую же реакцию увидит после новостей о Северусе.

Одно дело, когда узнаешь о смерти, с которой никак не был связан. Люди умирают каждый день, это стоит признать. Совершенно другое дело, когда с треклятой скорбью сталкивается близкий тебе человек.

Это вещи совершенно разные.

— Папа… — Гермиона сглатывает и оборачивается к дочери. — Папа в Мунго, Дейзи.

Она смотрит Дейзи в глаза и старается увидеть ее состояние. Гермиона собственных рук не чувствует, ей вообще кажется, что родное тело ей не принадлежит, оно какое-то ватное. Ресницы девчонки едва заметно дрожат, после чего она коротко кивает.

— Я знаю, — сглатывает она.

— Знаешь? — не верит своим ушам Гермиона.

Дейзи снова кивает. Тетя Джинни рассказывает ей в двух словах, что происходит, и, разумеется, упоминает о том, что на фоне случившегося Северуса сильно ломает. В тот момент Дейзи задыхается от волнения, ей не хватает сил даже сделать полноценный вдох. Слезы душат ее, но она не показывает виду, потому что рядом Джинни, а Дейзи Снейп своих шрамов другим не показывает.

Сейчас ей чуть проще говорить об этом. Не легче, проще. Однако Дейзи держится стойко. Ради мамы.

— Да, — соглашается она. — Я хотела бы навестить его, можно?

Гермиона чувствует себя так, будто сердце пронизывается сотнями игл. Ох, Мерлин, на свои переживания Гермионе глубоко плевать, потому что теперь она видит, как тяжело ее дочери. Гермиона непроизвольно сводит на переносице брови домиком, едва качнув головой.

— Конечно, — шепчет она. — Конечно, милая…

— Мы можем поехать сразу после завтрака, пожалуйста? — бравада иссякает, в голосе появляется предательски дрожащая нотка.

Гермиона знает, что Дейзи будет ей бесконечно признательна, если она не обратит на это внимания. Она слишком хорошо знает свою дочь, поэтому так и поступает. Она кивает, перехватывая вилку пальцами.

— Хорошо.

— А за руль можно? — не дает себе передышку Дейзи, а сама прекрасно понимает, почему именно.

Она в тишине просто не выдержит. Ее поглотят собственные мысли, пережуют сырой и проглотят без соли. Гермиона видит себя в попытках дочери заглушить звенящую в столовой тишину. Она быстро находится с ответом, чтобы ей было легче.

— Ты же получила права в прошлом году, — чуть жмет она плечами. — Можешь, конечно.

Дейзи немного нервно кивает и сглатывает, снова переминаясь на месте, чтобы сесть удобнее. Гермиона видит ее защитную реакцию так, словно она из плоти, крови и живой материи.

— Хорошо, — отрывисто произносит она. — Теперь мы разобрались со всем, да?

Гермиона опускает взгляд вниз. Нотки в голосе дочери причиняют ей боль.

— Кажется, да, — старается весело отозваться она.

— Тогда приятного аппетита еще раз, — склонившись, нервно тыкает в бекон Дейзи и кладет его в рот, начиная импульсивно пережевывать.