— Много было разговоров о том, с чего все началось. И все-таки, сможете сейчас рассказать, как вы познакомились?
***
Мы просидели так час.
Каждая минутка, каждая секунда рядом с ним казалась пыткой. Душу рвало на части, сердце разбивалось в клочья. И так все время, по кругу. Я отчаянно старалась скрыть дрожь в голосе, когда приходилось отвечать. Крис же прятался за сарказмом, шуточками и маской равнодушия. Его это не трогало. Он хотел это показать. Но явно не мне. Остальным. Я знала его, понимала его. И ненавидела. Ненавидела всей душой. Потому что страдала из-за него. И он тоже страдал.
И чем больше задавала вопросов Алиса, чем сложнее они были, тем хуже было нам обоим. Я все чаще переводила умоляющий взгляд на Калеба, телепатически упрашивая прервать это. И он хотел. Я видела, что он хотел. Но не мог. Калеб не мог сделать с этим ни-че-го.
— Чарли. У тебя уже есть два альбома. Шикарнейших альбома, честно. Мне лично они очень нравятся.
Я фальшиво улыбнулась женщине.
«Не льсти мне, просто закончи это!»
— Спасибо, — умилившись, ответила я.
— Но. Песня есть там одна, смысл которой интересует всех твоих фанатов. И меня тоже, правда. Догадываешься, о чем я?
— My happy ending?
Моя самая популярная, самая личная песня. С каждым разом я все больше жалела, что записала ее. Она была о Крисе. По факту, они все были с ним связаны. Но именно в этой все было кристально чисто, каждому было понятно, о ком песня. И главное, что я чувствовала. Миллионы вопросов сыпались на этот счет со всех сторон. Особенно, после какого-то благотворительного концерта, который транслировали по телеку. Там я выступала впервые именно с этой песней. И надо же было концерту состояться именно в тот самый сраный день, когда мы поругались. Когда Крис захотел развестись.
То была первая дата. Прошел ровно год и я просто не знала, как это вынести. Но сидеть в четырех стенах мне было невыносимо. Поэтому, не сказав ничего Калебу про свою ситуацию, отправилась на сраный концерт. Думала, нахождение в толпе с другими артистами поможет, успокоит. Но ни хера.
Я стояла за кулисами и наносила легкий макияж на лицо, дабы скрыть жуткие синяки под глазами. До моего выхода было около получаса, передо мной был один артист. Но я не знала кто. Да меня это в принципе и не заботило. Все, что я хотела — справиться, пережить чертов день. И хоть как-то продолжать жить дальше. Успокаивала себя тем, что «расставания для меня не впервой», «многие и не через такое проходят» и так далее. Правда, чем больше успокаивала, тем сильнее убеждалась, что метод самовнушения — фигня. Не помогало.
А потом услышала голос. Его голос. Крис выступал передо мной.
Меня передернуло от этого. По телу побежали мурашки. Сердце сжалось до крошечных размеров, не было возможности дышать. Как и каждый раз.
Да, я ненавидела его. Как может только женщина ненавидеть бывшего мужа — ненавидела. Но голос… его голос. Как же я по нему скучала.
Не сдержалась. Я не выдержала и через крошечную щель подсматривала за ним. За плавными движениями, длинными пальцами, касающихся струн гитары. А когда он запел… это все. Землю выбили из-под ног. Потому что это была та самая песня из Майями. Та, с которой начался наш брак. Самые лучшие два года моей жизни.
Сука, как же символично. Петь о том, что олицетворяло начало, в день, когда всему пришел конец.
Песня кончилась, и я скрылась где-то, подавляя приступ истерики, стараясь не закричать от боли, которая пробирала насквозь.
Потом наступила моя очередь. И я впервые порадовалась, что песни моего первого альбома были в стиле рок. Музыка, для которой хриплый голос, крики не в тему были обычным делом. Под ритм, заводящий толпу, я пела и пыталась избавиться от боли.
Последней в списке стояла как раз та песня, про которую спросила Алиса. My happy ending. Она добила меня. Ослабила. Больше терпеть я не могла и концовку исполняла дрожащим, хриплым голосом со слезами, стекавшими по щекам.
А поскольку весь концерт транслировался, мою истерику, мою слабость увидел почти весь мир.
Поэтому, эту саму песню так часто связывают с Крисом Фальвертом. Именно поэтому о ней и спросила Алиса.
— Чарли? — позвала ведущая. — Ты с нами?
— Да, прости. Задумалась, — отозвалась ей в ответ. Слева от меня раздался смешок, но я его игнорировала.
— Ничего, — женщина понимающе улыбнулась. — Эту песню часто ассоциируют с Крисом из-за благотворительного концерта, где ты ее исполняла. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю, — со вздохом ответила.
— Что произошло в тот день? — уже серьезнее спросила Алиса.
— Да, кстати. Что же произошло? Почему даже спустя год или сколько там прошло я до сих пор вижу об этом ролики в своих фан-аккаунтах? — донесся надменный голос Фальверта. Придурок.
— Не знаю. Попробуй спросить у тех, кто это публикует, — грубо ответила Крису, первый раз за все время повернув голову в его сторону.
Господи… его глаза. Они снились мне каждую чертову ночь, если мне удавалось уснуть. Его выражение лица. Эта надменная ухмылка.
Сердце пропустило удар, и я отвернулась от него, не способная больше видеть Криса.
«Осталось чуть-чуть» — успокаивала себя.
— И все же, ты не ответила на вопрос. Почему в слезах? И причем тут я? — немного опешивший от моей неожиданной для него резкости, пристал Крис.
Все. Точка предела была пройдена.
Я опять повернулась к нему, смотрела в синие омуты и больше не отворачивалась. Это как наркотик, никотин, не знаю. Все равно что заядлому курильщику, пытающемуся бросить, сделать одну затяжку, вдохнуть табачный дым. И все. Хочется еще и еще. Больше ты это не контролируешь и, в итоге… срываешься. Как сделала и я. Только вместо никотина был он.
— А ты догадайся. Пораскинь мозгами, — еще более дерзко ответила Крису.
— Мы что, играем в угадайки? — возмутился Фальверт. Из фазы «зазнавшийся придурок» мы перешли к «грубому придурку». Оборона ослабла.
«Так-то, идиот».
— Хотя… я понял тебя.
Когда он ответил, я уже сидела лицом к Алисе, подпирая голову кулаком.
— Аллилуйя, — с сарказмом отозвалась в ответ.
— Сколько сарказма в голосе, — язвил он.
— Кто бы говорил, — злость во мне постепенно закипала. — Годы идут, а ты все не меняешься.
— Словно у тебя что-то переменилось. Попрежнему не умеешь прятать эмоции.
«Заткнись. Иначе я сейчас просто выцарапаю тебе глазёнки».
— Так, ребята. Брейк, — нервно усмехнувшись, прервала нас Алиса. - Нам тут Третья Мировая ни к чему, — теперь ее глазки бегали от меня к нему и обратно. Действительно думала, что мы будем драться не на жизнь, а на смерть. — Так что произошло-то? Почему на этих, мне кажется, одних из самых популярных кадрах в сети, у тебя слезы из глаз идут?
Твою мать. Ну ладно. Интервью же честное, так? Ну вот вам, наслаждайтесь, юные девчонки, что до стих пор верили в хэппи-энд нашей истории любви.
— В тот день, когда проходил этот концерт, был ровно год, как он… мы решили развестись.
— Даже так? — у Алисы глаза на лоб полезли. Потом она обратилась к Фальверту. — Ты про это подумал?
— Да, — он кивнул. Я снова повернула голову к нему и смотрела на сосредоточенное лицо мужчины. Сжатые губы, стиснутые челюсти. Фу. Крис таращился куда-то в стену, а потом выдал. — Я помню тот день. Мне тоже было… не по себе.
Я не отреагировала на это. Не по себе…. Забавно. Даже учитывая, что он сам был в этом виноват.
Дальше ведущая задавала еще несколько вопросов, на которые мы поочередно отвечали. Обстановка накалилась до предела.
На самом деле, мне было больно. Очень. Он рядом — но не мой. И я тоже больше не была его. Потому что он испортил все. Он не верил. И в нашем браке не было банального доверия друг другу, раз Фальверт так легко повелся на махинацию того, кого считал другом. Он выбрал его, не меня. А потом погиб малыш. И эти воспоминания… про песню, концерт. Только сделали хуже, ведь тогда не только кончилось наше счастье. Именно в тот день, я узнала, что жду малыша. Моего кроху.
