— Добрый, — наконец кивает Арсений. — Насколько я знаю, выбор у вас очень большой, и мы были бы очень рады, если бы вы позволили нам сначала самим просто походить и присмотреться.

Фраза, сказанная Арсением, определенно выбивалась из контекста, с которым привыкла работать девушка, так что она на какое-то время совсем потерялась, стараясь разобраться по ситуации.

— Вы… щенка хотите взять или уже взрослую собаку? — всё же произносит она.

— Щенка, — отвечает Антон, — но не слишком маленького.

— Хорошо. Пройдемте за мной.

Девушка ведет их по длинному светлому коридору в дальнюю часть здания, которое поделено на сектора. В самом дальнем находятся щенки, туда они и направляются. Стоит девушке открыть дверь, как перед глазами Антона и Арсения возникают десятки уставленных вдоль стен ячеек.

Тявканье заполняет комнату в тот же момент, стоит дверям открыться, малышня уже явно натренирована, как и взрослые собаки: они реагируют на новых гостей и знают, зачем те приходят.

— Позовите, если что, — напоследок бросает девушка и выходит из комнаты, оставляя их наедине.

Шастун тут же направляется вдоль стены, разыскивая того самого щенка, которого он увидел в фотографиях их сайта, но никак не может его отыскать. Щенки пищат, прыгают друг на друга, стараясь дотянуться до границы загона, лазают друг по другу и требуют ласки.

Малышам тут не место, но всем сразу найти новый дом невозможно, поэтому Шаст старается не думать о том, что всех он все равно не заберет, и не останавливаться у каждого отсека дольше, чем на пять секунд.

— Шаст, — зовет его Арс, и парень поворачивается назад.

Арсений стоит в другой части комнаты, потому что пошел против часовой стрелки, и сейчас во все глаза смотрит вниз. Антон подходит к нему как-то нервно и быстро, тут же оказываясь рядом. Это он.

Щенок с фотографии. Белый, короткошерстный, с коричневой мордочкой и по-забавному вислоухий. Глаза бусинки спокойно смотрят вверх, щенок даже не тявкает и не требует внимания. Он отличается от прочих.

Он остался в этом отсеке один.

Прочие загоны бешеные, незатихающие. По пять или семь щенков в одном месте копошатся и бесятся, играя друг с другом, а этот совсем один.

Шаст касается указательным пальцем таблички: «Джек-рассел-терьер», а после осторожно тянется вниз и протягивает к щенку руку. Малыш делает несколько неловких шагов вперед и, недолго понюхав пальцы Шаста, неловко тычется ему мокрым носом в ладонь.

— Джек-рассел, — появляется внезапно та самая блондинка, сложив вместе руки. — Сама порода замечательная, благородная, но…

— Что «но»? — задает вопрос Арс.

Девушка неловко переминается с ноги на ногу, чувствуя свою вину за это самое «но», потому что начальство строго-настрого запретило ей упоминать об этом.

— Помет неудачный, — наконец произносит она. — Два мальчика и девочка погибли сразу после рождения, еще две девочки скончались через четыре дня, а этот, — указывает она на одиноко сидящего, совершенно спокойного щенка, — остался совсем один. Он уже тут полтора месяца.

— Почему он выжил, а остальные нет? — спрашивает Арс. — Какие у него проблемы со здоровьем? Он совсем неактивен.

Девушка закусывает губу.

— Это не совсем точно, но… предположительно, у него врожденная миопатия, — наконец произносит она. — Это очень редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением структуры мышц, — объясняет она и смотрит на определенно не понимающих ситуацию Антона и Арсения. — Если сказать проще, ему тяжело ходить.

Они все какое-то время молчат, глядя на абсолютно спокойно сидящего щенка, который смотрит на Шаста такими преданно-чистыми глазами-бусинками, что невольно задерживаешь дыхание.

— Вылечить можно? — не отрывая от щенка взгляда, произносит Антон.

— Заболевание врожденное, но если заниматься с ним, то шанс есть, хотя очень маленький, — девушка кусает губы. — Поднимается вопрос о том, чтобы его усыпить…

— Мы берем его, — внезапно произносит Арс.

Блондинка непонимающе смотрит на Попова.

— Простите? — думает девушка, что ей показалось.

— Он не такой, как прочие, но этим и уникален, мы его берем, — повторяет Арс.

Она еще что-то говорит, а после уходит оформлять бумаги, потому что Арс ее совсем не слышит. Он смотрит то на малыша в загоне, то на Антона, и в какой-то момент понимает, что Шаст обнимает его одной рукой, оставляя на виске теплый поцелуй.

— Ты уверен? — скорее утверждает, чем спрашивает Антон.

— Я уверен, что тот, кто на первый взгляд ничего из себя не представляет, может совершить удивительные вещи*, — отвечает Арс, и Антон в который раз убеждается, что любить его сильнее очень даже возможно.

Составив все необходимые документы, девушка осторожно шепчет, что может сделать хорошую скидку за то, что щенок не-такой-как-все, но Арс наотрез отказывается от этого и настаивает на том, чтобы заплатить за малыша полную, прописанную в прайсе стоимость, и Антона вновь разрывает от гордости за него.

Блондинка упоминает и одну очень немаловажную деталь, которую ребята не учли: собаке нужно время, чтобы привыкнуть к дому. Да и вообще сам дом к переезду туда собаки нужно подготовить, а этого они с Арсом ни разу не сделали.

Вопрос о том, как решить проблему, встает ребром, и Антон снова понимает, что выход есть только один.

Антон (14:40): Оксан, ты дома?

Оксана (14:42): Дома. Что-то случилось?

Антон (14:44): Если кратко: мы купили Кьяре собаку, но нам нужно, чтобы она где-то пожила, чтобы мы успели и дом подготовить к этому, и ее саму.

Оксана (14:45): Я знала, что ты попросишь

Антон (14:45): Откуда?

Оксана (14:46): Кьяра мне говорила, что собаку хочет. Попросила вам не говорить. Конечно, я возьму ее на время. Приезжай

Антон (14:46): Что бы я без тебя делал?

Оксана (14:47): Сидел бы в Воронеже. Жду

Антон блокирует телефон и вбивает в навигатор адрес, который уже давно забит в «часто посещаемых». Арс переводит взгляд на новый маршрут.

— Мы ей оба не пожизненно обязаны, а посмертно, знаешь об этом? — спрашивает Попов, переключив передачу и перестроившись на другую полосу.

— Знаю, — негромко соглашается тот и чешет правой рукой спящему на его коленях щенку за ухом, а левую вкладывает в руку Арса.

Добираются они до Оксаны дольше, чем планировали, на часах уже красуется четверть пятого, а им еще в другую часть Москвы нужно ехать, чтобы забрать Кьяру из садика и заскочить в магазин.

Беды на этом не заканчиваются, и Арс застревает передними колесами в снежной колее на въезде во двор Оксаны, чертыхается, как сапожник, но Антон его успокаивает, осторожно поглаживает по руке и мягко целует в висок. Они договариваются, что Антон сам сходит до Оксаны, чтобы отдать щенка, пока Арс будет разгребать машину, чтобы сэкономить время.

Шастун заворачивается в пуховик и сует за пазуху щенка, пока тот дрожит весь и поскуливает, периодически тявкая.

— Да ладно тебе, малой, в России живем. Прорвешься, — зачем-то произносит Антон и бредет в сторону подъезда Оксаны, как вдруг у него в кармане вибрирует телефон.

Оксана (16:22): Только в дверь не звони

Оксана (16:22): Просто напиши, как придешь

Антон чуть хмурится от этих двух сообщений, не понимая, почему она так попросила сделать. Чувство тревоги, появившееся из ниоткуда, полоснуло парня вдоль позвоночника. Он непроизвольно сглотнул, когда добрался до этажа девушки.

Антон (16:26): Я здесь

Дверь квартиры Фроловой через минуту осторожно открывается, и оттуда, как мышка, выходит Оксана, заворачиваясь в широкую синюю клетчатую рубашку и скрещивая руки на груди. Укол тревоги снова непозволительно резко впивается Антону под кожу.

Длинные волосы девушки распущены и закрывают половину лица, да и вся она какая-то зажатая, почти затравленная и запуганная стоит перед ним, и у Антона ком в горле встает.

— Оксан, — взволнованно произносит Шаст. — Что с тобой?