Датомори сдержал обещание: когда опасность миновала, он навестил нескольких мастеров. Теперь вынесенные из крепости Ассоциации цепи сияли как зеркало, а каждое звено было покрыто изящной тонкой гравировкой; за эту работу пришлось заплатить половину нефритового таланта, но потраченных денег было совершенно не жалко.

– Единственное, о чем попрошу, – добавил он, – так это пользоваться ими только с самыми приятными из твоих рабов и любовников. И с Возвышенными.

– Странное условие, – удивилась Фейона. – Но они так изысканно сделаны, что стоят того. Обещаю, Датомори.

– Останешься довольна, – кивнул Огненный. – Я могу гарантировать, что эти кандалы хороши.

– Датомори, – улыбнулась Фейона. – Я и не знала, что ты все же соблазнился… острыми развлечениями.

Датомори пожал плечами и лишь усмехнулся:

– Ты не поверишь, что только не случается в странствиях!

12.07.2013 – 14.07.2013

Нелленс Авида не хотела обучаться боевым искусствам (и все же пришлось), не хотела становиться убийцей на службе собственного Дома (и все же пришлось), и уж точно не хотела уходить в Дикую Охоту (и все же пришлось). Радоваться можно было лишь тому, что выпавший ей орден Охоты – Контора Гармонии, и находится она на Благословенном Острове, а не где-то в глубине Предела.

Однако воля семьи определяет путь династа – так было со старейшинами Дома Нелленс, так остается и с молодежью. И не только в этом Доме, но и во всей Алой Династии. Авида иногда считала, что за двадцать лет убийственной работы сохранила жизнерадостность скорее из духа противоречия и крови Аспекта Воздуха.

Но в Конторе Гармонии ей неожиданно понравилось. Охота на Анафем никак не была связана с политикой Царства (о которой Авида уже слышать не могла), ее таланты наконец-то нашли применение против могучих врагов, а не финансовых и политических противников Дома. Свойственное Воздуху любопытство радостно ухватилось за возможность испытать ощущение сражения с опаснейшими врагами Империи, а взращенное Домом чувство долга цвело при осознании ее роли в этих битвах.

А еще – люди, ее коллеги-шикари, как называли одновременно и дракорожденных Охоты в целом, и рядовых Охотников, в число которых попала Авида. Совсем иные Возвышенные, нежели в Доме. Знаменитая воинской доблестью и нерушимой верой Пелепс Наджа, магистрат, а ныне – Охотница, могучий и непреклонный Катак Сетод, глава всех бойцов Конторы, обладающая тонким вкусом и огромными знаниями Мнемон Кехав…

И Идико. Ледааль Идико, Древесный лучник и мастер стиля Дракона Дерева. Последнее впечатляло особенно; некогда Авида сама постигала один из Безупречных стилей и знала, насколько это непросто. Кроме того, он вырвался живым из Шипов, города, захваченного Лордом Смерти, – за что Ледааля стоило уважать еще больше.

По мнению Авиды, Идико обладал тихим обаянием, которое всегда ее привлекало. А если еще добавить добрый характер, приятную внешность, спокойное чувство юмора… отличное сочетание, правда? За недолгую по меркам дракорожденных (и почтенную по меркам смертных) жизнь у Авиды было немало любовников, но она чувствовала, что с Ледаалем переживет совершенно новые ощущения.

Мешало лишь одно.

Идико был монахом и служил Безупречному Ордену чуть меньше, чем Авида жила на свете. А обет целомудрия монахи давали еще при вступлении в Первый Круг, что он сделал много лет назад; считалось, что любовные сношения отвлекают от пути к просветлению.

Ну что ж, Авида всегда считала, что иногда отвлекаться от высокого бывает полезно.

Штабом Конторе Гармонии служил Шпиль Азимута, мощный мэнс Воздуха, огромная шестиэтажная пирамида. Бойцам Охоты даже не требовалось покидать территорию Конторы, чтобы найти все необходимое или в мэнсе, или в окружающих его внешних зданиях. Было здесь и маленькое искусственное озеро, где полагалось очищать тело перед медитациями; геомантическая система хранила его всегда в чистоте.

Идико был человеком привычки, и следовал четкому распорядку, приходя к озеру в одно и то же время. И он как раз заканчивал омовение, выступив на берег, когда из-за окружавших озерцо деревьев возникла Авида.

Про себя Воздушная прокляла собственное чувство времени – потому что застать Идико полностью обнаженным не удалось, он как раз надел набедренную повязку, и поэтично именовавшаяся в трактатах о любви «когтем Дракона Дерева» часть тела лишь мелькнула перед глазами. Впрочем, Авида отметила про себя, что размерами питаемого Древесной силой «когтя» она не разочарована. Да и в остальном… крепкая худощавая фигура, вьющийся по коже зеленый узор, свидетельствующий о чистой и сильной крови, приятное лицо… Авида почувствовала, как ветер внутри нее становится все более теплым.

– Добрый день, шикари, – улыбнулся Идико, нисколько не смущенный.

– Теплая ли вода, уважаемый брат? – мягко спросила Авида; полупрозрачное одеяние нисколько не скрывало очертания фигуры, которой она заслуженно гордилась. Взгляд Древесного, исполненный исключительно доброжелательной вежливости удручал, но разговор ведь только начался…

– Очень хороша, – подтвердил монах, надевая сандалии.

– Вы практически обнажены, – заметила Авида, как бы невзначай проведя рукой по груди, очертив контур двух небольших, полных холмиков.

– Верно, – чуть удивленно кивнул Идико, наклоняясь за рясой.

– И на мне совсем мало одежды, – промурлыкала Воздушная, подходя ближе. Глаза ее искрились, на лице играла мягкая улыбка.

– Несомненно, – сдержанно согласился монах.

– И… – Авида подалась к собеседнику, еще более ласково улыбаясь, глядя ему прямо в глаза и проведя кончиками пальцев по коже, снимая капельки влаги, – может случиться что угодно…

Идико помедлил пару секунд, тепло улыбнулся, и сказал:

– Нет.

И двинулся прочь, учтиво кивнув на прощание.

Авида искренне порадовалась тому, что ее профессия учит самоконтролю, и что кидаться молниями в пределах Конторы неприлично.

«Ну хорошо, – подумала она, – это еще не конец».

Все те же трактаты часто уподобляли сплетение тел ветру, вьющемуся в ветвях дерева, и здесь такая метафора подходила как нельзя лучше. Что бы там дерево по этому поводу ни думало.

Нелленс Авида ладила далеко не со всеми коллегами. С некоторыми у нее просто не было ничего общего, с другими же взаимная неприязнь возникла сразу; в числе последних был принадлежавший Земле Сесус Лозон, строгий блюститель морали (по своему мнению) и занудный ханжа (по мнению Авиды). Судьба любит пошутить – именно Лозон проходил недалеко от озера и узрел сперва уходящего Идико, а потом – Авиду в откровенном одеянии и неожиданно для себя сделал верные выводы.

Угроза традициям возмутила Земную душу Лозона, и он немедленно перехватил Авиду, гневно заявив ей о «неподобающем поведением». Упреки Воздушная пропустила мимо ушей, пользуясь тем, что приказывать ей он не мог – ранг у них был одинаковым. Это и привело к тому, что десятком минут позже Земной ворвался в кабинет своего начальника, возмущенно заявив с порога:

– Вы знаете, что происходит?

– М-м? – отозвался Катак Сетод, изучавший рапорты разведки.

– Шикари Авида пытается соблазнить почтенного Идико, заставить его нарушить свои обеты! – гневно заявил Лозон, вскинув голову.

Сетод оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на подчиненного и проронил:

– Поясните.

Сесус с радостью пояснил, но гневная речь, достойная любого Огненного дипломата, пропала втуне; выслушав его, Сетод опустил взгляд на рапорты, лишь констатировав:

– Боеспособности Конторы Гармонии происходящее не угрожает.

– А… – начал Лозон.

– Свободны, шикари, – сообщил Катак, и бойцу оставалось лишь покинуть кабинет, пылая не по-Земному бешеным гневом.

Почти сразу же он налетел на Пелепс Наджу, выгуливавшую ручного ездового ящера, и с оскорбленным видом поведал ей и о нечестивом поведении, и о равнодушии Сетода. Монахиня, послушав красноречивое объяснение, пожала плечами.