Это аксиома.

Он за дом держится, за очаг и постоянство. Наиграется в мотеле с Ирой вдоволь — и на денек домой бежит, под бок, как последняя придорожная сука. Жену целует в лоб, в макушку солнечную носом утыкается, а сам девчонкой пользуется — как пить дать.

А Оксана ловит эти крупицы внимания, наверняка думает, что Леша любит, как она. Чисто, открыто, по-детски почти — безбожно. А Леше похуй, Леша, блять, за ответственностью в очередь не вставал, ему и без нее заебись живется.

Вот он и уплетает за обе щеки горячий ужин девчонки, надевает на себя отглаженные брюки и чистую рубашку, а потом снова бежит к Кузнецовой. И Ира понимает. Понимает, блять, это со всей ясностью, а поделать ничего с собой не может.

Потому что такая же, блять.

Два сапога, сука, пара.

Она за Шастуна держалась успешно полтора года обеими руками, хватки не ослабляла, потому что все держала под контролем. Медийный парень ей нужен. Отпускать такого — себе дороже. Но сейчас она заигралась так, что не заметила, как все на библейской, блять, скорости пошло под откос.

У тебя больше нет возможности вернуть всё на круги своя.

— Хуйню говоришь, — качает головой Леша, и Ира знает, что он прав.

— Тогда сегодня ты останешься не у меня, а у своей жены, — холодно бросает Кузнецова, прошиваясь своими же словами насквозь.

Потому что она не хочет, чтобы он ее оставлял.

Но Леша уходит. Уходит, ведь Леше похуй. Перебесится, сама позвонит — он знает.

А у Иры внутри все холодеет от хлопка злоебучей входной двери и пустоты в квартире, где живет она фактически одна. Ире хочется закричать в голос и сорвать его ко всем чертям, только бы полегче стало. Потому что она, кажется, вляпалась в то, на что совершенно не рассчитывала.

Она просто хотела адреналина, но не заметила, как в нем погрязла.

Ира остается в гостиной до тех пор, пока Антон не выходит из ванной, пока не хватает телефон с ключами от машины и не бросает ей сухого: «Я на съемки технички». И затем она срывается с места.

В кармане черных джинс прямо через ткань ее кожу обжигает смятый листок с адресом, который она записала из телефона Антона. Судя по последним сообщениям, техничка сегодня только у него, а этот самый Арсений сейчас дома.

Кузнецова выходит из подъезда, вливаясь в морось ноябрьского утра, и просторный двор прорезается звуком сигнализации автомобиля. Девушка ежится от холодной мороси, которая мелкими иглами впивается в кожу, и залезает в салон автомобиля, вставляя ключи в зажигание.

Она вытаскивает сложенный вчетверо листок и долго-долго смотрит на него, отчаянно стараясь мыслить здраво и взвесить заранее все «за» и «против». И у нее не получается. Ира вбивает адрес в навигатор и переключает передачу, трогаясь с места.

Серая осенняя Москва на удивление просторная, и пробок фактически нет. Или навигатор так качественно выбрал дорогу, или просто судьба смеется ей в лицо, сокращая время встречи до минимума. Тут скорее второе, Ира почему-то была в этом уверена.

Когда приятный женский голос оповещает о том, что она прибыла на место, Ира глушит двигатель и выходит из машины. Какое-то время она просто стоит возле нее, опустив руки на водительскую дверь и глядя в окна нужной ей квартиры, но после решает покончить с этим, разобравшись раз и навсегда.

Ира Арсению не проиграет. Ира Арсению его не отдаст.

Кузнецовой везет этим утром не по-детски, и она успевает зайти следом за пожилым мужчиной через домофонную дверь, избежав необходимости звонить ему в квартиру. И отчего-то такая маленькая деталь только добавляет ей уверенности, когда она стучит в квартиру Попова.

Сердце колотилось у нее в глотке, а ладони вспотели, как у первоклашки, вышедшей впервые на сцену со стихом на первое сентября. Сначала было тихо, и никаких звуков по ту сторону двери не было, но буквально секунд через десять дверь всё-таки открылась.

Арс явно в ту же секунду пожалел, что не посмотрел в глазок. Пожалел по всем, блять, параметрам. Потому что одно дело — видеть ее мелькающие в ленте инстаграма фото, и совершенно другое — лицезреть это самое лицо на пороге своего дома.

Попов кашлянул.

— Я не верю в Бога, простите, — порывается закрыть дверь Арс.

— Эй, какого черта?! — хватается за нее Кузнецова, хмуря брови.

— И пылесос мне вакуумный тоже не нужен, — совершенно серьезно говорит Попов.

— Ой, да не притворяйся! — саркастически качает головой Ира, снова чуть дергая дверь на себя, в результате чего Арс поддается и ослабляет хватку. — Мы знаем друг о друге чрезмерно дохрена, несмотря на то, что виделись вживую всего раз в офисе Добровольского.

Арс прижимается рукой к дверному косяку и скрещивает руки на груди, чуть вздергивая подбородок. «Давай, попробуй. Скажи мне хоть что-нибудь», — читается по его взгляду, и Кузнецова вмиг теряет добрую часть запала.

Она пришла сюда с конкретной целью — поставить его на место, но она не учла одну маленькую деталь: она не знала его слабых сторон, она видела только его мощнейший фасад. Арсений понимал, какого рода разговор им предстоит, и готов был опустить ее, если потребуется, потому что она не имела права выставлять права на него.

Антон не ее собственность.

Арсу даже смешно было от того, что она совершенно не понимает очевидного: Антон в ней ни капли не нуждается.

Молчание почти становится маленькой победой, и Ира переминается с ноги на ногу, безуспешно стараясь подыскать хоть какие-то слова. Стараясь найти хоть какой-нибудь козырь. У нее козыря не было.

Но внезапно Арсений ненароком отдал ей свой.

— Папочка, а кто это пришел? — звонким эхом рассыпается голос Кьяры в подъезде, и Ира от удивления распахивает глаза, вздрагивая так, будто ее пронзили разрядом тока.

Попов чуть подается вперед, когда Бусинка обвивает его ногу руками, выглядывая в коридор и глядя на реально охуевшую от происходящего Ирину.

— Здравствуйте! — улыбается малышка, сверкая синевой восхитительных глаз.

И Арс думает: пиздец.

И Арс думает: если она только посмеет коснуться Кьяры…

— Принцесса, иди к себе, папе надо поговорить, — гладит он по голове девочку, не сводя напряженного взгляда с потерянной Иры, которая девчонку сканировала так, будто наконец сложила два и два.

Кьяра послушная девочка, поэтому она кивает и убегает в гостиную, из которой доносятся звуки мультфильмов. Да только Ира этих звуков не слышит. Она переводит взгляд на Арсения, чуть приоткрыв рот, и молчит около трех секунд.

И затем в ее сознании явно случился взрыв.

Она все поняла. Она всё, блять, поняла.

Кузнецова не выдерживает свалившегося ей на плечи козыря, и ее внезапно распирает на почти истеричный хохот. И только потом Арс понимает, что из ее легких вырывается вовсе не смех.

Это была насмешка.

Попов неимоверным усилием воли не позволяет себе нарушить правила хорошего тона и просто закрыть перед ее носом дверь и больше никогда ее к этому дому не подпускать, но смех девушки вдруг резко обрывается, и она почти с вызовом смотрит Арсу в глаза.

— Ты ему нахрен не нужен, — чуть качнув головой, гулким эхом по подъезду разбивает она слова. — Ему нужна она, — стреляет она глазами в гостиную, где Кьяра, сидя на полу с Тигрулей, с упоением наблюдает на экране за диснеевской принцессой.

Иру разрывает от злобы. Иру разрывает от радости. Ира знает, как победить.

— Девчонка его отрада, — добивает Арсения Ирина и делает полушаг назад, растягивая губы в змеиной улыбке и качая головой, — не ты…

Она не дает ему вставить ни слова, потому что в следующее мгновение мчит по лестнице вниз. У нее улыбка с лица не сходит, и сердце в бешеном ритме заходится. Теперь у нее был рычаг. Красная кнопка, которая спасет ей жизнь. Да, для этого нужно будет время, но она согласна его потратить.

Ты не той бросил вызов. Ты не с той затеял войну.

Ира ставит в духовку противень с будущим ужином и идет в спальню, чтобы переодеться. Нет, сегодня на ней не будет сверх шикарного белья. Не будет обтягивающей майки и коротких шорт. Сегодня она будет другой.