Бабушка рассказывала, что этот резной буфет с причудливыми башенками и узорчатыми дверцами был дореволюционным. Он достался от прабабушки, а той в наследство от бывшей хозяйки дома и присутствовал в квартире столько сколько помнила себя Женя. Лучший друг её детства. Таинственный замок, вход в страну Шкафляндию, резиденция игрушечных королев, злобных колдуний и отважных рыцарей. И вот теперь, буквально через несколько дней, буфет, скорее всего, отравится на помойку, изрубленный безжалостными топорами и болгарками грузчиков, так-как вынести его целиком не предоставлялось возможным. (Как только затащили в квартиру в прежние времена?)

— Ух, ты, — Мартин замер перед буфетом, словно заинтригованный зритель, который опоздал на первую часть приключенческого фильма. Он даже шею вытянул от нетерпения и затем осторожно потянул дверцу на себя:

— Можно?

Свет от резных стёклышек рассыпался бриллиантовой россыпью. На белом потолке загорелась рубиново-зелёная звезда.

— Это даже круче, чем унитаз, — Мартин засунул голову в первое попавшееся отделение, — скажи честно, ты играла в этом буфете во всяких принцесс, волшебников и рыцарей?

Они дышали с ним на одной волне и Женя почувствовала, как у неё невольно навернулись слёзы.

— Ты чего? Слушай, не надо. Я не хотел сказать чего-то обидного и, вообще, не люблю, когда девчонки ревут.

Женя очутилась в его объятиях. Мартин прижал её к себе так сильно, что в другое время она бы задохнулась, но сейчас ждала, что бы он сжимал её ещё сильнее, не отпуская от себя не на секунду.

— Да, я не из-за этого, — чуть слышно всхлипнула она, стараясь не разреветься в голос, — просто буфет жалко. Его скоро выкинут, а это моё детство.

На самом деле Женя врала. Она снова пропустила, что-то важное. Сделала непоправимое. Купилась на посылы человека, который в её жизни давно стал чемоданом без ручки, который и нести не удобно и бросить жалко. Игорь давно стал для неё символом разрушения, но Женя снова и снова велась на его посылы, как мотылёк на свет, не понимая почему не может остановиться.

— Да, не плачь ты. Пойдём лучше чай пить, ты же обещала.

Мартин отпустил её с неохотой. Они прошли на кухню и Женя занялась приготовлением чая, невольно радуясь, что Мартин не позволил ей раскиснуть окончательно.

— Я скучал, — неожиданно сообщил он и влез Жене под руку, — правда. Очень.

— Ты, что творишь? Я тебя сейчас обварю.

— Обвари, — согласился Мартин, — я тебе уже говорил, что не умею красиво говорить. От слова совсем. Мне жаль, что так получилось. Ты понимаешь о, чем я?

— Понимаю. Женя почувствовала, как в носу снова защипало.

— А ещё, я в курсе, что Ольгерд растрепал мою историю. Знаешь, у меня было время, когда я хотел сдохнуть. Просто выключится. Выпилиться. Ну, не знаю, как ещё там… А потом появилась ты, и я просто хочу быть с тобой…

Мартин не договорил. Для него это действительно было пределом красноречия. Женя поставила чайник на место и осторожно прихватила Мартина за затылок.

— Я тебя услышала, — она помолчала, перебирая пальцами его спутанные кудри, — всё… прошу тебя, не надо — иначе я зареву. Давай лучше поешь. Не Бог весть, что, но…

— Ммм, — промычал Мартин, потираясь о неё головой, — пожалуйста, не плачь. Я не могу смотреть, как ты ревёшь. У тебя сразу такой несчастный вид делается, как у обиженного ребёнка. А утешать я не умею. Ну, что у тебя там?

Они сели за кухонный стол.

— Чай. Пряники. Немного печенья. Домашнее варенье.

— Честно говоря, не люблю я сладкого, — вздохнул Мартин, — только ради тебя.

Он отправил в рот полную ложку черничного варенья и зажмурился:

— Я признаться очень устал. Не думал, что постоянное пребывание в автобусе это так тяжело. С душем опять же проблемы. Одно желание: помыться и хорошенько выспаться. Слушай, а можно я сполоснусь в твоей диковинной ванне?

— Теперь ты у меня в гостях, — усмехнулась Женя, — мойся, конечно.

Пока Мартин плескался в ванне, она не спеша убрала чайную посуду, вытерла со стола крошки. У неё было странное состояние. То ли де жа вю, то ли сон на яву. Вспомнилось, как во время шторма они провели время у Мартина в квартире. Мимолётное ощущение счастья. Почти неуловимый миг, когда она почувствовала себя любимой. И такое ощущение, что это было ни с ней.

Ведь они с Анной разобрали, что мужчина, который бьёт жену — мстит своей матери. Что Игорь очень высокого мнения о себе и думает, что ему позволено всё. А то, что ему удалось вернуть Женю, подчинить себе уже новую красивую, успешную личность, он получил неслыханное удовлетворение от своего всевластия. Игорь получил особое удовольствие, видя, как она теряет контроль и погружается в прежнее состояние самокопания, подстраивания и угождения.

Женя понимала, что он её подавил и тут же охладел, а она так не могла поверить, что только недавно это был «её» человек, любящий, нежный и заботливый. Она даже понимала то, что нужна из корыстных побуждений. Игорь её высосал, но не отпускал, постоянно напоминая о себе и дергая за хорошие воспоминания. И она никак не могла преодолеть его бесконечное чудовищное враньё и перейти рубикон.

— А ты чего голый?

— Я полотенце не нашёл.

Женя невольно фыркнула и сняла с двери ванной комнаты халат. Она была почти уверена, что он сделал это специально. Мартин послушно запахнул на себе махровую хламиду и поинтересовался:

— Кстати, а ты в курсе, чем отличается джентльмен по воспитанию от джентльмена по рождению?

— Нет, а, что есть разница?

— Вот слушай. Джентльмен снимает номер в гостинице, входит в ванную, а там моется голая женщина. Джентльмен по воспитанию:

«Мадам, тысяча извинений».

Женя осторожно хихикнула.

— А джентльмен по рождению: «Простите, сэр. Я кажется где-то здесь оставил свои очки».

Женя невольно расхохоталась, а Мартин уселся на кухонный диванчик и вытянул ноги на подставленную табуретку.

— Поможешь башку расчесать?

— Попробую, — Женя поискала щётку.

— У тебя очень прикольно дома.

— Боюсь, что этому скоро конец, — мрачно ответила Женя.

— У тебя такая ванная, мне аж захотелось петь.

— Каких ещё Петь? — машинально спросила Женя, тут же опомнилась и расхохоталась в голос, — да ну тебя.

Она прижалась щекой к влажной голове Мартина.

— Послушай, — он отобрал расческу, посадил Женю рядом и прижал ладонью её голову к своей груди, — я так и не могу понять, что тебя держит. Ты любишь его? Только не говори, что я чего-то не понимаю.

Мартин отпустил Женю от себя, сходил в коридор за сигаретами и вышел на крошечный балкончик не запахивая халата и босиком:

— Боюсь я сама не понимаю.

— У тебя, какие-то тёрки из-за квартиры? Ты ему, что-то должна? — Мартин закурил.

— Квартиру я ему продала. Формально. Без денег. У Игоря неприятности. Огромный долг банку.

— А это небольшой презент от фирмы? — в пальцах Мартина неожиданно появился крошечный бумажный квадратик с белым порошком, — вроде, как на память?

— Мне не хотелось бы так думать. Не кури, пожалуйста, в комнату, я начинаю задыхаться.

— Извини, — Мартин шумно выдохнул табачный дым на улицу и затушил сигарету, — у тебя есть другие варианты?

— Не знаю. Жене не хотелось на него смотреть и она тупо уставилась в пол, машинально пересчитывая плитки напольного покрытия.

Мартин покачал головой, вздохнул, прошёл к туалету, вытряхнул содержимое пакетика в унитаз, отправил туда же бумажку и с шумом спустил воду. Почти демонстративно вымыл руки с мылом и вернулся на диван.

— Давай расчешу.

Мартин сунул Жене расчёску. Она осторожно провела по влажным завиткам, распутывая слипшиеся кончики.

— Хорошо бы смазать волосы воском, а то завтра будешь, как куст.

— А у тебя есть?

— Пойду поищу. В бабушкиных закромах всё может быть.

Женя отыскала небольшую баночку с гелем для волос и вернулась к Мартину. Провела щёткой по волосам и не выдержала, обняла за литые плечи, прижалась губами к выемке на шее.