Я смотрю на Диану. Она стоит как можно ближе ко мне. Бедная девочка. Мне действительно следовало бы отвести ее в другое место, чтобы поговорить, но у меня уже не осталось вариантов. Полицейские у моей квартиры, место убийства в моем офисе, Харон и туманные монстры в парке. Для нее это все слишком, а у меня голова не работает. Я понятия не имею, как присматривать за ребенком, живым или нет, и в момент божественной ясности понимаю, что дело, которое она поручила мне, связано именно с этим. Она ребенок, один в аду, а я — самое близкое к ответственному взрослому, что у нее есть.
Вот дерьмо…
— Клиентка. Она. Моя. Клиентка! — кричу я над очередным пассажем скрипучей гитары и воплей «вокалиста» группы. — Я пришел сюда, чтобы мы могли поговорить. Не знал, что Сураз будет меня ждать. Я введу тебя в курс дела позже, хорошо?
Краем глаза я вижу приближающегося призрака, его зовут Луис. Он застенчивый и довольно приятный тип. Однажды он сказал мне, что, по его мнению, не попал в рай, потому что никогда не ходил в церковь, мол, фрески его пугают. Из того, что я узнал, Бог достаточно переменчив, чтобы использовать это как причину, но уверен, что такой пугливый парень, как он, прячет всевозможные скелеты.
— А-а, Ник? — бормочет он, его широко раскрытые глаза мечутся везде и нигде. — Нефилим хочет, чтобы ты спустился вниз.
— Ни хрена себе. — Кажется, я чувствую себя немного лучше. Моя способность соображать возвращается. — Пойдем, Диана. Посмотрим, что скажет Сураз.
— У вас проблемы?
Она не двигается. Посетители, которых выгнал Сураз, смотрят на нас, на их лицах смесь догадок и беспокойства. Малышка до смерти напугана, и я не могу сказать, что виню ее.
— Нет. — От ободряющей улыбки, которую я ей дарю, у меня сводит мышцы щек. — Мы с нефилимом давно знакомы. Просто недоразумение, вот и все. Сейчас все уладим, а потом мы с тобой поговорим о делах. Не волнуйся, милая, Сураз…
Мы входим в дверь, и слова «плюшевый мишка» замирают на моих губах. Нефилим стоит в центре комнаты, расправив черные крылья, с могучим золотым мечом, воткнутым острием в пол. Он — обсидиановый ужас, зубы оскалены, желтые глаза сужены. Я отвожу взгляд от ярко-красной крови на клинке, затем замечаю, что она забрызгала его черные доспехи и лицо.
— …в ярости, — заканчиваю я со вздохом.
Нефилим поднимает свой мощный кулак, разгибает один палец и указывает прямо на меня.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание, Ник Холлеран? У тебя осталась одна жизнь. Стоит ли совершать такие безрассудные поступки?
Я не могу смотреть на него. Тяжесть его взгляда слишком велика. Это похоже на бессилие, но в десятикратном размере. Что-то вроде паралича во сне, когда ты заперт внутри мертвого груза своего тела, разум кричит, умоляет тебя что-то сделать, но оно просто не может. Голос Сураза гремит в моей голове, давя на череп до предела. Я хочу упасть на колени, но эта моя упрямая, своенравная жилка зацепилась за что-то, и я ничего не могу с собой поделать.
Эй, это не должно меня удивлять. Любопытство уже однажды убило меня.
— Почему тебе не наплевать? — Я рычу. — В Хейвене миллионы душ, живых и мертвых. Черт, там наверху куча людей, которые могут видеть так же, как и я.
Мои глазные яблоки пульсируют, словно в них вонзаются невидимые иглы. Несмотря на то, что я сказал, чтобы успокоить Диану, за пять лет мы с нефилимом обменялись лишь парой слов. Небольшой совет за выпивкой прошлой ночью — это одно. Такой уровень свирепости — нечто совсем другое, и моя плоть недовольна тем, что я сражаюсь против воли Сураза.
— Дьявол не нарушил Божьих законов ни для кого из них, Холлеран.
— А-а. — Кусочки складываются вместе, пока я пялюсь в точку рядом с его лицом. Это лучше, чем смотреть ему в глаза. Молоток, пытающийся расколоть мой череп, становится чуть менее настойчивым. — Так вот что тебя так взбесило. Ты говорил с ним, с Дьяволом? Интересно.
Грохот музыки наверху заполняет тишину между нами. Затем, раздраженно вскинув голову, отчего его вороные волосы рассыпаются, Сураз засовывает меч в ножны, и его крылья складываются на спине. Тяжесть, грозящая раздавить меня, ослабевает, и я слышу, как Диана облегченно вздыхает. Она тоже это почувствовала, может быть, даже больше, чем я.
— Да, — отзывается Сураз, его плечи немного опускаются, как будто гнев, изливающийся из него, сделал его конечности слабыми. — После его встречи с тобой.
— Это еще не все, — шепчет Диана рядом со мной. Она дрожит. — Ему больно. Так много печали теперь, когда ярость ушла.
Если Сураз и услышал, то не подал вида.
— Послушай, — говорю, разводя руками. — Я не просил Люцифера исцелять меня. Совсем наоборот. Я примирился, но он поступил по-своему. Кто я такой, чтобы спорить? Ты должен благодарить меня. Судя по тому, что говорит Люцифер, я избавил его от некоторых неприятных дел. Говорят, Уилер могла вытянуть из него всевозможные связывающие обещания.
Сураз направляется ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Из-за него и Харона мне сегодня чертовски надоели мечи. Я заставляю себя посмотреть нефилиму в глаза, и, черт возьми, если это не одна из самых трудных вещей, которые когда-либо делал. Мой мозг кипит, и я удивляюсь, что из ушей не валит пар.
Я вижу печаль, когда его взгляд проникает в меня. Я видел Абсин несколько раз, и у нее тоже такой взгляд. Это понятно. Говорят, рай — это идеальное существование. Конечно, Сураз и она решили последовать за Люцифером в борьбе против Бога, но они проиграли и были изгнаны. Чтобы никогда не вернуться.
Ничто не может сравниться с той жизнью, которую они вели раньше. Дело в том, что я чувствую, что печаль Сураза глубже этого, более личная.
Нефилим кивает. Неохотно признавая мои слова.
— Я знаю об этом, и ценю твою самоотверженность. Хотя пользы от этого мало. Небеса для тебя закрыты. — Сураз хмурится и смотрит в сторону. — Как и для меня.
Я хочу задать вопрос, но Диана подает мне знак, который, несмотря на разницу в возрасте, я могу интерпретировать как «заткнись на хрен». Она скользит вперед, словно прикрепленная к невидимой нити, ведущей к нефилиму, и берет его руку в свою. Сураз моргает. Когда они соприкасаются, на его лице появляется выражение шока. Он опускается перед ней на колени и смотрит в глазницы.
В полной тишине нефилим пристально вглядывается в маленькое лицо Дианы, и все, что происходит между ними, мне не дано понять.
Мгновение тянется, и вдруг Сураз улыбается — гребаная улыбка нефилима из всех возможных — и кончиком пальца гладит щеку Дианы.
— Она непростая, — говорит он, глядя на меня. Должен признать, видеть одного из проклятых архангелов Люцифера, стоящего передо мной на коленях с безмятежной улыбкой на лице — зрелище, к которому я не готов. — Ты помогаешь ей двигаться дальше?
Настала моя очередь моргнуть. Финал дела Дианы не приходил мне в голову до сих пор. Когда я найду ее убийцу, она получит завершение и сможет пойти дальше, если Бог позволит. Дети невинны, так что он должен, верно? Несмотря на то, что только сегодня вечером я впервые заговорил с ней, Диана представляет собой единственную постоянную величину в моей второй жизни: призрак в углу с первого дня. Не уверен, что готов с ней попрощаться.
— Наверное. Да, я имею в виду, в этом дело, верно? Завершение.
Сураз поднимается на ноги, Диана все еще держит его за руку.
— Я вижу, что ты привлекаешь неприятности, Ник Холлеран, но твое дело благородно. Будь осторожен. Ты должен был умереть уже дважды, Люцифер дает немногим смертным такие же шансы, как тебе. Ад бурлит, человек, и ты стоишь в центре его волнений. Я знаю это, как и другие. Позаботься о девушке, но не лезь на рожон. Силы, непостижимые для тебя, делают свой ход, и они без колебаний покончат с тобой, если ты встанешь у них на пути.
Он отпускает Диану и гладит ее по голове. Бросив на меня последний, тяжелый взгляд, он проходит мимо.
— Ну спасибо, — бормочу я, и тут мне в голову приходит мысль. — Подожди!
