Ральф быстро вскинулся на руках.
Напротив него стояла Джуди.
В слабом сумеречном свете маленького иллюминатора он увидел её осунувшееся измученное лицо, тяжело дышащую грудь; она слабой рукой старалась убрать со щеки прилипшие мокрые волосы. Подняла глаза и улыбнулась чуть виновато, будучи ещё не в силах говорить. Ральф не мог отвести глаз от её приоткрытых, задыхающихся губ. Он не понимал, сон это или явь.
- Простите меня, - тихо сказала девушка, присев напротив. – Всё произошло не так, как я ожидала… слишком быстро. Я не успела ничего сказать вам… даже попрощаться… И я вернулась, чтобы это исправить.
- Вы вернулись… – ошеломлённо, боясь поверить, выговорил он. – Джуди…
- На время, - кротко предупредила она. – Простите… мне ещё трудно говорить. Скажите же, что вы на меня не сердитесь…
- На вас?! За что?
- Я всегда так старалась не причинить вам боль, – по-детски жалобно сказала девушка, - но я могла… неловкостью… случайно… Вот и сейчас я снова чувствую – вам больно…
- Эта боль - всё, что мне теперь осталось, Джуди. Ведь я люблю вас, - прямо сказал Ральф.
Она вздрогнула. Плечи девушки поникли, она закрыла склоненное лицо рукой и надолго замерла в такой позе.
Потом Джуди выпрямилась, убрала руку и прямо посмотрела ему в глаза.
- И за это простите меня, Ральф! За то, что не могла говорить со всей откровенностью раньше. Я не хотела стать помехой на вашем Пути к Острову! Никогда не простила бы себе этого…
Джексон молчал. Только глаза еще жили на окаменевшем лице.
- Не знаю, для каких целей пересекся на «Пассате» мой путь с вашим. Быть может, это было испытание мне на верность Острову? Быть может, это была помощь Острова вам в час отчаяния?..
- Испытание? – глухо спросил Джексон.
Её брови приподнялись, словно девушка сдерживала ироничный смех. Или слёзы…
- Испытание, которому подвергаются, вероятно, все избранницы Острова. Моё рождение на свет означает, что мама это испытание не прошла. Как и тётя Лючия, - вздохнула, как всхлипнула, девушка.
- Если б я стала рассказывать вам об Острове, то начала бы вашими словами: «Остров стал сниться мне, когда я была ещё ребенком. Всегда разный – тропический, скалистый, ледяной, как айсберг… но узнаваемый в любом обличье. Я знала, что найду его. Или – умру…» Что я могу сказать вам, о чем бы вы не знали? Ведь у нас с вами – одна душа на двоих! Та встреча на «Пассате»… она перевернула для меня весь мир! Какими словами опишу отчаяние, когда я поняла, что полюбила вас, что никогда мне не забыть вас, что я должна собственноручно и стремительно порвать все нити, возникшие между нашими сердцами, для того, чтобы вы могли беспрепятственно идти к своему Острову!.. Сойдя на берег в Лиссабоне, я долго не могла придти в себя, потом я заболела и несколько месяцев провела в больнице. Всё это время мне снились сны, в которых я сопровождала чайкой ваш корабль, предупреждая об опасностях в пути, о бурях и мелях, и в этом была моя единственная радость… Ну, а потом… пришел мой Остров. И мне было открыто, что скоро Он заберет меня к себе. Он очистил меня, обручил себе, преобразил… но это… я не могу открыть никому… тут – таинство… которое коснется и вас, когда вы достигнете своего Острова… И не стало больше леди Джулии… но появилась Джуди, о которой я мечтала с детских лет. Возникло лишь одно препятствие – мой дядя. Я знала, что он не перенесет моего ухода. Но Остров всё устроил… вот так… Теперь… вы знаете всё, Ральф… Теперь вы сможете забыть о том, что вас смущало и удерживало на пути к вашему Острову… забыть о леди Джулии… А чайка Джуди вас не покинет никогда!
Они молчали долго. Лицо моряка казалось камнем, в который вплавилось отчаяние.
Джуди поднялась и тихо спросила:
- Скажите, что вы будете делать, Ральф?
Тогда он поднялся тоже.
- Буду искать ваш Остров.
- Мой?!. Но… вы никогда не найдете его… Он мой… не ваш… Он не позволит… Вы… никогда… не сможете…
Он пожал плечами.
- Вы спросили, что я буду делать. Я ответил.
Ещё минуту Джуди потрясенно смотрела в его странно успокоившееся, решительное лицо.
Потом шагнула совсем близко, провела вздрагивающей ладонью по его скуле, притянула к себе за шею и поцеловала. Когда он смог вдохнуть, ее уже в каюте не было. За приоткрытой дверью заскрипели ступеньки лестницы, ведущие на палубу. Лишь пять из них, и сразу - тишина. Джексон рванул на себя дверь. На лестнице было пусто. К мокрой ступени прилипло несколько белесых перьев…
Ральф выскочил на палубу, исхлестанную волнами и ветрами.
Над его головой раздался пронзительный крик чайки – она описала несколько кругов вокруг шхуны и пропала в штормовой мгле…
========== Часть 4. В таверне. Чайка Джуди ==========
Седьмой день шторм немилосердно трепал побережье возле мыса Тонар. Срывал с домов черепицу, ставни, вывески, рвал из каменистой почвы кусты, гнул сваи. Суда у пирса болтал, как орехи в мешке. Шквальный порыв ветра даже сдернул с холма овцу, и мотало её, бедолагу, над морем еще пару минут, пока не погрузило окончательно в пучину. Но и этим Нептун не насытился. С раннего утра дерзнул выйти в море лихой контрабандист Мак-Ригер, которого взбесила мысль потерять заказчика, а к полудню море начало забрасывать пристань обломками его люгера. Дик Астерус принес в таверну кусок носовой фигуры с «Касатки», в гробовом молчании грохнул на стойку. И потянулись к вечеру в «Плавник акулы» моряки по двум важным поводам: помянуть команду «Касатки» и напиться за счет заведения -проиграл нынче пари хозяин таверны Джед Пич, свято веривший в счастливую звезду Мак-Ригера.
— … а тишина такая стыла, будто в церкви, только эхо чокало где-то за дальним бортом. И тут луна выходит – желтая и прозрачная, как пошехонский сыр, и по воде живая рябь, как задышало что-то! Я пригляделся – огоньки! Словно церковные свечки из глубины, из сизого водяного мрака подниматься стали! Всё выше, выше к поверхности… Мои глаза от напряжения чуть не лопались! И заорать хочу, и не могу, как петлей перетянуло горло…
- Светящийся планктон, - буркнул подпиравший локтями стойку мрачный Пич, которому этот день принес сплошные убытки. – И перепивший в гавно Фредерик.
- Не знаешь, так не умничай! - обиделся рассказчик. – Не видел я планктона, что ли?! Тот светится голубеньким, как огни святого Эльма. А это были свечки - желтенькие, реденькие… Вот Бен их тоже видел, и руки эти видел, что их держали… зеленые такие, бесконечные, из бездны тянущиеся…штук сорок, как веревки спрута…
- Упущенная кем-то сеть, планктон и всё тот же Фредерик, - презрительно гнул свое скептичный Пич.
- Нет, хозяин, что ни говори, а Дарнеллы – место вообще странное, - возразил от другого стола чернобородый моряк с греческой фелюги. – Всё там не по законам природы. Взять хоть архипелаг, что левее Багамов. Каким галсом к нему не пытаешься подойти - всегда ветер прямо в нос! Помню, как-то дня три кружили – и бейдевинд пытались, и галфвинд, и лодки спускали, гребли до изнеможения… лишь вымотались вусмерть, а ни на кабельтов не приблизились! Боцман Клаас там с ума сошел, всё ему зáмки заколдованные мерещились на том архипелаге. Так вплавь за борт и кинулся, когда уже свернули с курса. И подобрать дурака не смогли: лишь только развернулись – такой фордевинд получили, как пинком под зад!
- Да что Багамы! - угрюмо пробурчал офицер с таможенного люгера. - От своей гавани отойти не можем неделю. Поимеем мы полный трюм тухлятины. Если завтра ветер не стихнет, отдам тебе, Пич, весь конфискат, готовь за счет казны себе солонину!
- Да, в такую погоду я бы только с Ральфом Джексоном в море вышел, - согласился его помощник – долговязый рыжий голландец, и мечтательно улыбнулся, - ему-то завсегда чайка Джуди в пути помогает!
- Ага, вечно эти побасенки про чайку Джуди! Где я только не наслушался их!– воскликнул кто-то из темного угла, уже прилично захмелевший. – Как у кого руки из задницы и душа заячья, так тот вечно отсутствием чудес оправдывается!
