— Я её нанимаю, — сказал он, точно смеющимся голосом. — А дальше как посмотрим.

«Он клюнул на её внешний вид!» — пронеслась довольная многообещающая мысль в голове Майи. Они специально для этого момента одели Тасю в короткую чёрную юбку, чулки в сетку и яркий просвечивающийся через белую короткую блузку атласный розовый лиф. Прошлая жертва гада наряжалась примерно так. Манджиро съел глазами наркомана.

— Она не принадлежит тебе, друг, — «напомнил» блондин, но слово «друг» в отношении столь мерзкого для него человека далось ему с трудом. В этом была долевая нотка высокомерия Хайсэя, в чём, впрочем, сам он не видел недостатка.

— «Бог велел делиться», — повторил охотник известную ему фразу и обнял, подтянув к себе, Тасю за грудь. Она попыталась вырваться, но руки её были настолько слабыми, что даже ослабить хватку наркомана она не могла, а ножки её были слишком короткими и толстыми по сравнению с высотой аппонента, что мешало нормально пнуть его неуклюжей девушке.

Она наступила со всей силы охотнику на ногу, но он только цыкнул, ударив Тасю по голове. Тогда же Манджиро достал откуда-то нож и пырнул им парня, только потом стукнул наркомана, отправляя того в астральный мир.

— Он не умрёт, — заверил всех Майя. — А завтра люди получат наконец своего козла отпущения.

— Козла отпущения? — вслух спросила кучеряшка, заподозрив неладное, будто бы наркоман, живодёр и убийца мог быть на деле невиновен во всех произошедших событиях.

— Я сделаю его пока моим маленьким мальчиком, — перебила её Леся. Она всегда любила плохих парней. В этом она была даже больше похожа на Эму, чем Тася, которую здесь выбрали из-за её внешнего сходства с последней известной жертвой.

Манджиро удовлетворённо кивнул тоненькой и изящной Селестии, ставшей отступницей для башни магов из-за подруги, но хорошей мишенью для Майи и отловленного им преступника. Именно она завела охотника наверх в нужный момент. И это было довольно быстро. В итоге в клубе вся компания управилась меньше чем за два часачаса, и теперь Смерть отвернулась от своего хозяина и примкнула к новому королю — Манджиро.

***

На следующее утро над Вален-Виллем развевался пустой, без человека, костюм, состоящий из привычной одежды охотника на лисиц. Сам нароман превратился благодаря Селестии в ту пыль, которую обычно толкал другим сам вместе с колёсами или травой, а потому легко песком вычистился из собственных брюк и развеялся над главной площадью города, на которой собралась неизмеримо большая толпа. Люди сначала многочисленным шёпотом изучали происходящее, а затем, после речи явившегося в сверкающем синем богатом туалете Манджиро, стали радостно хлопать, кричать, смеяться и присвистывать. Тем временем Тася в большую клумбу, соединяющуюся со всей почвой, лежащей под камнями и асфальтом города, садила благословлённое бывшей подругой семя баобаба и уже чувствовала, как его будущие быстрорастущие переплетающиеся корни поражают землю от Востока до Запада, а вместе с образующейся ими сетью растёт и любовь народа к новому Хайсэю, заменившему старого мальчика, больного, возможно, однобоко мыслящего, попавшего к власти по пинку Судьбы, щедрой для мерзавцев.

И всё же Тася знала, что была ещё одна девушка. Та, которую она нашла изначально. В её жёлтом букете не просто так оказалась записка с местом встречи: она знала своего убийцу и пыталась последним духом чудной как-то оставить знак, а уже рыжая, интуитивно после приглашения принца знавшая где его искать, создала нужную надпись. На месте упавшей с крыши Эмы же странным образом нельзя было найти ничего, за что можно было бы уцепиться: даже её личных ключей от дома, не говоря уже о деньгах. Зато свёрток с наркотиком там был, и его нашёл именно Джиро. Но связать всё в одной своей голове ведьма не могла, поэтому она передала все свои наблюдения и мысли мужу, Эйдосу, и вместе они сумели осознать, что во всём был виноват не какой-то охотник на лисиц, а сам Майя, вовремя появлявшийся везде.

Выбор был между привычным следованием закону, чтобы выдать Манджиро, пусть это и казалось почти невозможным, и ещё более естественной утайкой происшествия. Для Таси это было очевидным. Она бы защитила человека, которого уважает, даже если это был убийца. «Лучше него на это место всё равно не будет никого», — подытожила саму себя последней мыслью она. Ведьма выбрала его королём. И хотя Эйдос не одобрял подобное, он поддался силе её очарования. В том и заключалось предупреждение Наставника, пусть на самом деле с него всё и началось.

Это детектив преследовал Тасю и всех окружающих её людей. Он лишил её друзей и подтолкнул оставить своего молодого человека, хотя Наставник и не знал, как именно кучеряшка это сделает. А она и не планировала такого: её направили в лес, чтобы убить, а вместо этого девушку само это место и спасло, его дух, местное Божество. А потому она выбрала его, а не жизнь в городе, в котором всегда была чужой, и горячие источники в глубине Исполинских дебрей пригрели её. Детектив же и сообщал информацию Майе и Шуниро, который предал своего настоящего принца, променяв на новую звезду.

Для Наставника это было его личной петлёй: давным-давно, ещё до роковой волны безумия, он бросил свою семью и уехал на запад, а спустя годы по пьяни нашёл на улице проститутку и изнасиловал её. В то время он пребывал в одном из городков Франции. Но той девушкой была его взрослая дочь, которая приехала к некому мужчине, а в итоге осталась без дома, и с ней было только её отравление, из-за которого вскоре девушка и погибла.

С тех пор детектив и перестал видеть глаза женщин. Последние, что он успел перед этим застать, принадлежали телу дочери, которое ему показали, и он узнал в нём проститутку, найденную им несколько дней тому назад.

— Я думаю, мы должны уехать отсюда, — сказала Тася. — И нам придётся продать «Воблу». В любом случае, мы оба долго скитались, нам пора бы и заиметь где-то свой дом, в котором не будет ни странных мужичков-алкашей, ни принцев, ни принцесс, уж я надеюсь…

Эйдос согласился, но предложил жене её прошлый дом, на что ведьма ответила:

— Нет. Там больше никого нет. Поэтому я не хочу туда возвращаться.

— Тогда куда ты хочешь, моя le petit?

— Я не знаю… Честно… Давай туда, где тепло, где море и цветы, но только не в старые дома, ладно?

— Хорошо, le petit. Тогда нам надо заняться «Воблой» и продать её новому владельцу поскорее.

Перемены

Лавандовый утёс.

Где обрывается резко земля, входя глубоко в море и его гладкие, тёплые даже под водой, камни, где стоит с одной стороны полуострова мельница, а с другой высокие старые башни, в которых снова живут люди, поселились по удаче Тася и Эйдос. В их владении лежали поля лаванды по одну руку — и пшена и подсолнухов по другую. Внутри двора замка был вырыт пруд для уточек. Чуть снаружи бывшая ведьма самолично выращивала белые розы, в память о Роббе и о маме, о тех, с кем худшие моменты когда-то она старательно стёрла из памяти, отдавшись безумию. Работники при замке благодаря мельнице готовили и приносили горячий пахнущий хлеб, некоторые занимались курами и хозяйством, кто-то — коровами, благодаря чему всегда в руке была кружка парного молока. И весь этот живой организм грели и освещали яркие прекрасные закаты, выпускающие последние лучи над горизонтом бескрайних солёных лазурных вод. Сам запах здесь извещал о море и о прекрасной жизни.

Шли до такого места Тася и Эйдос долго. Прежде они всё же останавливались в городе, там кучеряшка даже получила всё-таки своё образование, которого до этого долго избегала, и стала земским доктором. По крайней мере, так говорили местные на полуострове, потому что было престижно, чтобы врач владел такой землёй и таким, пусть и небольшим, замком. С поры Вален-Вилльской у Таси не было никакой магии, но зато в ней проснулся дар рисования. Она часто пропадала где-то, пока писала пейзажи. Она также любила и людей, а потому не пропускала, если где-то в поле трудился человек, подсекала работников и в мельнице, и в кухне, и с коровами, и у пруда, и в лесу… Получившиеся картины вывозил в города на выставку и продажу Эйдос, и, когда она его ждала, с бóльшим усердием ухаживала за виноградом, делала вино и переходила с красок на вышивку. Всё это сочетание алкоголя, свежего воздуха, хлеба, уток, воды и искусства так переполняло рыжую девушку, что вскоре она перестала всему удивляться и жила здесь с таким расслаблением, точно была хозяйкой Лавандового утёса всегда.