– Какая вам разница? – Энда бросила на него холодный и усталый взгляд.

– Ошибаетесь, мне совсем не все-равно, – мягко поправил ее Геон. – Я хочу помогать людям вроде вас, потому и прибыл сюда. – Геон подозрительно покосился на людей, собравшихся в зале. – Энда, можете рассказать мне, что случилось?

– Уходите, вы ничем не сможете мне помочь, – твердым и решительным тоном отрезала женщина, при этом едва сдерживая наворачивающиеся слезы.

– Почему вы так в этом уверены? – не отступал Геон. С деланным пониманием и беспокойством смотрел он на нее, а сам в этот момент думал о том, как бы поскорее хоть что-нибудь разузнать об людских исчезновениях, происходящие здесь.

– Мой сын… – Энда не выдержала и еще сильнее зарыдала, закрыв лицо руками.

– Прошу вас, постарайтесь успокоиться. Если я пойму, что произошло, то попробую что-нибудь для вас сделать.

– Хорошо, – проговорила опечаленная особа, взяв частичный над собой контроль, а затем тихим голосом пояснила: – Нам лучше выйти от сюда. Здесь не стоит об этом говорить. На чем вы прибыли сюда?

– На своем межпланетном астроомнибусе. Я оставил его на внешней платформе, – пояснил Геон Гринт и, подозрительно осматриваясь по сторонам, неспешно поднялся с дивана. – Прошу вас, следуйте за мной. На платформе почти никого нет, там и сможем поговорить, если не возражаете.

– Да, конечно.

Вдвоем они покинули зал ожидания реабилитационного центра «Ренессанс», спустились на несколько этажей ниже, после чего оказались посреди заснеженных межпланетных кораблей и городских гравилетов, следовавших один за другом в несколько рядов под открытым зимним небом. Неспешно прогуливаясь между ними, Геон и Энда Линд медленно приближались к серебристому межпланетному кораблю прибывшего сюда молодого и задумчивого мужчины. Космолет находился неподалеку от высоких кованных поручней, почти что у самого края широкого заснеженного выступа с посадочными платформами. Укутанная в серое драповое пальто несчастная женщина послушно следовала за Геоном, находясь справа от него. С тех пор, как они оказались на свежем прохладном воздухе, печальное лицо Энды Линд с симметричными благородными чертами и гладкой бледной кожей стало мало-помалу меняться: на нем будто бы появился некий оттенок частичного принятия произошедшего, а так же слабая тень холодного спокойствия и умиротворенности.

– Вы можете продолжить? Что случилось с вашим сыном? – осторожно осведомился Геон, обращаясь к вымотанной горем женщине. Затаив дыхание и изредка поглядывая на свою спутницу, он неспешно ступал по рыхлому и мокрому снегу.

– Мой сын пропал и… – тихо проговорила она и на мгновение запнулась, а затем продолжила: – Скорее всего я больше никогда не увижу его.

Сказав это, женщина опустила голову и тяжело вздохнула.

– Почему вы так решили?

– Мне так объяснили знающие люди – мои очень хорошие знакомые знакомые, которые посещают реабилитационный центр уже очень долгое время.

Энда запрокинула голову кверху и закрыла лицо руками. Она неподвижно стояла на месте и смотрела в высокое светлое небо, равнодушным и безжизненным взглядом разглядывая падающий снег. Стылый ветер бережно колыхал ее длинные каштановые волосы.

– Как зовут вашего сына? – Геон искоса заглянул в темные блестящие глаза Энды Линд. – Когда это случилось?

– Алан, ему всего двенадцать лет. Это произошло ровно четыре дня назад. Говорят, что у него была сильная вера. Поэтому это и случилось с ним. – Энда перевела свой холодный сосредоточенный взгляд с высокого неба на озадаченное лицо мужчины, стоящего рядом с ней, после чего достала из внутреннего кармана пальто фотографию своего сына. – Может быть лучшее, что я могу сделать, так это присоединиться к нему, – грустно заявила она и снова подняла голову вверх, и на бледном лице женщины заблестели холодные капельки талого снега. – Но боюсь, что я не достойна этого: у меня нет такой преданности, а самое главное – детской наивной веры.

Геон внимательно слушал убитую горем женщину, осторожно ступая по хрустящему снегу и не понимая до конца о чем же она говорит. В это время несколько астроомнибусов и городских гравилетов оторвались от заснеженной поверхности посадочных платформ и скрылись из вида.

– Я вам искренне сочувствую, но какой вере идет речь? – уточняюще спросил Геон. На мгновение ему показалось, будто в глазах у него резко потемнело, а виски покрылись ледяной коркой.

– Ну, это будет не просто объяснить, – сквозь глубокую внутреннюю успокоенность и тревожное благоговение сказала Энда Линд, поправляя растрепанные ветром длинные волосы. – Об этом нельзя просто так говорить, – почти шепотом прибавила она. – Дело в том, что существует определенное негласное учение, которые основывается на секретных знаниях и самых передовых научных открытиях, по крайней мере так говорят. Но лично мне об этом известно совсем немного.

– Расскажите пожалуйста подробнее? – с замиранием сердца попросил Геон.

Энда тихо вздохнула и настороженно осмотрелась по сторонам.

– Речь идет о вечной и неизменной жизни, которую якобы можно заполучить, как некий высший дар за верность и преданность учению, – негромко сказала Энда Линд, несколько раз покосившись в сторону высоких дверей, ведущих внутрь здания.

– Да, но ведь человечеству давно известно о существовании полей коллективного и индивидуального бессознательного, -искренне удивился Геон, начиная, кажется, догадываться о чем идет речь. – Это значит, что после смерти тела, человек сливаемся с этими полями и его существование таким образом не прекращается. В связи с этим я плохо понимаю для чего нужно это странное учение и та самая вера, о которых вы только что упоминали?

– Эти поля, называемые еще инвективными, на самом деле совсем никак не изучены, – тихим голосом пояснила Энда Линд. – Помимо их присутствия возле некоторых планет, о них мало что известно, у человечества попросту нет к ним никакого доступа; поэтому и нет никакой возможности их исследования.

– Возможно, вы правы, – задумчиво протянул Геон, – но что же тогда предлагает это учение взамен?

– Вечная жизнь без расставания с физическим телом, и не используя при этом какие-либо известные методы регенерации тканей, – вполголоса пояснила женщина.

– Это весьма занимательная и любопытная теория, – нервно усмехнулся Геон Гринт, а про себя подумал: «Какая же дикая и невежественная чушь». – Даже используя регенерацию тканей человеческого организма можно существенно продлить жизнь, – продолжил он, – но от этого никак не получиться стать бессмертным. Насколько мне известно, человек практикующий искусственное омоложение, действительно проживет намного дольше положенного срока и будет выглядеть гораздо моложе своих лет, но он отнюдь не бессмертен. Рано или поздно смерть настигнет и его: происходит это, как правило, весьма неожиданно. Приблизительно так же обстоят дела и с редактированием генов: это нисколько не приближает того или иного индивидуума к вечной жизни, о которые вы говорите. Тем более, как вам наверняка известно, правительство серьезно ограничивает использование этих технологий и не без оснований, я полагаю.

– Полностью с вами согласна. Я и сама не особо в это верю, но в последнее время у этой доктрины появляется все больше и больше последователей.

– Тогда чем же оно так привлекательно? – Геон напрочь отказывался всерьез воспринимать услышанное.

– Говорю же вам, – прошептала женщина, – они обещают раскрыть своим верным последователям секрет вечной и непреходящей жизни. И это, как утверждают некоторые, совершенно не искусственные методы омоложения – это что-то весьма и весьма необычное, что-то совершенно и принципиально иное.

Геон Гринт опасливо посмотрел в сторону главного входа в здание, его взгляд потускнел, а лицо сделалось бледным и невыразительными.

– Кто они? Существуют какие-то таинственные наставники и учителя?

– Что-то вроде того, – негромко пояснила Энда Линд и обернулась назад. Среди обледенелых и припорошенных снегом кораблей на посадочной платформе, расположенной вдоль небоскреба, кажется, никого кроме них двоих не было. – Об этом я не смогу вам рассказать подробнее, – продолжила она, – все потому, что не владею такой информацией.