Кьяра папам не рассказывает о том, что сделала, берет с Савины слово, чтобы и она молчала, и не приезжает в Москву на новогодние праздники.

Кьяре двадцать два года.

Она стоит на сцене с микрофоном и рассказывает забавные истории о том, что происходило в стенах этого университета за прошедшие года. Зал смеется, Кьяра тоже.

Девушка не сводит глаз с первого ряда, глядя на то, с какой гордостью смотрят на нее отцы, сияя улыбками. Они такие красивые, в черных костюмах и с бабочками на шеях. Даже Антон на этот аксессуар согласился, хотя всегда отказывался.

Кьяра смотрит на них и понимает, что роднее у нее никого не было и не будет. Она так сильно любит их, так сильно ими дорожит, что у нее закипают в глазах слезы, когда она понимает, как много скрыла от них, что не стала для них той идеальной девочкой, которую они себе придумали.

Зал воспринимает эти слезы как акт умиления и бешено аплодирует и улюлюкает, когда Кьяра завершает речь и спускается со сцены. Девушка едва умудряется дождаться окончания церемонии, после чего долго-долго обнимает родителей, повторяя, как сильно она скучала и как их любит.

— Принцесса, что же ты плачешь? — утирая ее слезы большим пальцем, спрашивает Арсений, а сам тоже сдержаться почти не может.

Их с Антоном девочка теперь получила образование. Совсем большая стала.

— Я просто соскучилась, — глотая слезы, выпаливает Кьяра, скрывая истинную причину. — Так соскучилась, пап.

Арсений целует девушку в висок, и та только сильнее заливается слезами.

Кьяра собирает вещи из их с Савиной съемной квартиры буквально через пару недель после окончания и повторяет лучшей подруге, что дело не в ней, что она просто должна попытаться хоть немного пожить одна, потому что самостоятельная жизнь должна уже наконец оправдать свое название.

Она обещает Савине звонить, обещает приезжать, но Позова ее слишком хорошо знает, поэтому совершенно не удивляется, когда подруга писать и приходить перестает уже через пару месяцев.

Кьяра получает работу официантки в хорошем ресторане и со временем имеет неплохую зарплату вместе с чаевыми, которая позволяет ей не только оплачивать съемную однушку, но и жить не впроголодь.

Отцам она звонит уже куда реже, вся погружается в новую жизнь, новых людей и новые чувства. Она бережно протирает свою детскую фотографию с Пухом и Пятачком каждую неделю и со временем понимает, что боль постепенно уходит.

Она встречает молодого человека и, кажется, действительно влюбляется, получает долгожданную роль в спектакле, за которой гонялась не один месяц, и даже соглашается на просьбу Оксаны приютить на пару недель Мирославу, которая тоже запланировала после окончания школы переехать в Санкт-Петербург для получения вышки.

Всё кажется Кьяре слишком неправдоподобным, и она ужас как беспокоится о том, что ждет ее в будущем.

Кьяре двадцать четыре года.

И она кричит, что никогда не выйдет замуж.

Ей в очередной раз разбивают сердце, и она больше не верит ни в любовь, ни в романтику. Когда розовые очки спадают с ее глаз после расставания, она материт себя вслух, ругает без остановки за то, что совсем забыла о самом дорогом в ее жизни.

Ей так вскружил голову этот придурок, что она совершенно растеряла все мозги. Кьяра берет ближайший билет до Москвы в тот же день и вскоре уже сидит на диване с Антоном, а он гладит ее по волосам, повторяя, что все наладится.

Арсений приносит ей теплого молока, ставит его на журнальный столик, не замечая, как дрожат руки, в результате чего немного проливает, и Кьяра буквально подскакивает на месте, сама не понимая почему.

— Всё хорошо, Принцесса, — успокаивает ее он, поправляя очки. — Я просто поторопился.

Кьяра беспокоится, тугой неприятный комок заворачивается у нее в груди раза в два туже, но Арсений гладит ее по тыльной стороне ладони, когда присаживается рядом с Антоном и включает телевизор, случайно попадая на «ТНТ».

Шастун улыбается, когда на экране мелькают первые выпуски шоу, которому они посвятили с Арсением жизни. Они рассказывают Кьяре истории из прошлого, хохочут от этого, и у Антона в уголках глаз собираются глубокие морщинки.

Кьяра улыбается вместе с ними, смотрит марафон передач и вскоре замечает, как Арсений, сначала просто подолгу не вливающийся в беседу, засыпает, опустив голову на плечо Антона.

Девушка улыбается. Она всегда восхищалась теми чувствами, которые испытывали друг к другу ее папы. Да, она не раз натыкалась на непонимание, когда рассказывала об этом другим, но ее не волновали все эти пустозвоны со своим дохрена важным мнением, которое никому никуда не впилось.

Антон всегда ласково и тихо называет Арсения «Мое лето», а тот на это обращение каждый раз смущенно опускает веки и целует Антона в маленькую родинку на кончике носа, чуть поднимаясь на носочки. Кьяра таких чувств никогда в своей жизни не встречала и никогда, наверное, не встретит.

Она любит их любовь так сильно, что это вызывает восхищение. Потому что их чувства друг к другу поспорили бы по масштабу с Вселенной.

И они любят ее. Сильно, всепоглощающе и чисто. Они доверяют ей, видят в ней лишь свет, не понимая, что за семью замками их маленькая девочка саму себя всю переломала до смерти и довела до агонии.

Кьяра смотрит на то, как Антон поглаживает косточку на большом пальце правой руки спящего Арсения, и не выдерживает, открывая папе самую свою сокровенную тайну.

— Я сделала аборт, пап, — шепчет она, поднимая голову, и по щеке девушки стрелой мчит горячая слеза, падая на фланелевую рубашку отца.

Антон переводит взгляд с экрана на дочь, чуть опуская голову, и смотрит своими повидавшими мир глазами на дочку, в радужках которой плещется такая вселенская боль и просьба о прощении, что он даже не знает, что ответить.

— Это было три с половиной года назад, — так же тихо продолжает она. — Я поэтому на новый год тогда не приехала.

Кьяра плачет беззвучно и открывает душу Антону, беспокоясь о том, что может разбудить Арсения, на что Шастун гладит ее по волосам, позволяет дочери уткнуться носом в свою рубашку на уровне ключицы и целует ее в волосы, закрывая глаза.

— Любой твой шаг в жизни правильный, — наконец произносит он. — Он прокладывает тебе дорогу в будущее. Твои решения — это твои решения. И каждое из них я поддержу, какими бы они ни были, Бусинка.

Плечи девушки дрожат, когда Антон гладит ее предплечье правой рукой и прикладывается щекой к ее волосам. Кьяра наконец рушит стену из тайны, которую она сама построила, и впервые за последние годы дышит спокойнее.

Антон повторяет ей, что всё наладится. И Кьяра ему верит.

Кьяре двадцать шесть лет.

Она смеется и заливисто хохочет, когда ее супруг — боже, с ума сойти! — кружит ее на танцполе под аплодисменты гостей. Арсений сидит на стуле за самым главным первым столом вместе с Антоном, Сережей, Оксаной, Димой и Катей и не может оторвать глаз от белоснежного платья его девочки.

Она теперь и не Попова уже. Не Попова.

Такая красивая, такая взрослая и такая счастливая. Такая, черт возьми, счастливая, что Арсению даже вдохнуть страшно, потому что он боится это самое счастье его девочки спугнуть.

Антон видит состояние любимого, сжимает его лежащую на столе руку своей и мягко целует в висок, вкладывая в этот поцелуй несказанные вслух слова. Потому что, если его и Арсения спросят однажды, мол, что вы важное в этой жизни оба сделали, они без промедления ответят:

«Воспитали самую волшебную в мире дочку. Это мы сделали. Мы справились».

Антону хоть и неудобно в этом костюме, он сидит и улыбается, потому что смокинг этот Кьяра выбрала. Да так сияла вся, искрилась, когда он вышел из примерочной. И шампанское это дурацкое он тоже пьет, хотя любит исключительно пиво, но он пьет его. Пьет, блин, это шампанское, потому что она его выбрала.

А потом объявляют танец родителей, и зал взрывается аплодисментами, когда на сцену выходят одни из четырех лучших в мире импровизаторов и самые лучшие отцы во Вселенной.