Арсений думать пока ни о чем не хочет. Мысли — вот от чего особенно муторно. Тянутся, тянутся, как черная шоколадная патока, и вместо обещанного приятного послевкусия оставляют тебе хронический диабет.

— Выпить хочешь? — внезапно произносит Арс.

Шастун поворачивается к мужчине и скрещивает руки на груди, чуть прищурив глаза.

— Например?

— Чай, — пожимает плечами Попов.

Пацан издает смешок.

— Меняй.

Арс подавляет в себе внезапное желание заржать.

— Крепкий чай, пакетик могу не вынимать.

Антон хохочет, закрывая лицо ладонью, и Попов в который раз отмечает, что это по-особенному, чертовски мило. Потому что это его движение. Жест, который принадлежит только им.

— Меняй, — кивнув головой, требует Антон.

— Кофе, — улыбается Арс.

— Меня-яй, — не унимается пацан.

— Да пиво есть в холодильнике, дурачина, — снова растягивает губы в улыбке Попов, направляясь в сторону кухни.

— А вот не меняй, — подняв указательный палец вверх, смеется Шастун, плотно закрывая за собой дверь в детскую и следуя за мужчиной.

Они разваливаются на диване в гостиной, прихватывая с собой вовсе не две бутылки пива, а больше, и пацан умудряется найти у Попова аж два пакетика орешков и сушеные кальмары, чему радуется так, будто сорвал джекпот.

После долгого утомительного спора Арс все же закатывает глаза, уступает мальчишке и соглашается на канал МАТЧ, чтобы Шастун поглазел на очередную игру в футбол, в котором Арс вообще не шарит.

И они просто сидят до глубокой ночи рядом, выпивают, смеются, и к середине матча Арс даже умудряется болеть за какую-то команду — спасибо, дрожжи, все благодаря вам, — отчего пацан смеется, стараясь объяснить, что болеет Арс за соперников, но Попову немножечко похуй.

Он просто чувствует себя счастливым. Счастливым настолько, насколько это позволяют обстоятельства. И под конец матча его настолько выматывает, что голова мужчины безвольно падает на плечо пацана, и он проваливается в сон.

А Антон даже не шевелится. Он просто досматривает матч, выключает телевизор и сам начинает засыпать. Несмотря на то, что к утру у него наверняка страшно будет ныть плечо или затекут ноги, Шастун все равно не позволяет себе уйти.

Мне почему-то не хочется уходить.

И пацан засыпает, приложившись щекой к темным волосам мужчины.

***

— Серьезно? — вскидывает брови Оксана.

— Очень сильно серьезно, — уверенно кивает Матвиенко.

— Фильм? — чуть сдвигает она брови, продолжая активно разбираться в последних приготовлениях к свадьбе, которая будет через два дня. — Даже не знаю.

Сережа клацает языком, закатывая глаза, и поднимается с места.

— Ты по уши в работе, давай хотя бы раз просто тупо посмотрим фильм. Так люди делают, Оксан. Фильмы смотрят. Отдыхают, представляешь вообще, что это такое?

Фролова отрывает взгляд от прорвы бумаг и уставшим взглядом смотрит на полного энтузиазма Матвиенко, который правда уже и сам готов на стенку лезть от такого большого количества приготовленных свадеб за последний месяц своей жизни.

Девушка закатывает глаза.

— Я знаю, что такое отдыхать, — немного хмурится она. — Но я… не смотрю фильмы.

Серега садится прямо там, где стоял.

— Не понял, — откровенно заявляет он.

Оксана наконец оставляет в покое все бумаги, к которым — она прекрасно знает — вернется снова, стоит Сереже выйти за пределы ее дома, и уставляется на мужчину, слегка пожевывая нижнюю губу.

— Я никогда их не досматриваю, — сознается она.

— Да ты прикалываешься, что ли? — не может поверить своим ушам Матвиенко. — В финале же самый сок!

— Всё всегда предсказуемо! — всплескивает руками девушка. — Принцесса остается с принцем, добро побеждает зло, Марлин с Дори находят Немо, Камбербэтч все равно всех нагибает, — продолжает она. — Все фильмы — это маска реальности. Нам показывают то, чего в жизни мы лишены…

Сережа прерывает тираду девчонки, вставая с места и вскидывая руки вперед.

— Так-так, стоп, тайм-аут! Ты вот вообще не права, — прищурившись, смотрит он на Фролову. — И я тебе докажу.

Матвиенко хватает с журнального столика пульт, падает на диван и начинает активно щелкать, вводя в Яндексе нужный фильм. Девушка только тихо улыбается, глядя на него, и понимает одну важную вещь.

Сережа проигрывать не любит.

Вспомнить хотя бы, как он два дня назад забрал ее с работы из офиса, и они решили заскочить в торговый центр, где случайно наткнулись на игровой автомат с игрушками. Хрен знает, как так удача повернулась к девушке своим лучезарным лицом, но Оксана вытащила плюшевую Свинку Пеппу с первого раза, чему не могла нарадоваться первые три минуты.

А вот когда Сережа решил взять реванш, но с двенадцатой попытки ничего не получалось, а останавливаться он не был намерен, Фролова уже начала беспокоиться. Но Матвиенко действительно сдаваться не собирался, поэтому перешел к плану «Б» — тир.

И тут его старый друг не подвел, и буквально спустя несколько минут Оксана уже держала в руках большого плюшевого зайца, которого девушка, работающая в тире, чуть ли не от сердца отрывала: привязалась, видимо.

Сначала Оксана беспокоилась, что подумает Леша, если увидит такую игрушку в их квартире, но потом решила просто поиграть с огнем и оставила это плюшевое безумие на самом видном месте: на окне в гостиной.

И Леша его не заметил. Даже внимания не обратил. Фролова даже не знала, как на это реагировать; у нее просто слов не было. Тем же вечером Леша, чмокнув жену на прощание, снова уехал в офис, а Оксана стояла в коридоре около трех минут, едва сдерживая слезы.

Обида до краев заполнила ее, и только поэтому — ну, разумеется, исключительно поэтому — она позвонила Сереже с просьбой приехать.

И он приехал. Снова.

Почему тебя не было рядом, когда я еще не сказала «Да»?

— Садись, я нашел, — наконец подает голос Сережа, вытаскивая Оксану из своих мыслей, и девушка, скрестив руки на груди, наконец садится с ним рядом, опустив ногу на ногу. — Я займусь твоим кинообразованием.

— «Век Адалин»? — не верит своим глазам девушка. — Мелодрама? Серьезно, Сереж?

— Это единственный фильм такого жанра, который я действительно хочу и, главное, могу тебе посоветовать.

— Давай лучше «Оно» пересмотрим.

— А давай без «давай»? — предлагает альтернативу Матвиенко и, резво поднявшись с места, выключает в гостиной свет, после чего садится обратно и нажимает заветный «play».

Матвиенко никогда бы не подумал, что можно получить такое странное, совершенно не знакомое ему до этого дня, почти нездоровое удовольствие от того, что ты смотришь фильм рядом с человеком, который тебе по определению запрещен.

Все равно, что играть в одни ворота. Что бы ты ни сделал — все равно проиграешь.

Сережа каждый божий день говорит себе: «Не лезь, блять, в это. Оно тебя убьет». А все равно отвечает на звонки, пишет сам и приезжает в любое, сука, время суток.

У нее на безымянном пальце сверкает табличка «Не влезай! Убьет!», а он все равно лезет, будто ему пять, сука, лет, и это тот самый возраст, когда на все похуям, море по колено и ветер в голове.

Девчонка притягивает его к себе, как магнитом. И Сережа с каждым днем боится этого все сильнее.

Шага. Матвиенко боится шага.

Оксана не сделает этого сама, а вот за себя он уже не так уверен.

И если раньше он мог с уверенностью сказать, что это, блять, ничего такого, и дружба между парнем и девушкой бывает, то сейчас он хочет ударить себе по лицу за эти слова.

Потому что такая дружба — односторонняя. Сначала-то вы дружите, а вот однажды кто-то да проебется, и второе звено вашей дружбы имеет право на две стороны одной медали: первая — она узнает об этом; и вторая — не узнает никогда.

Первая категория «друзей» ломается, разбегается после первого же секса или избегает друг друга как в сети, так и в реальности, стараясь заполнить себя другими людьми, чтобы как-то пережить случившееся.