Гермиона прерывисто вздыхает, округлив глаза.
— Когда она поняла, что Темный Лорд будет повержен, — продолжает он, — и она сможет защитить сына, главный козырь в ее рукаве заиграл новыми красками.
Грейнджер никогда не была еще таким внимательным слушателем, как в этот самый момент.
— Мисс Паркинсон хотела одного: быть в безопасности. Быть дома, — он ненадолго замолкает. — Поэтому так рьяно держалась за Яксли. Ее родители выбрали новый дом под крылом Повелителя, и она хотела быть частью этого дома. Хотела вернуться к своей семье. К матери, в частности. Отца она ненавидит всем своим существом за то, что он сделал.
Северус переводит дух.
— Это ведь было его решение, — смотрит он на Гермиону. — Продать собственную дочь. Мисс Паркинсон слышала все это, слышала, как он заключал сделку. Мать была против, но он не стал ее слушать. Ему хотелось спасти собственную шкуру, да и дочерью он не особо дорожил. Всегда хотел сына, которого миссис Паркинсон не могла выносить с полдюжины раз.
Гермиона чувствует, как у нее сжимается от страшной тоски сердце. Персефона столь многое глушит в себе, столь многое хранит за амбарным замком в душе, но при этом старается держаться на поверхности, пусть непосильный груз и тянет ее на дно. Она так одинока. Мерлин, она здесь была так одинока.
— Когда мисс Паркинсон услышала от Нарциссы, что исход войны предопределен, и победа будет на светлой стороне, надежда ее вновь вспыхнула, — произносит он. — Она согласилась ради матери. Все связано, Гермиона.
Девушка завороженно слушает.
— Без твоей помощи Поттер не нашел бы всех крестражей, я и сам до последнего в местонахождении большинства сомневался, а ты сопоставляла факты так быстро, что многим на зависть.
Гермиона округляет глаза. Это что, похвала? Надолго эта мысль в сознании не задерживается.
— Сначала она все делала только ради себя, — снова смотрит он на девушку. — Исключительно. Однако со временем все изменилось, и ты сама знаешь, почему так произошло. Ведь ты этому поспособствовала. Ты стала для нее человеком, в котором она нуждалась. Как и она для тебя.
Гермиона чувствует, как в глазах закипают слезы.
Гарри теперь смотрит на редеющий перрон через такую же соленую дымку, продолжая слушать стучащее в горле и ушах сердце. Воспоминание испаряется, на его место приходит новое.
— Не переусердствуй с кровью, — протягивает ей Северус флакончик. — И рана должна выглядеть правдоподобно. Не устраивай фонтана, как на одной из тренировок.
Грейнджер издает искренний смешок, забирая из его рук бутылочку с заранее подготовленной искусственной кровью.
— Как скажешь, — все еще улыбается она.
Гарри даже не замечает, как сквозь слезы улыбается вместе с ней, продолжая смотреть воспоминания, запечатанные в книге.
— Как ты справишься один? — совершенно серьезно спрашивает Гермиона.
Северус поднимает взгляд от письма, за написанием над которым сидит с четверть часа, и смотрит на девушку.
— Я всегда один справлялся, — просто отвечает он.
Грейнджер нетерпеливо вздыхает.
— Северус…
Мужчина откладывает перо в чернильницу, складывая руки в замок перед собой.
— Я приму препарат за мгновение до встречи с ним, — снова смотрит он на нее.
— А дальше?
— Дальше как репетировали, — кивает Северус. — Империус и иллюзия.
Девушка обхватывает себя руками, сжимая губы.
— Как ты сможешь столько всего контролировать сам? — волнуется она.
Северус издает обессиленный смешок. Ты даже представить себе не можешь, что мне приходилось делать последние десять лет.
— От меня потребуется только сосредоточенность. Этим я, к счастью, не обделен, — хмыкает он. — Облако иллюзии будет в радиусе десяти метров, это…
— Слишком крупный, — хмурится Грейнджер. — Мы тренировались только до трех.
В этот раз Северус усмехается с искренней радостью.
— Это я тебя тренировал только до трех, — позволяет он себе улыбку.
Грейнджер вскидывает брови.
— Обидно, — резюмирует она, но, заметив взгляд Северуса, снова сдается. — Ладно, извини. Я просто… с волнением пытаюсь совладать.
Северус поднимается с места и медленно подходит к ней, приподнимая ее голову за подбородок.
— Мы справимся, Гермиона, — заглядывая ей в глаза, произносит он, слегка склонившись вниз. — Раз уж смерть — наш единственный выход, — вздыхает он, — что ж, выбьем эту дверь обеими ногами вперед.
Грейнджер не сдерживается от всей ужасающей реальности ситуации и нервно смеется, зажмурив глаза. Северус обхватывает ее лицо ладонями и прикасается к ее лбу своим, закрыв глаза.
— Ногами вперед, — эхом отзывается она, чувствуя тепло его рук.
Гермиона утопает в этом моменте, рассыпается в нем, растворяется без остатка. Запоминает каждый вдох и выдох, каждое биение сердца. Пусть Северус и говорит ей, что все будет под контролем, она не может избавиться до конца от мысли, что что-то может пойти не так.
И внезапное осознание вынуждает ее распахнуть глаза.
— А как же Гарри? — шепчет она. — Как же Рон? Как мне дать им понять, что я жива? Что мы оба живы, — тараторит она.
Северус открывает глаза и выпрямляется, гладя ей куда-то за спину. Он чуть хмурится.
— Где твоя книга? — не понимает он.
Гермиона приподнимает подол платья, показывая свою сумку, привязанную к левому бедру.
— Здесь, — кивает она вниз. — Она всегда со мной.
— Именно, — удовлетворительно кивает Северус, опуская вниз руку и развязывая узел на ее ноге. — Именно она и расскажет ему все, что нужно знать. Что-нибудь помнишь из углубленного материала за шестой курс про воспоминания, запертые в предметах?
Глаза Грейнджер загораются бешеным огнем.
— Разумеется, — с энтузиазмом отзывается она.
Северус вынимает из ее сумки книгу по символизму и кладет на стол, усаживаясь в кресло.
— Тогда пора приступать, — смотрит он на нее с бешеной, несокрушимой нежностью, которую не может контролировать. — Однажды эта книга будет доставлена адресату. И ему многое предстоит узнать.
Гермиона искренне улыбается, вытаскивая свою волшебную палочку, и почти подпрыгивает на месте от радости, из-за чего ее пушистые волосы пружинят вверх и вниз.
Дымка растворяется, и Гарри оказывается на пустом перроне не только физически, но и фактически.
Волшебник запрокидывает вверх голову и выдает наполненный искренним облегчением полукрик, чем пугает двух птиц неподалеку и проходящего мимо проводника, который косит на него взгляд, ускоряя шаг.
Гарри от переполняющих чувств бьет по ладони кожаной обложкой книги.
— Ну, Гермиона…
Поттер качает головой, не в силах поверить в увиденное. Он смотрит на точку удаляющегося поезда, по щекам героя войны бегут слезы, а с лица не сходит искренняя, даже немного сумасшедшая улыбка.
На крыльце дома стоит девушка с коротким ежиком отросших огненно-рыжих волос. Прохладный августовский ветер треплет полу ее длинной темной юбки чуть выше щиколоток. Где-то вдалеке шумит горная река, в полесье рядом заливаются пением птицы.
Лайза Турпин с прищуром смотрит на медленно плывущие над горизонтом курчавые облака и дышит полной грудью. Маленький одноэтажный домик с четырьмя комнатами кажется совсем крошечным и незаметным среди густой зелени уходящего жаркого лета.
Это хорошо. Это очень даже хорошо.
С кухни доносится свист чайника.
Гермиона, сидящая на корточках возле калитки и копающаяся с цветами, оборачивается через плечо. На крыльце никого нет. Свист чайника постепенно затихает. Грейнджер убирает тыльной стороной ладони выбившуюся из косы прядь и, снова закатав рукава повыше, склоняется над работой.
Этот маленький дом становится их с Лайзой спасением от всего, что происходит в Магической Британии. Они живут тут уже почти три месяца, и за возможность просыпаться по утрам им обеим следует благодарить одного человека. Благодарить до конца своих дней.
Гермиона старается забыть тот момент, когда в легкие первый раз попадает воздух, и все тело пронизывает волной электрического тока. Старается забыть запах сырой земли, четыре темные стены высотой в шесть футов и испуганное лицо Нарциссы, склонившейся к ней. Миссис Малфой без слов помогает Гермионе выбраться из могилы, которую сама же ей выкапывает в прямом смысле этого слова, после чего крепко обнимает девушку с такой силой, что сжимается сердце.
