Затем она наконец приходит в школу. На посте охраны несколько человек, но самого доброго из них зовут Степан Алексеевич. Он высокий, в фуражке такой красивой и с автоматом. Всегда здоровается с Эбби, но на школьные обиды она ему никогда не жаловалась. А про него она совсем мало знает, только то, что он любит курить и справедливость. А, конечно же ещё и то, что он был на Ямайке. Эту историю он рассказывал всем подряд, по поводу и без, а также хранил свою фотографию в загранице. «Вам то небось уже не посчастливиться за океан слетать.» – вечно повторял он с какой-то досадой за потерянное будущее.

– Степан Алексеевич, Степан Алексеевич! – Эбби подбегает к посту охраны.

– Да, девочка. Чего тебе? – От Степана Алексеевича пахнет сигаретами.

– Там на дороге машина разбита. Полицейская. И удостоверение майора лежит.

– Сука, да что ж это такое. – Ругается он себе под нос, а после будит задремавшего рядом товарища:

– Петрович, вставай давай. У нас чп. Да вставай давай, дубина пропитая!

– Да шо, шо там стряслось?

– В штаб звони. Сволочи эти совсем оборзели.

– А хто, где, шо мне самому додумать надо, я вас прально понимаю, Степан Алексеевич?

– А что за удостоверение? – Степан Алексеевич снова поворачивается к юной Эбигейл.

– Майор полиции Рустам Бахрамов.

– Вот же сука! Даже до майора добрались, мрази! – Он бьёт могучим кулаком по деревянной стойке охраны. – Ксива у тебя?

– У меня, но я её только товарищу майору отдам.

– Ты шутишь что ли? Это играя какая-то по-твоему?

– Отдам ему только.

– Тебя родители дома не ждут?

– Ждут, но я сама должна отдать…

– Да чего ты так вцепилась-то в эту ксиву?

– Я ведь нашла сама, и должна отдать тоже сама…

– Чёрт бы это всё… Ай, хрен с тобой. – Полицейский оборачивается к напарнику. – Петрович, ты свяжись со всеми, поспрашивай, а я к Бахрамову домой, здесь недалеко, пулей метнусь.

– Девку с собой забери. – Отвечает Петрович.

– Так зачем?

– Так, а если он там сидит? Два раза бегать будешь?

– Прав ты, Петрович. – Степан Алексеевич смотрит на эту мелкую и вредную. – Пойдёшь со мной, раз такая упёртая.

Внутри Эбби играет некая радость, ведь её ждёт расследование пропажи Рустама Бахрамова. Настоящее приключение. Эбби нравится чувствовать себя важной и нужной. У неё наконец-то далеко не последняя роль.

Проживает Рустам Бахрамов в одной из тех самых кирпичных коробок, где в подъезде воняет, а лифт не работает. На третьем этаже, справа от лестницы, квартира с бордовой дверью. Звонок хрипит и, кажется, мечтает умереть, но пока ещё держится. Им открывает какая-то девочка, практически девушка (той лет шестнадцать, может быть, даже уже семнадцать), с тёмными волосами и прищуренными глазами. Выглядит она приятно. В глаза сразу же бросается её старая фиолетовая толстовка, кажется, ещё до войны купленная, импортная значит. Ещё её тонкую шею украшает бритва на верёвочке.

– Здрасьте.

– Гуля, привет. Отец дома? – Спрашивает её Степан Алексеевич.

– Нет. Он же на смену ещё утром ушёл. А чё случилось?

– С поста пропал. Вот, девчонка нашла ксиву его. Ты не переживай, найдём. Посиди вот только с этой мелкой, её одну домой отпускать щас опасно, а водить не хочу, только время потеряем.

– Отец пропал?.. Как пропал?..

– Найдём, найдём, ты посиди с этой, говорю. – Степан Алексеевич проталкивает Эбби под крыло майорской дочери. – Хорошо?

– Хорошо. – Отвечает Гуля.

– Здравия желаю. – Степан Алексеевич уходит, а дверь закрывается. Гуля смотрит на Эбби сверху вниз, словно и не знает, что с ней делать. Та пырится в ответ, так и стоят они с полминуты.

– Как тебя зовут? – Спрашивает старшая. Эбби представляется, затем слышит в ответ:

– Я Гульнара. Можешь звать меня Гулей, без разницы.

Затем Гуля тут же уходит в комнату со стеклянной белой дверью, паркет скрипит под её ногами. Буквально спустя минуту она возвращается, а в руке – чёрный прямоугольник. «Айфон» – догадывается Эбби. У её отца был телефон, но другой, а самой ей не выдали. На хороший не хватает денег, а кнопочный бесполезен. Связи нет и звонить по нему куда-либо – глупая затея. Кто-то говорил, что это бунтовщики вышки связи пожгли, а другие рассказывали, что правительство отключило, чтобы люди не могли свои действия координировать.

– Крутой телефон.

– Ага. А чё, айфона в жизни никогда не видела?

– Видела. – Врёт Эбби, чтобы не показаться лохушкой.

– Ты короче здесь посиди, я отца пойду искать. – Гульнара тем временем надевает кроссовки и накидывает куртейку на плечи.

– Степан Алексеевич сказал, что сам найдёт.

– Слушай, я в дядю Стёпу может и верю, но сама быстрее найду.

– Я с тобой.

Гуля смотрит на свою смелую спутницу, смеётся как-то по-доброму и крутит головой:

– Так ты ж мелкая, ты мне мешаться будешь.

– Не буду! Пожалуйста, я не отстану! Мне нужно… Мне тоже нужно.

– Да ты рофлишь что ли, как я тебя возьму с собой? Если чё случится, мне голову оторвут.

– Я всё равно пойду за тобой! Не отделаешься.

Майорская дочка вздыхает, закатывает глаза и топчется на месте, раздражается от этой навязчивой занозы. Вдруг Гульнара резко набрасывается на дверь и выскакивает наружу, а затем наваливается всем весом и запирает квартиру. Сразу становится полегче, она прикрывает глаза и немного расслабляется. Одной проблемой меньше. Но теперь пора бежать искать отца. Гуля поднимает веки, а перед ней на лестничной клетке стоит Эбби.

– Ты… – Растерялась Гульнара. – Ты как это сделала?

– Я маленькая и быстрая. Мне нужно с тобой.

– Хер с тобой, пойдём. Но делаешь всё то, что я скажу, поняла?

– Поняла.

Они идут вниз по лестнице, затем через дворы, мимо гаражей, через дорогу, на которой покрошенный асфальт лежит кусками. Машины здесь больше не ездят, а ремонтировать ни у кого не хватает ресурса. Да и дела толком кому-либо нет, «не жили хорошо, так нечего и начинать». Все просто привыкли к убитой дороге, по которой даже трактор проехать не может.

Дальше они оказываются у какой-то стены из таких больших белых блоков, в которой виднеется синяя, проржавевшая дверь. Гульнара стучит в неё трижды, а затем кричит:

– Нильный, открывай!

– Нильный занят! – Кричат с той стороны.

– Да ёп, открой тебе говорят! Свои!

Дверь приоткрывается, оттуда выглядывает бородатая морда. Она посмотрит по сторонам и замечает Эбби:

– Эт кто?

– Подружка моя новая. Не сцы, свои.

– Ес чё, то сама за неё отвечаешь.

– Да ясен хер, впускай давай быстрее, мне к Нильному нужно.

Их пропускают внутрь. Эбби с любопытством осматривает новое место, которое представляет собой сеть из споенных друг с другом гаражей. В некоторых из них стоят кровати, кто-то что-то обсуждает, ещё кто-то играет в карты. Пахнет чем-то палёным, кто-то что-то жжёт. Гульнаре говорят, где этот самый таинственный Нильный. Он в гараже под номером тринадцать, тот немного больше остальных.

– Нильный, открывай! – Гуля стучит своей ручонкой по окислившейся гаражной двери. С той стороны слышится сперва какая-то возня, а затем и щелчок амбарного замка.

Перед ними снова рожа. В этот раз худая, щёки впалые, волосы немытые. Глазёнки Нильного паникуют, цепляются за всё, за что они только могут зацепиться:

– Ах, Гуля… Какая встреча! А я тебя не ждал совсем.

– Слышь, Нильный. Ты отца моего не видел?

– Слушай, тут… Такое дело, знаешь, видел я твоего отца. Санька помнишь? Щуплого?

– Ну, помню. Причём тут он?

– Его вчера шлёпнули. Ну пасаны и пошли искать, как грица, правосудия. Они на твоего батю и наткнулись.

– Где он? – Майорская дочка холодеет. – Он в порядке?

– Там в общем-то… Пойдём, тебе пасаны сами расскажут.

Нильный вылезает из гаража и закрывает его снаружи. Он также задевает глазами Эбби:

– А это кто?

– Подружка моя новая, чё вы прицепились то все.

– Да ладно, ладно. Не нервничай.