– Не сработает. Думаешь, ЭйДжей не заподозрит обман, учитывая время нашего знакомства?

– Возможно, но он вряд ли поверит, что я уговорил или подкупил Эйву Кассевети сыграть роль. С чего бы вдруг?

– Вот именно. С чего бы?

– Потому что ты хотела загладить вину своего отца. Это реальный шанс. В этом есть некая ирония: Кассевети помогает Рурку реализовать бизнес-план.

В точку! Эйва поборола приступ паники. Инстинкт говорил, что это плохая затея. Лайм Рурк подавлял ее: слишком привлекателен, харизматичен. А тут еще гормоны…

– Понимаю. Но план очень рискован. Мало шансов, что он сработает. Как ты это представляешь?

– Мы имитируем отношения, ужинаем вместе в ресторанах, иногда даем интервью, посещаем публичные мероприятия, создаем для меня позитивный имидж. Так или иначе, твои связи, статус и положение в обществе произведут впечатление.

Эйва почувствовала укол обиды. Лайму Рурку нужна не сама она, а лишь ее социальный статус: знаменитость, модель, бизнес-леди. Она тряхнула головой. Нельзя быть такой идиоткой. С чего бы вдруг его заинтересовала лично Эйва Кассевети?

– Все не так просто. В настоящее время меня считают пустоголовой аристократкой, не способной управлять собственной компанией. Даже отец не доверял мне, судя по завещанию. Я скорее стану обузой.

Несколько мгновений он размышлял над ее словами, постукивая пальцами по белоснежной скатерти.

– Нет, не думаю. Возможно, ты даже выиграешь.

– Как?

– Это отвлечет людей от твоих проблем с компанией.

– Ха-ха! Они решат, что я флиртую, пока мой бизнес тонет.

– Не обязательно, – улыбнулся Лайм. – Если мы правильно поведем игру, ты сможешь дать несколько интервью и объяснить свою позицию.

– Слишком большой риск, – упрямо заявила Эйва, оценивая Лайма как очень опасного, настойчивого, решительного союзника. Она всегда избегала таких людей. – Мы практически незнакомы, более того, наша история сделала нас врагами. Мы не справимся.

Его губы дрогнули.

– Ищешь повод отказаться? Кстати, об истории. Две недели назад ты говорила, что хотела бы извиниться за отца. Даю тебе такую возможность. Выбор за тобой.

Что делать? Она вспомнила слова Лайма: «Ничто не может оправдать предательство. Мой отец был обманут и сломлен, горечь отравила его жизнь: он начал пить, потерял работу, погиб. В том, что случилось, виноват твой отец». Но ведь трагедия отца могла сломать и жизнь Лайма. В ней шла внутренняя борьба – желание поступить правильно и страх за себя. Но дело не в ней. Если она откажется, то не выполнит волю отца и не простит этого себе. Выбора не было.

– Ладно. Согласна. Я в игре, – сказала Эйва и ущипнула себя под столом, убедиться, что это не сон.

– Отлично, – с удовлетворением и благодарностью произнес Лайм. – Поднимем тост за нас.

– За нас, – подняла бокал Эйва, одарив его фирменной сияющей улыбкой. – Понимаю, почему выбор пал на этот ресторан. Нас должны увидеть здесь вместе и донести ЭйДжею.

– Не только ЭйДжею. Здесь часто бывают мои клиенты из бывших военных или связанных с военными. Это должно нам помочь.

Эйва пыталась осмыслить и смириться с тем, на что согласилась. Лайм улыбнулся ей, и она почувствовала, как потеплело на душе.

– Следующие три месяца будут не самыми легкими, – добавил он.

– Три месяца? – Эйва уронила вилку. – Это же четверть года. Три недели будет достаточно.

– Надо убедить всех, что это не игра.

– Но как мы сможем лгать всем так долго?

– Разве для тебя это проблема? Ты же бывшая модель и умеешь играть роль, имитировать чувства.

– Только перед фотокамерой. Кроме того, я изображала любовь к предметам: шоколаду, духам, а не к живому человеку. Кроме того, это длилось несколько минут, а не четверть года.

Лайм поднял руку:

– Я понял.

– Не думаю. Впрочем… – Она действительно всю жизнь изображала разные ипостаси Эйвы Кассевети: преданной дочери, подруги, знаменитости, модели, аристократки, наследницы. – А что же ты? Как справишься?

– Это моя проблема.

– Нет, это наша проблема. Если нас разоблачат, мы будем выглядеть идиотами. Общество нас осудит, и мы станем изгоями. Все должно выглядеть убедительно.

Помолчав, Лайм кивнул:

– Справедливо. – Он сделал глоток кофе. – Давай встретимся завтра и проведем мозговой штурм. За ночь подумаем над вариантами. Проведем встречу в офисе «Дольче», чтобы я привык к мысли, что встречаюсь с наследницей Кассевети.

Удивительно, но Лайм прислушивался к мнению Эйвы и считал его разумным.

– Меня это устраивает. Буду ждать тебя там.

Следующим вечером Лайм стоял перед главным офисом «Дольче», глядя на внушительный фасад с зеркальными окнами. Он помнил, как однажды отец привел его сюда, и несколько секунд двенадцатилетний Лайм почти не сомневался, что Терри Рурк ворвется в здание и учинит погром. Воспоминание было не из приятных.

Девятнадцать лет спустя, когда Терри уже ушел из жизни, его сын готов вступить в фиктивные отношения с Эйвой Кассевети. Одобрил бы отец такой шаг? Конечно да. Ведь это означает принуждение Кассевети к сотрудничеству. А как на это посмотрит его мать? На этот вопрос он не знал ответа. Отношения с матерью были сложными. Лайм любил ее, но не мог простить себе детского эгоизма, причинившего ей страдания.

В детстве отец был его кумиром, и он винил мать в крушении семейной жизни. Лайм не понимал, как тяжело ей переносить медленное погружение мужа в алкогольное помрачение, когда он терял работу, достоинство, здоровье и рассудок. Она боролась из последних сил, чтобы сохранить для семьи крышу над головой и иметь пропитание, но Лайм не замечал этого и ждал, что отец поправится и в дом вернется семейное счастье.

Когда Лайму исполнилось двенадцать, мать встретила хорошего человека – Джона Мейлона, водопроводчика из больницы, где она работала медсестрой. Они полюбили друг друга. Беа обрела счастье, собиралась оставить Терри и забрать сына с собой. Лайм все цеплялся за иллюзорную мечту. Он наотрез отказался уйти от отца, и Беа осталась ради него. Вина до сих пор терзала Лайма.

Появление Эйвы прервало его воспоминания. На секунду он замер в восхищении перед стройной, элегантной красавицей в сером брючном костюме от-кутюр, вышедшей ему навстречу. Оба замерли, молча глядя друг на друга. Первой спохватилась Эйва:

– Привет, давай пройдем наверх.

Они прошли через мраморный холл с фотографиями Джеймса Кассевети, дипломами и рекламными плакатами к лифту и поднялись в просторный конференц-зал с овальным столом, где на подносе были приготовлены чайные чашки и бисквиты. В центре зала стоял экран для презентаций, готовый для мозгового штурма.

– Думаю, нам надо сесть и для начала обменяться общей информацией, которую мы должны знать друг о друге, – положив портфель на стол, предложил Лайм.

– Я приготовила свое резюме, но с дополнительными фактами. Например, какой чай я предпочитаю. – Эйва раскрыла папку в кожаном переплете.

– Вот мой список основных фактов биографии. Признаюсь, не включил в него преференции по чаю. Важная деталь. Я люблю крепкий с небольшим количеством молока.

Эйва уже делала пометки в блокноте. Лайм с сожалением отвел взгляд от склоненной шеи.

– Давай прочтем бумаги и постараемся запомнить детали. Потом проверим друг друга.

Кивнув в знак согласия, Эйва протянула ему папку. Лайм наблюдал, как она свела брови, сосредоточившись на тексте, плотнее сжала губы… Он заметил, что лак на ногтях был иного цвета, чем вчера: вероятно, она подбирала его в тон одежде. Лайм поспешил одернуть себя и углубился в чтение, стараясь запомнить дату рождения, названия частных школ, высокие оценки, награды за успехи в танцах, университетский диплом с отличием и детали ее двухлетней модельной карьеры. Затем она ушла из модельного в семейный бизнес, работала в разных подразделениях до самой смерти отца шесть месяцев назад. У нее никогда не было домашних животных, она любит танцы и красивую обувь. Прочитав резюме, Лайм поднял голову и встретил внимательный взгляд Эйвы.