Наконец-то смогли попрощаться. На ватных ногах домой поплелась. По лестнице ступала, считая каждую ступеньку. Совсем не хотелось в квартиру возвращаться. Хотелось к нему. Хотелось на коленях его устроиться, прижимаясь к груди. Слушать его размеренное дыхание хотелось и целовать. Больше всего хотелось целовать.

Тут внутренний голос объявился:

"Соболева, с такими темпами придётся целую коллегию психиатров созывать. Один точно не справится". Соглашалась на утверждения. Крыша поехала, здесь и гадать нечего!

Переступив порог квартиры, принялась маму с сестрой звать. Да только тишина встретила вместо родственников. Удивилась даже. Комнаты все обошла, но так и никого и не встретила. Одна. К телефону потянулась. Очень не вовремя батарейка села. Пока шагала в спальню за зарядкой, возле входной двери какая-то суета послышалась. Щёлкнул дверной замок, оповещая о приходе домашних. Наконец-то.

— Я уже думала вас в розыск объявлять, — достаточно громко произнесла, направляясь к входной двери.

— Это тебя надо было в розыск объявлять, сестрица. Где ты ночью шлялась? — также громко ответила Дашка.

— Мадам, что за выражения? — Решила сестрицу отчитать, а затем всё как-то неожиданно произошло. Даже глазам своим не поверила, отчего моргать принялась быстро-быстро.

К стене прижалась, боясь шелохнуться. По позвоночнику холодок пробежался, а в сердце протяжный импульс отозвался. Дар речи потеряла, забывая, как правильно дышать. Попыталась в руки себя взять. Принялась платье помятое поправлять, одергивая с плеча сползающую бретельку.

Мама первой разулась и, схватив два пакета, в кухню убежала, даже не поздоровавшись. Сестрица смелее оказалась. Стояла тихо в сторонке, наблюдая за происходящим.

— Привет, — протянул он, широко улыбаясь. Взглядом с головы до ног окинул, делая про себя какие-то отметки, видимо.

Я только головой в ответ кивнуть смогла — настолько остолбенела от внезапного прихода Вольского. Вольский, в свою очередь, выглядел неплохо. Можно даже сказать, хорошо. Одетый со вкусом, как и прежде. Лицо гладко выбритое, чистые волосы, бодрячком одним словом. В то время, как я, ощущала себя разбитым корытом из сказки А. Пушкина "О рыбаке и рыбке".

— А мы с мамой в супермаркете Тимурчика встретили. Он нас домой подвёз, — как-то радостно заявила сестрица, нарушая затянувшееся молчание.

Я настолько была поражена появлению Вольского в своём доме, что даже не обратила внимание на уменьшительно ласкательное "Тимурчик", что вырвалось изо рта семнадцатилетней девицы. То, что Дашке пришелся по вкусу Тим, я не сомневалась. Но в глубине души искренне надеялась, что зерно симпатии не прорастает во что-то большее. Всё-таки Вольский был почти в два раза старше сестры и, к тому же, имел со мной достаточно близкие отношения. А это никуда не годилось, совсем не годилось.

— Тимур, ты будешь кофе? — На арену мама вышла. Заботой решила окружить почтительного гостя.

Я даже не удивилась, что мама к Вольскому на "ты" обратилась. Видимо, в этом доме Тимурчик в любимчиках ходил, кроме меня, естественно. И когда он успел стать таким близким моей семье? Кажется, я вообще была здесь лишней, поскольку Тимур любезно принял приглашение, а Дашка даже торжественно его курточку взяла и в шкаф повесила.

— Алеся, а ты будешь кофе? — Наконец-то мама обо мне вспомнила, а я-то думала, что она дочь на зятя несостоявшегося променяла. Махнулась, так сказать, не глядя.

— Буду, — буркнула себе под нос, но Дашка услышала, от того и не упустила возможности очередную колкость бросить.

— Будет она. Видимо ночью совсем не спала. Посмотри, мам, на её вид помятый, как и платье. Кстати, Леська, где ты его порвать умудрилась? — бесцеремонно протянула сестрица, широко улыбаясь.

Щёки алым румянцем покрылись, когда Тим решил пронзительным взглядом в мои глаза посмотреть. Увидел что-то, видимо, от того и желваки на лице заиграли. Догадался, что ли, где я платье умудрилась помять и порвать? А с другой стороны, плевать мне было на Вольского и на всякие его там взгляды. Тот последний разговор, когда меня возвели в ранг "холодной королевы", все точки над "и" расставил.

Поэтому я со спокойной душой повернулась в сторону сдружившейся троицы и с самой ироничной ухмылкой на лице протянула:

— Не спала, представляешь? Только тебе, Дашка, ещё дорасти надо, чтобы по ночам не спать и приходить в платье помятом на следующий день. Завидуй молча.

Опешили мои дорогие. Все до одного рот открыли от неожиданности. Да я сама не ожидала подобной дерзости. Но, честно признаться, совесть не проснулась, а наоборот. Внутренний голос ликовал, аплодируя стоя. Будет урок малолетке, как остроумием блистать. Это же Дашка перед Вольским выпендривалась. Думала в грязи меня искупать, как обычно. Глупая и маленькая совсем. Не понимала, что Тимуру до неё абсолютно никакого дела не было.

— Девочки, не ссорьтесь, — мама первая в чувства пришла. На стол три чашки кофе поставила, а сама, сославшись на занятость, к печке юркнула.

— Я курить, — демонстративно взяла чашку и направилась в коридор.

— Леся, хватит! — Окликнула мама. — Ты же будущая мать, куда ты куришь?

Тут Вольскому как-то плохо стало от последней фразы. Позеленел будто. Глазами зыркнул по сторонам, а затем на меня уставился:

— Ты беременная? — Протянул Тим.

Громко в голос рассмеялась, сотрясая плечи. Беременная? Тим действительно мог подумать такое! Вроде бы взрослый мальчик, а в чудеса верит.

Дружная тройка в немом вопросе уставилась на меня. Кажется, даже мама на минуту призадумалась из-за странной реакции Вольского на обычные нравоучения. Мама в голове что-то прокрутила, от того на лице струна печали отозвалась. Нравился ей Тимурчик. Еще тогда это поняла в больнице, когда мужики в палате сцепились, как подростки просто. Возможно, в другой жизни все могло быть иначе, не встреть я Ариевского. Но я его встретила по велению судьбы, и с этим уже никто ничего не мог поделать.

— Леся, отвечай, когда тебя спрашивают, — мама тону строгости придала, скрестив руки на груди для большей убедительности.

— Не беременная я, с чего вы взяли этот бред? — В пору было всем средний палец показать, но это больше было характерно для Дашки. Мне же оставалось пожать плечами и молчать, прикусив язык.

— Точно? — Все не унималась глава семьи Соболевых, пронзая в меня свой проницательный взгляд. Даже поежится пришлось под строгим надзором голубых глаз, точной копией моих.

— Ты сомневаешься в моих словах, мам? — Протянула я уже с заметной грустью в голосе.

Мама отрицательно головой кивнула в ответ, а затем к печке вернулась, продолжая готовку по случаю Нового года. Только Тимур все никак успокоиться не мог. За мной поплелся на балкон, когда я все же покурить решилась. Наедине оказались, как когда-то. Даже дежавю накрыло, словно волной. Совсем недавно с Тимуром так уютно было просто молчать, а теперь от одного только его присутствия в моем доме провалиться хотелось сквозь землю.

На балконе в дальний угол забилась. Кофе потягивала маленькими глотками, стараясь внимание сконцентрировать на чем угодно, лишь бы его не замечать. Но он другого мнения был на этот счет, по всей видимости. Не спрашивая разрешения, подошел слишком близко. Голову низко склонил, едва не упираясь подбородком в мое плечо. Встрепенулась на мгновение. Отойти в сторону хотела, да не получилось. Совсем к углу прижалась, не имея ходов к отступлению.

— Ты неприлично счастливой выглядишь. — Протянул еле слышно, но я все услышала. Каждое эхо грусти распознала. Не хотела отвечать на его реплику, да он и не требовал. Молча, стоял сзади меня, боясь еще один шаг сделать, что разделял наши тела.

— Извиниться хотел перед тобой, Леся, — монолог свой продолжил. Я заметно поежилась от холода. Сигарета была давно докурена, а кофе выпит. Причин находиться и дальше на балконе не было. Уйти решила. Резко развернулась на сто восемьдесят градусов и в грудь его упёрлась.