Такого раньше в их практике просто не было.

Марианна замечает и еще одну вещь, которой раньше никогда не встречает. Август не просто уделяет время своему пациенту, за эти месяцы он становится Северусу другом, а такого с ним раньше не было.

Если в первые недели им движет лишь живой интерес, потому что он хочет докопаться до истины и понять первоисточник проблемы, то затем Август просто старается узнать человека. Человека, а не пациента. Он не только слушает, но и рассказывает.

Временами он сутками напролет остается в Мунго и даже не едет домой.

Это поражает.

Может, изменив свое представление о семейной жизни, он сможет наконец посмотреть на нее иначе? Не просто как на бесполое существо, обитающее в стенах больницы Святого Мунго год за годом и временами мешающееся у него под ногами.

— Мистер Сепсис?

Марианна легонько стучит и открывает дверь, заглядывая внутрь. Она уже успевает привыкнуть к тому, что с утра пораньше он уже сидит у себя. Если быть точнее, спит на софе, ведь дома он теперь почти не бывает.

Оставив на столе стакан с кофе и контейнеры с едой, которую она с утра готовит ему сама, Марианна убирает под шапочку выбившиеся волосы и садится на стул, аккуратно опустив на коленки худые руки.

Август спит беспокойно, даже в моменты, когда торопиться некуда. Ест он тоже быстро, глотает залпом углеводный завтрак, а потом вообще забывает поесть до конца дня, и так по кругу.

Марианна смотрит на его усталые глаза, разметавшиеся по подушке волосы, тонкие расслабленные губы и ей совершенно не хочется его будить, пусть она и знает, что надо. Она просто хочет о нем заботиться, не так много она просит от этой жизни.

Поджав губы, Марианна легонько ведет узкой ладонью по его руке. Веки мужчины трепещут, он почти сразу просыпается, ввиду чуткого сна, и рассеянно смотрит по сторонам.

— Сколько времени, — сонно тараторит он, тут же стараясь принять сидячее положение.

— Начало восьмого, — спокойно отвечает она, снова опустив руки на колени.

Август кивает, бегло поблагодарив ее за пробуждение, следует к раковине и тут же умывается холодной водой. Марианна в такие моменты просто молчит, сидя рядом. Она знает, что во время утреннего туалета общаться Август не любит.

Закончив с процедурами, мужчина заплетает в короткий хвост волосы и, глянув последний раз в зеркало, проводит ладонью по щетине, недовольно скривив губы. Он принимает решение сегодня заскочить домой, гладко выбритое лицо — одно из его важнейших правил.

Развернувшись, он немного пугается, заприметив Марианну. Она всегда сидит так тихо, что диву даешься. Действительно, как мышка.

— Что-то еще? — наконец начинает свой день Август, направляясь к столу.

Марианна поднимается с места, рассеянно поправив на себе медицинский халат.

— Позавтракайте, пожалуйста, — произносит она.

Август непонимающе хмурится. Он решает, что не до конца просыпается и что ему просто слышится совсем не то, что люди говорят на самом деле. Марианна семенит к столу и открывает пакет, вынимая оттуда несколько контейнеров.

— Здесь пшеничная каша, омлет с беконом и сырники, — суетится она, — я сама все с утра готовила. Еще горячее…

— Марианна…

Девушка поднимает на него свои большие глаза и снова заправляет под шапочку выбившиеся пряди. Она вопросительно смотрит, ждет ответа или, может, обычной благодарности. Август сконфуженно вздыхает и указывает на еду.

— Спасибо, но…

— Пожалуйста, — тут же расцветает она в улыбке, нервно сцепив в замок руки перед собой.

Август трет пальцами переносицу.

— Марианна, я работаю.

— Я знаю, — моментально отвечает она. — Но вы ничего не едите, я же вижу. Пока горячее, поешьте, прошу вас. На одних углеводах долго не протянете, вы же целитель, в конце концов, и сами все прекрасно знаете.

— Вот именно, — старается пресечь он поток ее мыслей, — я сам всё прекрасно… Понимаю…

Август хочет разозлиться, поставить ее на место, указать на прямые обязанности, но у него не выходит. Она с чистой душой приносит ему эту еду, готовит сама, никто ее об этом не просит, но… Он опускает взгляд вниз, не зная, что еще сказать.

— Август.

От звука собственного имени целитель чуть дергается и поднимает взгляд. Марианна всего пару раз за все эти годы зовет его по имени. Августа это поражает. Не тот факт, что она его зовет, а что он настолько отвык от собственного имени.

— Я хочу о вас заботиться, — на одном дыхании произносит она, сильнее сжимая перед собой в замок руки.

Август хмурится.

— Извини?..

— Я сказала, что… хочу заботиться… О вас.

Она использует все свои резервные запасы энергии, чтобы сказать об этом, это стоит признать. Август озадаченно открывает и закрывает рот, после чего садится в свое кресло. Надо что-то ответить.

— Марианна, я…

Она почти замирает, смотрит на него во все глаза.

— Я же работаю.

Марианна сглатывает. Ох, а на что я еще рассчитывала?! Сжатые в замок руки начинает покалывать от недостаточного поступления крови. Ее наследственная анемия за это ей спасибо тоже не скажет.

— Я знаю, — коротко кивает она. — Вы кроме работы совершенно ничего не желаете в своей жизни видеть, да?..

Это звучит немного по-детски, почти обиженно, чистосердечно и раскованно. Август теряется от ее искренности и в этот раз правда не знает, что ответить. Девушка несколько раз кивает, сглатывая комок в глотке, и направляется в сторону выхода.

— Я прослежу, чтобы мистер Снейп позавтракал и вернулся к себе, — напоследок произносит она и выходит из его кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

С остервенением смахнув с щеки стрелой упавшую слезу, Марианна идет по коридорам Мунго и старается взять себя в руки, пока следует к общему залу, куда постепенно стекаются на завтрак пациенты. Едва перешагнув порог, она сразу находит предмет своего внимания.

Северус кладет в рот еще вилку с запеканкой и тщательно ее пережевывает. С утра пораньше к нему вдруг внезапно снова приходит аппетит, но вот спит этой ночью он еще хуже, чем обычно. Северус готов поставить сотню галлеонов против сикля, что все дело в беспокойном сне Гермионы.

Он чувствует ее даже на расстоянии, и дело все не только в том, что за столько лет брака он узнает ее лучше, чем себя. Северус с беспокойством завтракает. Через три кусочка запеканка внезапно встает поперек глотки. Мужчина тревожно вздыхает и оставляет вилку на столе.

Отодвинувшись, Северус встает с места и следует в свою палату. Едва закрыв за собой дверь, он теряет равновесие и с размаху прислоняется к ней спиной, начиная жадно хватать ртом воздух. Его не хватает. В грудной клетке словно не одно сердце, а три.

И все бешено стучат по ребрам, вызывая приступ тошноты. Что-то происходит. Северус хватается в поисках опоры за край постели и кладет руку на грудную клетку, сильно сжимая футболку.

Он хрипло выдыхает. Ему кажется, что он не может полностью наполнить легкие воздухом. Боль внутри вспыхивает бешеным взрывом так внезапно, что от этого подгибаются колени, и Северус глухо вскрикивает, едва удерживая равновесие.

Комната перед глазами плывет.

Мужчина наклоняется вперед, стараясь оставаться в сознании, как вдруг боль отступает, и дышать становится легче. Настолько легче, что он разгибается и делает несколько свободных, пусть и хриплых вдохов. Северус непонимающе озирается по сторонам, а затем замирает на месте, затаив дыхание.

Глубоко внутри что-то щелкает. Он понимает, что происходит.

Ох, Мерлин…

Северус опускает пальцы на горло и осознает случившееся. Чтобы удостовериться наверняка, он открывает и закрывает рот, после чего в ужасе округляет глаза. Наполнив все легкие воздухом, он разворачивается к двери и, что есть силы, громогласно выдыхает:

— Август!

Целитель вздрагивает, находясь все еще в своем кабинете, и смотрит на дверь, пока возле рта дрожит в ладони ложка с кашей. Он думает, что ему это только кажется, но…