– Что?.. Что происходит? Что это за место? Ах… Нет! Пустите меня! Пустите! Нет… Кто… Кто здесь?!

– Я.

– Кто? Как тебя зовут? Кто ты? Зачем я здесь?.. Эй! Эй! Не молчи! Почему?! Хватит! Так нечестно! Слышишь? Тебе за это здорово влетит! Меня уже ищут!!! Нет, не смейся! Это правда!!! И найдут непременно! Да, да! Непременно! Понятно?!

– Тебя уже больше никто не найдет.

– Нет! Ты врешь! Я знаю это! Я же еще и сбежать могу! Почти из веревок выбралась!

– Не думаю…

– П-почему?

– Потому что из этого места нет выхода, дорогуша.

***

Множество ярких точек на небесном полотне уже побледнели. Однако, они все еще лукаво мигали, словно и не подозревали о том, что совсем скоро исчезнут.

Но не они одни.

Круглая луна, уныло поглядывающая на водную гладь, уже потеряла царственно бледное сияние. И обещала уступить свое место другому светилу. А та тихая прохлада, которую она так тщательно хранила, медленно таяла, и была готова преобразиться в шум суетливого дня.

Вскоре над кривым фоном невысоких гор, отделяющих светлеющее небо от водной глади, появилась желтая полоса. Она стремительно росла и круглела, а вместе с ней и голубело небо, раскрашивая одиночные размазанные облака в белый цвет.

Лучи выползающего солнца неуверенно коснулись одинокой лодки, устало качающейся на воде. В ней, сгорбившись, сидели два человека, и держали в руках старенькие облупившиеся удочки. Головы им прикрывали потрепанные соломенные шляпы, и тот, что сидел слева, постоянно ее подправлял. Второй же не оставлял в покое свою седую бороду – постоянно чесал ее.

Рыбаки нервничали. Ведь уже проторчали здесь не час, и не два, а так ничего толком и не поймали.

Леска иногда напрягалась, но добыча постоянно срывалась с крючка. И в этот раз… Взмахнув широким хвостом, толстый карась мигнул сверкающей на восходящем солнце чешуей, и устремился обратно в водное царство.

Кто же знал, что этот тихий воскресный день окажется «пустым»?

Как, впрочем, и вчерашний… Уму непостижимо, что это случилось. Что это оказалось правдой. Ведь еще год назад Людка, что жила в рассохшейся избе на окраине, бегала по всей деревне и кричала, что скоро придет большое несчастье. Однако, многие ей не верили. А она, чуть ли не рыдая, приставала на улице к людям и рассказывала о «злоягодах», рассадники которой она видела в лесу.

Но умные сельчане знали, что Людкина «злоягода» на самом деле была обычной земляникой. Потому они только усмехались и махали руками на ее отчаянные предсказания. Однако, Людку это не остановило: она начала ломиться в дома и умолять всех уехать. Иной раз даже на колени падала, но все равно осталась не услышанной.

А потом она на какое-то время исчезла. То ли уехала, то ли заперлась в доме – никто не знал. Да и особо и не горел желанием узнать. Когда она появилась, то взялась за прежнее. Вскоре людям надоели ее глупые попытки их вразумить. Так старожил-охотник Петрович как-то встретил Людку на улице. Та держала за рукав бабу Машу, и на повышенных тонах просила убраться из деревни. Перепуганная старушка просила отстать от нее, но Людка ее не слушала. Петрович решил, что без его помощи не обойтись, и объяснил Людке, что никаких «злоягод» не существует. Но когда Людка стала что-то старательно ему объяснять, то он не выдержал и влепил ей пощечину. Девушка разрыдалась и убежала, пригрозив, что он об этом сильно пожалеет.

Эта история облетела всю деревню. Некоторые люди на собрании Совета просили применить к бунтарке «соответствующие меры», но глава дал решительный отказ.

Однако, это не спасло Людку. Ее стали тихо презирать и смеяться над ней. Но все же, не все от нее отвернулись. Осталась единственная подруга, которая могла ее выслушать и не погнать прочь – Катя, сестра здоровяка Андрея, который Людку как раз-таки и ненавидел. Тот не раз предупреждал ее не водиться с «прокаженной», но Катя его игнорировала.

Люда была общительной и жизнерадостной. Она без памяти любила здорового пса Кати, и тот отвечал ей взаимностью. Едва завидев рыжие кудри Люды, он мотал пушистым хвостом и прыгал. Иногда вырывал поводок из рук хозяйки и бежал облизывать ей руки.

Кате это нравилось, потому она не видела в подруге угрозы.

Но между тем все знали, что Людка слегка «того». С тех самых пор, как два года назад от тяжелой болезни умерла ее матушка и она осталась совершенно одна.

В середине осени Людка как с цепи сорвалась. Орала на прохожих, ругалась и разговаривала сама с собой. Даже устроила драку в магазине, за последнюю булку хлеба. После этого с Людкой перестали здороваться на улице, да и Катя начала попросту избегать ее.

А в конце ноября, когда из леса вышли волки и сожрали скотину живших у леса фермеров, во всем обвинили Людку. Кто-то видел, как эти твари ошивались вокруг ее дома, а пара из них даже бродила по ее двору! Но потом нескольких пристрелили охотники, и звери исчезли так же внезапно, как и появились.

Тогда поползли слухи.

В декабре хулиган Пашка, столкнулся с Людкой в хлебном магазине. Девушка тогда покупала буханку ржаного. Завидев ее, мальчишка громко выкрикнул: «Ведьма!», и убежал. Правда, тогда же дома и получил подзатыльник от отца и нравоучительную лекцию от деда. Но это не помогло. Потому что и тот, и другой, иногда сами называли ее так. Что тогда взять с ребенка?

Сельчане переставали шушукаться, едва замечали идущую по улице Люду, приторно ей улыбались и провожали презрительными взглядами. Все надеялись на то, что она уедет работать в город, и забудет о Михайлово. Перед Новым Годом так и случилось. Людка уехала, но через два месяца вернулась на сером джипе в компании трех мужчин, одетых в странные темные одежды с капюшонами. На груди у одного болталось нечто, похожее на большую золотую снежинку с красным камнем посередине. Незнакомцы заходили в ее ветхий дом, там и пропадали по несколько дней. А потом у Людки появились деньги. Она накупила себе новой одежды, и даже обзавелась собственной золотой «снежинкой».

И вот тогда в душах многих сельчан поселился страх.

Потом соседка Людки, Зинаида Петровна, заметила, как утром Людка и ее новые друзья уходили в лес. Вечером в доме девушки свет так и не загорелся, отчего женщина решила, что та домой так и не вернулась. У Петровны же было двое маленьких детей, и она жутко боялась, как бы с ними ничего не случилось. Ибо те часто пытались перелезть через забор в Людкин двор, несмотря на строгий запрет матери, и своровать в заросшем дворе клубники.

Но через день Людка вернулась. Ее друзья уехали и больше не появлялись, а вот она стала еще больше вести себя странно. Успокоилась и больше не реагировала на обидные слова, брошенные вслед. Ее взгляд потяжелел, а на лице застыла едва заметная улыбка. Она больше не снимала свое темное платье с капюшоном, и носила его днями напролет. Катя заметила, что ее пес больше не радовался девушке. Теперь он настороженно стоял и тихо рычал. Но заговорить с Людкой Катя больше не решалась. Завидев ее, она разворачивалась и уходила.

Каждое воскресенье все больше сельчан приходило на Собрание и делилось своими рассказами о Людке. Зинаида Петровна напрямую говорила, что боялась ее. Ведь она своими глазами видела, когда кормила кур, как девушка шла через свой заросший бурьяном двор и несла за хвост облезлую дохлую лису. Едва она закрыла за собой входную дверь, как из избы стали доноситься завывающие звуки.

Но члены Совета этому не поверили. Считали эти истории глупыми сказками. Люди любили преувеличивать, додумывать, и видеть то, что желали видеть. Но когда на собрании поднялся шум, один из приближенных к главе Совета высказался самолично наведать Людку и провести с ней нравоучительную беседу.

Зинаида Петровна ни через день, ни через два, никаких изменений не заметила. Людка так и ходила по улицам, мягко и бесшумно, порой наворачивала по деревне круги. Тогда она решилась сама поговорить с девушкой, попросить ее перестать вести себя странно. Набравшись смелости, Зинаида Петровна пересекла поросший бурьяном двор и постучалась в потрескавшуюся входную дверь. Людка открыла ей, и в ее глазах по-прежнему витала странная дымка. Пока Зинаида распиналась на пороге, Людка улыбалась и кивала. Так ничего и не добившись, Петровна вернулась домой в истерике, и пожаловалась на соседку мужу. Тот ворвался к Людке в дом и врезал кулаком ей по лицу. Людка ничего не сказала. Поднялась на ноги и широко улыбнулась. Перевела на него затуманенный взгляд, что-то прошептала и коснулась двумя пальцами его поросшей щетиной щеки. Муж Зинаиды бежал домой вприпрыжку. Но пообещал жене, что Людка больше не станет делать глупости.