Джим почесывает шерсть за одним из своих ушей, и мне хочется сделать то же самое. Я не могу не представить, как блохи спрыгивают с его шерсти прямо на меня.
— Видимо, придется так поступить. До скорого, Ник. Держись настороже. В аду неспокойно.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — бормочу я, почесывая затылок, пока он уходит. Диана все еще держит меня за руку. — Ты в порядке, детка?
— Как ты можешь жить здесь, со всем этим вокруг?
— Ко всему можно привыкнуть, я думаю. Пойдем. Мы уже почти добрались. И сможем передохнуть и наверстать упущенное.
Диана снова концентрируется на Мидоу-парке. Туман задерживается за линией деревьев, но сейчас там тихо. Через тротуар несколько размытых призраков тоже смотрят в ту сторону. Они осознают, и я уверен, что слышали крики, видели, как я на полном ходу врезался в бедного старину Джима. Одна из них смотрит в мою сторону, на ее лбу даже с такого расстояния отчетливо видны морщины беспокойства. Ее зовут Сьюзи. Она бунтарка, но парк заставил ее поволноваться.
Меня тоже, сестренка.
— Пойдем, — говорю я Диане, снова потирая затылок. — Кажется, у меня ушиб. Вот то здание, куда мы направляемся. «Стикс».
— Это место, оно безопасно? — спрашивает она, и я вспоминаю, как Диана молода. Девушке уже пятьдесят шесть лет, но она все еще подросток.
— Стикс безопаснее, чем Мидоу-парк, — говорю я, уворачиваясь от медленно движущихся машин, когда мы переходим дорогу. — Наверное.
— Ты уверен? Ты не выглядишь очень популярным, Ник.
Справедливое замечание.
— Не волнуйся. Руби такая же, как я, но у нее это проклятие гораздо дольше, чем у меня. Она выжила, и управляет «Стиксом» для таких, как мы, кому приходится жить со всем этим. Руби основала это место в конце 70-х годов и оградила камни серьезными рунами, чтобы держать худших из Хейвена подальше от его дверей, и не знаю, как тебе, а мне это сейчас по душе. Она приветствует всех сущностей Ада, лишь бы мы вели себя хорошо. Руби не терпит дураков, и у нее есть свои правила. Следуешь им, и это место — как второй дом. Не соблюдаешь, и… — Я вспоминаю демона, Сирила, прижавшего меня к стене. Сураза, обезглавливающего его. — …это может стать неприятным. Но я не собираюсь нарушать ее правила сегодня. А ты?
Она качает головой, но даже без глаз ей удается выглядеть задумчивой.
— Это место подойдет тебе, детка. Отличное место, чтобы пообщаться, встретить таких же людей, как ты, узнать, как все устроено. И там подают отличную пина-коладу. Честно. Это вкусно.
Мы уже на полпути к входу в «Стикс», когда мое сердце опускается, как «Титаник». У входа в бар, прислонившись к стене, стоит нефилим с обсидиановой кожей. Один из двух, которые называют Хейвен своим домом. Его вороные волосы струятся до пояса, а меланхолия в глазах поглощает меня, когда он замечает наше появление. Я придавлен грузом вечного сожаления, смешанного с гневом, хотя какая-то часть меня понимает, что это не так тяжело, как если бы Люцифер стоял перед тобой. Я не скоро забуду этот опыт.
— Да ладно, блядь.
Я даже стону, как подросток-переросток, которым порой бываю.
— Ник Холлеран, — бурчит Сураз, голос бьется в моем черепе. — Ты проигнорировал мой совет. Я предупреждал тебя, чтобы ты ступал осторожно. Вместо этого я узнал, что ты сражался с амароком, втянул двух Правдоискателей в свою вражду с Уилером, вошел в центр ритуала, чтобы связать Дьявола, и встретил самого Люцифера. А теперь ты бегаешь по Аду с недавно осознавшим себя призраком, как ни в чем не бывало. У тебя есть желание умереть?
Прежде чем я успеваю ответить, Сураз бросается вперед, хватает лацканы моего плаща в плотный кулак и тащит в «Стикс».
Глава 3
ТЯЖЕЛАЯ НОША
Время от времени судьбы пересекаются, и я понимаю, что держать свой болтливый рот на замке — отличная идея. Когда взбешенный нефилим тащит меня за воротник в Стикс, инстинкты подсказывают, что да, это один из тех случаев.
Сураз оставляет меня у входа и сбегает за барную стойку, через дверь вниз, туда, где происходит настоящее действо. Бармен на этом этаже, Гуз, делает все возможное, чтобы притвориться, что мимо него только что не промчался взбешенный нефилим. Надо отдать должное его решению не вмешиваться. Я знаю, что точно не стал бы.
За барной стойкой висит куча плакатов, в основном групп, выступающих в «Стиксе», среди которых «Гробница Ника Кейджа». Такую музыку могут оценить и живые, и мертвые. Вот только сегодня, поверх их флаеров, висят непонятные плакаты. Десятки объявлений о пропавших кошках, собаках и даже лошадях.
Хм. Вчера их там не было.
Я смотрю на Диану. Ее безглазые глазницы обращены ко мне, но даже без глаз я начинаю понимать ее мимику. Сейчас она похоже говорит: «Во что, черт возьми, вы меня втянули?»
— Все в порядке, — бормочу я, одаривая ее робкой улыбкой, хотя мой желудок подрагивает. — Сураз просто… вспыльчивый.
Диана закрывает уши, когда группа на сцене начинает играть. В «Стиксе» два уровня. Живые, как всегда, слоняются наверху, не обращая внимания на то, что под ними находится улей для демонического и призрачного населения Хейвена. Забавно, но это место привлекает людей, увлекающихся оккультизмом, тайнами, фильмами ужасов и книгами Стивена Кинга. Они как будто чувствуют, что это за место, но у них не хватает осознания, чтобы увидеть то, что их окружает.
Отвратительная музыка.
У всех групп, которые здесь играют, названия вроде «Мистер Моча», «Коровья Аннигиляция» и «Токсичная Блевотина». Они мастера в создании ужасных, похожих на дирдж какофоний, и готам это нравится. Я наблюдаю за басистом, не слыша ничего, кроме грохота скрипучей гитары, и думаю, знает ли он вообще, зачем находится здесь. В треке нет ни малейшего намека на басовую линию. В миллионе миль от «Битлз», и я уверен, Диана сейчас тоскует по «Нирване».
— Ник, какого хрена ты натворил на этот раз?!
Я подпрыгиваю, прежде чем успеваю остановить себя. После Дианы, Харона и парка мои нервы на пределе. Рыжеволосая Руби, владелица «Стикса» и барменша внизу, смотрит на меня, привлекая внимание. Ей приходится кричать, чтобы я ее услышал из-за проклятого шума «Сладж Хаммер» или как там эти панки себя называют. Хотя, судя по ее лицу, полагаю, она накричала бы на меня, даже если бы мы стояли в библиотеке.
Мы обычно ладим, но события прошлой ночи сделали меня причастным к смерти ее лучшего клиента. Некоторое время назад я взялся за дело, которое приняло неприятный оборот. Знакомый Сирила, Фрэнсис, искал способ призвать Люцифера — похоже, сейчас это самое популярное занятие в Хейвене — и в итоге пожертвовал несколькими бедными девочками-подростками. Я изгнал его. У меня не оставалось выбора. Изгнание означает не просто смерть, оно несет полное уничтожение. Это адское наказание, но Фрэнсис его заслужил.
Сирил не согласился, и хотел лишить меня головы. В какой-то мере я даже его понимаю. Демоны не просто любят друг друга. Все гораздо глубже. Их связь на элементарном уровне, а я вычеркнул Фрэнсиса из гобелена бытия. В общем, мы поссорились, и Сирил вышел из себя. В свою защиту скажу, что не наносил смертельный удар — это сделал Сураз, — а я только помог прибраться.
— Ничего, — кричу я в ответ, широко раскинув руки, — честно. Нефилим схватил меня на тротуаре и притащил сюда.
— Хм, — хмыкает Руби, а потом смотрит на Диану, которая выглядит так, будто хочет провалиться род землю. Интересно, сможет ли она? — Кто это?
Из дверей подвала выходят живые, призраки и демоны, многие с пепельными лицами. Больше, чем обычно, добавлю я, что требует некоторых усилий, когда речь идет о мертвых.
— Что происходит? — спрашиваю, игнорируя ее вопрос.
Руби хмурится.
— Сураз ворвался внутрь и сказал, чтобы мы все убирались. Я взглянула на его лицо и послушалась. Потом увидела тебя и сложила историю воедино. Конечно, все дело в Нике, мать его, Холлеране. Опять. Ты заставишь меня спрашивать дважды?
