«Почему я такой?» — задумывался когда-то и Рома. Когда его семья пропала, он перестал в неё верить. Его окутал злейший враг человека — уныние, и вместе с родными пропал и он сам. Пускай его и искала полиция, никто не верил, что Летовы остались здесь. Все действительно считали, что они пропали.

Тасю вывела из пьяного странствия по мыслям Тая:

— Не дай Бог ты что-нибудь натворишь. Тебя искал Манджиро. Сейчас. Он здесь. Мне остаться с тобой, или ты сможешь одна?

— Подержи меня, а то я упаду. И вообще, я не хочу сейчас разговаривать.

— Тася, приди в себя! — пронзительно посмотрел на неё Майя, обняв руками розовые щёки. — Ты мне сейчас нужна! Я приехал сквозь всю страну к тебе только потому, что одна ты можешь помочь мне, ладно? Возьми себя в руки и не пей больше! А то ведёшь себя как маленькая!

«Это я-то как маленькая? Вот карлик». Тем не менее Манджиро продолжал:

— Нам нужно найти эту ведьму как можно скорее. На самом деле за этой страшилкой может прятаться кто угодно: от шаловливого ребёнка-чудного до старого мужика-извращенца. Ну что, есть предположения?

— Почему именно я? У меня на это нет предположений.

— Потому что одна ты имеешь такую силу творчества в мысли. Ну же! Это может быть кто-то, кто постоянно находился рядом с тобой, кто-то, кто, возможно, хочет выставить тебя ведьмой, потому что ты всегда ходишь с главным врагом людей — Эйдосом, которого они уже много лет олицетвлряли как злого Бога, приносящего всякому беду из леса. Тебе стоит только назвать имя, а дальше я и мои люди всё сделают сами.

— Не знаю, — сказала чётко Тася, но призадумалась. Действительно странных людей, если не считать саму себя, она знает достаточно: сама поглощённая лесом Морриаса была достаточно подозрительной. Кто дальше? Селестия довольно быстро отвыкла от присутствия Таси, а может, она никогда и не была ей настоящей подругой?.. Нет, глупо думать так предательнице. Кто же ещё? От Эредина странно отвернулась вся его семья. Робб подозрительно нормальный мальчик. Тая хорошая девочка. А вот детектив… Пожалуй, детектив вызывал больше подозрений, чем кто-либо, хотя бы тем, что он всегда находился поблизости и как бы оставался в стороне при любых обстоятельствах, даже когда Тасю чуть не съел лесной ветер, было ощущение, будто тот страшный мужчина следит за ней из-за деревьев. — Пожалуй, Наставник самый подозрительный из всех, — пришла она к выводу.

— Тот, что всегда контролирует тебя?

— У тебя какие-то сомнения? Уж не думаешь, принц, что он, тёмная лошадка под нашим носом, невинен, как тринадцатилетняя девочка, курящая за спиной у мамы?

— Наверное нет.

— Тогда на кого думал ты?

— Заменившая тебе мать, скажем, больше беспокоит меня, — Манджиро был серьёзен. Даже настолько, что сам уже казался опасным объектом, хоть и оставался мальчиком. Его тёмные брови тяжело падали на большие сапфировые глаза.

— Она хоть и Богиня, но ты знаешь, что Боги бесполезны в нашем мире преступности, а девушку, насколько мы знаем, убили. У неё были жёлтые цветы — это послание, я уверена.

— Жёлтые цветы? Откуда ты знаешь? Ты была там?

— Ну конечно, когда шла на встречу с тобой, мой принц. Разве не ты оставил мне записку в бук… Это ты?!

— Нет, не я убил её, что за глупость?! Какая записка?! — в этот момент он действительно был похож на мальчишку.

— Не делай вид, что не знаешь! — повысила голос Тася, но сама не была уверена до конца в том, что говорит.

— Я не знал про записку вплоть до этого момента. Когда полиция нашла тело, её уже не было, поэтому и мне ничего не передали о ней.

Дальше Тася пропустила мимо ушей. Она вернулась вместе с Таей, странно молчавшей весь диалог, в кафе.

— Неужели у тебя нет совсем никаких мыслей на этот счёт? — изумилась кучеряшка молчаливости подруги.

— Я не доверяю этому парню. А ещё я согласна с тобой, что самый подозрительный из всех пока тот, кого ты назвала. Ну, ты понимаешь, о ком я, только тихо. Он постоянно смотрит в твои глаза и разглядывает лицо. Он ни с кем так не делает: обычно отворачивается или переводит взгляд на одежду, на руки, особенно если собеседник жестикулирует, но никогда не смотрит в глаза. Это странно для детектива, ты так не думаешь? Он больше похож на старого извращенца, как сказал Майя, хотя и тот не лучше. Принц — тогда что здесь забыл? На Дальнем Востоке, в такой глуши, полной чудными и детьми? Здесь люди пропадают чаще, чем он тут дышит, а он дышит часто: очевидно, воздух здесь не такой, как у него дома, в столице. А может, ещё и скрывает что-то и волнуется, когда приходится общаться с кем-то.

— Тая, да ты сама как детектив!

— На самом деле это поймёт каждый, если просто подумает, это ты если и думаешь, то об отношениях, о парнях, о том, как разбила сердце Роббу, хотя ты и не виновата в этом, потому что, блин, это нормально, когда люди не подходят друг другу и не оправдывают ожидания друг друга. У меня тоже был такой опыт, поэтому хватит ныть, я же не ною! Справилась как-то со всеми своими проблемами!

— Или просто убежала. Где ты сейчас, а где твои проблемы? Где вся твоя родня, где твой Олег?

— Знаешь, Тася, ты сейчас не в том положении, чтобы говорить мне об этом. Я со своими проблемами справилась, а со всеми вами я пошла, чтобы начать куда-то развиваться, начать свою собственную жизнь, поискать себя в каком-то деле в конце концов. Ох! Как ты иногда изматываешь!

— Понятно… Извини… — сказала Тася и ушла.

На улице она пыталась охладиться на берегу, но лишь чувствовала, как собственный жар окутывает её и отгоняет холодный воздух вместе со слабым ветерком.

Река была без фей, но в ней сияло отражение Богини. Тася прикоснулась к нему кончиками пальцев. «Что, если бы ты оказалась виновата в этом, мама? Это было бы бредом. Ты бы никогда не смогла такое сделать. Ты всегда была категорически против всего такого».

В воздухе шумели все, кто только мог: кузнечики, лягушки, мотыльки, — все, кому этой ночью не спалось.

Тася просидела там со своими мыслями всего полчаса, едва погрузившись, как услышала от домов крики. Девушка побежала с колотящимся сердцем на звук и увидела толпу, которая окружала что-то. Любопытство стало толкать её тело через людей, но тут кто-то схватил её сзади: то был Эйдос. Он закрыл ей глаза и одновременно стал оттаскивать Тасю от остальных. «Успокойся! Успокойся!» — вторил дух шелестом листвы на ухо. Со спины появилась и Тая, обнявшая кучеряшку необыкновенно крепко и прислонившаяся к её голове.

— Такой молодой, — говорил кто-то.

— Как зовут этого мальчика? Робб?..

Вслушиваясь растерянно в звуки вокруг себя, Тася поняла, от чего пытались спрятать её друзья. Она захотела крикнуть «нет, нет», что этого не может быть в реальности, но зарыдала взахлёб так, что не могла произнести вслух и слова: всё превращалось в стоны и бульканья, либо икания. Теперь её вина перед Роббом всегда будет с ней. В ней так всё рвалось, что она начала задыхаться, сжимаясь и краснея. Его больше не будет с ней, даже злого или всё время печального. Он был для неё важен как семья, как любимый брат, а теперь его нет, как и любой их связи, как и «привет-пока».

Наставник

«Вина — вот что будет с тобой всегда, пока меня нет! Ты был виноват в моей смерти! Не уследил за любимой дочкой! А ведь я была твоей единственной!.. После мамы…» — повторял снова и снова навязчивый образ дочери. Её обезображенный вид всюду преследовал его с тех пор, как всё произошло и как он оставил жену одну после возвращения ради Дианы.

Он был настолько грешен, что перепутал тогда дочку с бывшей женой, и эта случившаяся связь осталась в его подкорке навсегда и напоминала о самом плохом, что Наставник сделал, о причине, по которой он проживал бессмысленно и бесцельно эти долго тянущиеся годы. Мужчину мучали мигрени, бессонница, его внешность была изуродована навсегда как физически, сейчас, так и в его памяти — и он знал таким себя всегда. То была его малая кара за его поступки.