— Август!

… его имя гремит на всю больницу Святого Мунго повторно.

Август Сепсис срывается со своего рабочего места, не глядя бросив ложку с кашей, и буквально летит по коридорам, зная, в какую палату ему необходимо попасть. Едва он входит, тут же видит Северуса с живыми, неподдельными эмоциями ужаса в глазах.

— Август, я…

— Что с вами? — подходит он пулей к нему, стараясь восстановить дыхание. — Давайте выйдем на воздух. Там душно, но дождь скоро, так что все будет…

— Гермиона, она… Проклятье.

Северус будто его не слышит. Смотрит перед собой лихорадочно сухими глазами так, словно только что собрал самую страшную головоломку в своей жизни. Август уже не старается вытянуть его на улицу, они просто стоят друг напротив друга на пороге стеклянных дверей, ведущих в сад.

— Да что такое? — старается понять Август.

— Ее было так много, — зачарованно чертит Северус круги на грудной клетке, — так много, а теперь она уходит, как… Воздух из шара.

— Мистер Снейп, — с тревогой смотрит он на своего пациента. — Что уходит?..

Северус поднимает на него взгляд. Он никогда в жизни не думал, что так сильно может нуждаться в разговорах. Сейчас он нуждается, и сама судьба дает ему такую возможность, ведь процесс уже не остановить.

— Август, на моих плечах лежит непомерный груз вины, — выдыхает он.

Целитель сглатывает.

— Почему?

Северус на мгновение зажмуривается и расправляет плечи. Ему впервые за эти месяцы действительно легко дышать, да только какой ценой он получает эту возможность.

— Потому что это я виноват в том, что случилось с Гермионой.

Северус закрывает глаза.

Его мантия шелестит по гравию, когда он без проблем попадает на территорию Мэнора, минуя защитные чары, и уверенно и сдержанно направляется к дому. Северус обычно не обращает внимания на мелочи, но сейчас видит, что дорожка гравия, ведущая к главному входу, слегка сбита в нескольких местах.

Он хмурится, но не останавливается, продолжая идти вперед. Темный Лорд дает ему четкие указания в Мэноре на сегодняшний день. Направить письма новым членам Пожирателей, которые следуют к ним в свиту с разных уголков магического мира, дабы присоединиться к этой войне.

Северус надеется побыстрее со всем этим закончить, лишний раз он не желает испытать на себе личную встречу с Темным Лордом. Он входит в дом и непроизвольно прислушивается. Он всегда слушает и слышит намного больше, чем другие.

Такова его роль.

В доме тихо. Слишком тихо. Эта тишина вязкая и тяжелая. Кажется, будто наложены оглушающие чары, и на деле в стенах этого дома происходит что-то такое, о чем лучше умалчивать в будущем.

Такое уже случалось раньше. Приспешники перебили в темнице Мэнора с дюжину магглорожденных волшебников забавы ради. Их пытали, над ними измывались и только на последнем издыхании магглорожденные видели зеленую вспышку перед тем, как навсегда закрыть глаза.

Таким образом Темный Лорд обещает псам, что это лишь начало, и после победы они смогут насытить свою жажду убийств целиком и полностью.

Северус чувствует вдоль позвоночника холодные мурашки. Ему не нравятся эти ощущения. Ничего хорошего они не сулят. Повернув в нужное крыло, он закрывает за собой одну из дверей гостиной и садится за письменный стол, хватая пергамент и чернильницу.

Едва он расправляется с первыми тремя письмами, как в комнату без стука заваливается один из пожирателей с довольной миной. Северус возводит на него холодный взгляд.

— Снейп, — хмыкает пес, который явно с гигиеной знаком не так хорошо, как хотелось бы. — Люциус упоминал, что ты будешь.

Северус сдержанно выдыхает, стараясь продолжать свою работу. В Мэноре задерживаться он не намерен. Судя по довольному лицу этого кретина, в доме действительно происходит что-то незаконное.

У Северуса до сих пор перед глазами стоит образ того, как Нагайна расправляется со своим ужином в лице профессора маггловедения прямо на глазах у всего собрания.

— Ты по делу или заскочил на шоу? — развалившись в кресле, интересуется он, вгрызаясь зубами в спелый плод яблока.

Северус поднимает взгляд.

— Какое еще…

Он не успевает договорить, поскольку на весь Мэнор звенит ужасающий, наполненный болью крик. Никаких оглушающих чар в поместье нет. Видимо, кто-то опять измывается над магглорожденными, только периодически.

Наносит увечья через раз.

Северус смотрит на дверь, но ни один мускул на его лице не дрожит.

— Что за цирк там снова творится? — устало и холодно спрашивает Северус.

Пожиратель скалит зубы.

— Лестрейндж беседует с грязнокровкой.

Безумный крик повторяется снова. Боль в нем настолько отчетливая, настолько яркая и неподдельная, что холодеют ладони. Кто бы это ни был, такой судьбы он совершенно не заслуживает. Тем более, Северус не глупый, голоса различать умеет. Это девушка. Беллатриса пытает девушку.

Северус старается держаться отстраненно.

— Какой еще грязнокровкой? — холодно интересуется он.

Пожиратель делает еще один укус и чавкает, явно наслаждаясь и вкусом, и криками, и ситуацией в целом.

— Подружкой Поттера.

Третий крик сопровождается сорвавшимся голосом и словами, которые не удается различить. Северус слышит лишь гул. Гул и чудовищный крик Гермионы Джин Грейнджер, которая находится в нескольких этажах от него.

От ее криков сердце Северуса отчего-то с болью бьется о ребра несколько раз, заставляя чуть поморщиться.

Северус сглатывает.

Мне нельзя себя выдавать ни при каких обстоятельствах.

Он небрежно взмахивает палочкой, накладывая оглушающее на дверь, из-за чего пожиратель раздосадовано воет и, бросив огрызок через плечо, выходит из комнаты, чтобы насладиться этой музыкой целиком и полностью.

Мужчина какое-то время смотрит перед собой, после чего берет в руку перо, опускает его в чернильницу и продолжает свою работу.

Северус открывает глаза.

— Я не защитил ее много лет назад, Август, — наконец произносит он, — она подверглась темной магии, а я бездействовал, пока она…

… подвергалась пыткам уже покойной темной волшебницы.

Август обхватывает себя руками и непроизвольно сводит на переносице брови. Такими откровениями с ним еще никто никогда за всю его жизнь не делится. Это дорого стоит. И Август ценит это.

Пусть он и в ужасе от того, что слышит.

— Поэтому я… В тот самый день, после нашего первого приема здесь, в Мунго, когда я увидел ее шрам и осознал последствия, которые мог пресечь, но не сделал этого, — Северус задыхается словами, снова зажмуривая на мгновение глаза, — я поклялся себе, что она больше не испытает на себе боли.

Он поднимает взгляд.

— Август, я поэтому так сделал.

Целитель сглатывает.

— Как?..

Северус касается ладонью белоснежного хлопкового пододеяльника.

И в следующую секунду видит тот самый день в апреле.

Белую простынь под локтем затекшей руки, ладонь Гермионы в его собственной, ледяные пальцы, испарину на лбу, суету вокруг. Это длится уже несколько часов, может, больше, Северус не считает.

Он только держит Гермиону за руку и обещает, что все сделает.

— Я не чувствую его, Северус, — без конца повторяет она истеричным шепотом, граничащим с истерикой, когда схватки отпускают хотя бы на несколько секунд. — Я его не чувствую, не чувствую…

— Еще немного, ладно? — уговаривает ее Северус. — Еще немного, обещаю…

Гермиона несколько раз кивает, стараясь верить в его слова, и тужится снова, крепко зажмурив глаза. Северус в этот момент, кажется, воздает хвалы всем существующим Богам, хотя в высшие силы он отродясь не верит.

Он просто хочет, чтобы с Гермионой и их сыном все было в порядке.

— Всё, миссис Снейп. Всё! — раздается голос акушерки.

Северус смотрит на уставшую, бледную как смерть Гермиону, убирает с ее лба влажную прядь волос и целует костяшки ее пальцев, продолжая что-то шептать ей в волосы. Он не чувствует собственного тела, но на свои неурядицы ему глубоко безразлично, потому что весь он сосредоточен на ней.