— Мама, пожалуйста, выслушай меня хотя бы сейчас, — взмолилась Женя, — наверное, у нас с тобой разные представления о семье. Папа всегда просто самоустранялся, а ты лишь делала вид, что у нас хорошая приличная семья. По тому что так надо, так принято. Тебе было проще закрывать на всё глаза, чем вникнуть в то, что мой муж оскорбляет меня. Издевается. Бьёт смертным боем. Что Игорь самый настоящий абьюзер.

— Женя, не умничай. Я не понимаю твоих слов. Не знаю, что такое абьюзер и знать не хочу.

Женя бессильно опустила руки. Такой ли она представляла себе их встречу? Они поругались. И это вместо безумной радости и облегчения. Просто поругались, как и всегда, как в каком-то нелепом анекдоте.

— Чего ты достигла в жизни, что бы копаться и выбирать. Скажи спасибо, что тебя, вообще, взяли замуж. Тем более в такую семью. Как ты теперь появишься перед Ольгой Юрьевной? Что ей скажешь?

— Мама, что за дремучие у тебя представления? — от этого железного домостроевского убеждения Женя буквально опешила, — Этот брак оказался огромной ошибкой. Я очень жалею, что поспешила выйти замуж, что оказалась такой наивной и простодушной. Почему ты не хочешь меня выслушать? Я даже не прошу поддержки. Просто прошу, что бы ты со мной поговорила. Да, я выскочила замуж слишком рано. Не позволила себе доучиться. Мне казалось, что вот оно — спокойствие. У Игоря была замечательная мама. Я была такой восторженной. Если хочешь знать — я просто хотела быстрее уйти из дома. Подальше от ваших скандалов и вечного притворства.

Мама неожиданно приободрилась. Слёзы, как рукой стёрло. Она гневно вскинула голову. Хорошо, что она не знает, что всё было хорошо только до того, как Ольга Юрьевна не познакомилась с ней лично. Ещё тогда Женя получила почти откровенный намёк на то, что её родители гораздо ниже рангом известной профессорской семьи, а сама она должна быть обязана по гроб жизни. Тогда и выяснилось, что свекровь лучше все знает, что у нее «колоссальный опыт», что Женя абсолютно никуда не годиться, а её мать попросту дура, не сумевшая дать дочери достойное воспитание.

— Мама, они все время обесценивала мое мнение, мои мысли и мои чувства. Какое может быть счастье в такой обстановке?

И действительно, Ольга Юрьевна считала, что Женя должна не учиться, а обслуживать её сыночку, готовить ему кашки, гладить рубахи, делать массаж. Кульминацией было то, что при своих гостях, во время застолья, свекровь вывалила все, что думает о Жене, что она не так готовит, не так ухаживает за свои мужем и попросила своих гостей промыть ей мозг. Причем, все это при Жене и говорилось о ней в третьем лице. Что она лила в уши Игорю наедине, Женя могла лишь догадываться.

Мама замолчала, но по прежнему смотрела на Женю с холодным неодобрением, словно её воскрешение стало финалом отвратительного лживого спектакля.

— Мама, все эти годы Игорь изводил меня морально, а потом и физически и при этом говорил про мамин опыт, и про то, что мне хотят добра. Я много лет была одна против всех, меня никто не хотел выслушать и поддержать. Я заработала кучу заболеваний и панические атаки. Разве это нормально, мамочка? Разве ты не хочешь, что бы я была счастлива?

— Я отказываюсь тебя понимать. В чём ты понимаешь счастье? Муж не пьяница, не бабник. Хорошо зарабатывает. Ты полностью обеспечена материально.

Женя едва не взвыла, ощутив, что они разговаривают с мамой на совершенно разных языках. Языке адекватности и упёртого, непроходимого консерватизма.

— Я все время пыталась доказать, что я хорошая. А свекровь могла прийти к нам и пойти демонстративно драить унитаз или перемывать за мной посуду. Я воспринимала, это как оскорбление, а она считала меня истеричкой. В конце концов, мамуля, тебе не кажется странным, что Ольга Юрьевна дошла до того, что стала звонить тебе, жаловаться и всячески просить повлиять на меня?

— Да, я, наверное, виновата, что вырастила тебя такой безрукой…

— Мама, да о чём ты? — взмолилась Женя, — тебе самой понравилось бы такое обращение? И, кстати, о муже. Ты говоришь, что он добропорядочный семьянин, но, мама, он всегда переворачивает события так, что виновата оказываюсь я. Игорь воспринимает мои слова лишь, как необоснованные претензии и истерики зажравшейся жены. Он помнит только то, что выгодно ему. Он практически никогда не проводит время со мной. И я не знаю куда он тратит свою зарплату, но всегда виновата, что у нас нет денег. И знаешь, мамочка, я больше не хочу искать проблему в себе. Я устала быть все время виноватой! И теперь я думаю, что самая моя большая ошибка, что я никогда не прислушивалась к своим желаниям! Всего хорошего, мама.

И Женя в сердцах, громко хлопнув дверью, выскочила на лестничную площадку.

Игорь нагнал её уже на улице, у выхода со двора. Женя была так обескуражена разговором с матерью, что о том, где будет ночевать задумалась только сейчас. Гневная вспышка, такому непробиваемому непониманию, постепенно утихла. Она обратила внимание, что Игорь молча идёт рядом с ней.

— Не думал, что ты обо мне такого мнения.

Он попытался подцепить Женю под руку, но она ловко увильнула.

— Полагаешь у меня должно быть другое?

— Жень, поехали домой, — неожиданно предложил Игорь, — получается, что тебе совершенно негде переночевать. Не волнуйся. Я ни к чему не напрягаю. Просто поехали домой? Нам очень надо поговорить. Правда.

— О чём? — сухо отозвалась Женя, — мне кажется мы много раз пытались поговорить. Или ты не помнишь, как избил меня, когда я предложила пойти к психологу?

— Женя, я очень сильно страдал всё это время. Смерть многое помогает прояснить. Я действительно думал, что ты погибла. Утонула. Я взглянул на ситуацию совершенно другими глазами, многое осознал и переосмыслил всю нашу жизнь.

— Извини, но я это уже слышала.

— Жень, я с тобой полностью согласен. Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Я вёл себя, как последняя сволочь, но вся эта ситуация только сделала меня сильнее, мудрее и терпимее.

— Прости, но это уже было.

Женя остановилась возле автобусной остановки и невольно задумалась. А ведь ей действительно некуда пойти. Опять это проклятое дежа вю. Её родной город и родной район, а ощущение такое, что она снова голый человек на голой земле.

— Женя, я обещаю, что всё будет хорошо. Понимаешь мне по идее тоже не с кем поговорить. Твоя мама, как бы это сказать деликатно… повела себя не самым лучшим образом. Я тебя понимаю.

Речь у Игоря была сумбурная, торопливая. Он, как-будто боялся, что Женя снова перебьёт его сухим строгим замечанием и закончил свою тираду торопливой скороговоркой:

— Да, к сожалению у меня тяжёлый характер. Сама понимаешь. Свои тараканы и прочие оказии. Очень прошу, раз уж так сложилось, выслушай и ты меня. Мы никогда по настоящему не пытались достучаться друг до друга. Поедем домой. Посидим поговорим.

— Ладно, — Женя посмотрела на экран мобильника, — но только потому, что уже очень поздно. Мне действительно негде ночевать. Мама похоже в шоке. Ей надо придти в себя. А бабушка болеет. Но сразу предупреждаю, я сейчас отправлю смс близкому другу и если не позвоню ему в назначенный час…

— Я понял-понял, — обрадовался Игорь, — пиши этому своему… Мартину, что ли? Не переживай. Неужели я в твоих глазах такой монстр?

Женя молча хмыкнула и начала писать. Впрочем, дойдя до половины сообщения она невольно остановилась. Ей, Богу это просто смешно. Никакому Мартину она не напишет. Даже находись они в одном городе и одном квартале, вряд ли этот самонадеянный и обиженный чел броситься ей на помощь. Она поступила с ним не лучшим образом и ждать от подобного типа вселенского прощения, по меньшей мере нелепо.

— Странно то ли у тебя такая плохая память или ты так хорошо делаешь вид, что ничего не помнишь, — Женя сделала вид, что отправила сообщение Мартину и убрала телефон в карман.

— А ты изменилась, — похвалил Игорь, — даже очень. Никогда не думал, что ты такая язвительная.

— Возможно.