Женя, как-то странно хрюкнула и не смотря на ситуацию неожиданно рассмеялась. Мартин на всякий случай, присел на стул самым краешком попы. Она ещё и сумасшедшая. Нэнси Спанджен и Берта Мэзон в одном флаконе. Тут чего доброго удирать придётся.

— Я не наркоманка, — Женя перестала смеяться так же внезапно, как и начала, — у меня панические атаки. Заболевание такое. Приступами приходит.

— Ааа, — протянул Мартин, чувствуя себя ещё большим дураком, — понимаю, — на самом деле, он ничего не понял, так-как о панических атаках услышал впервые в жизни и посмотрел на Женю с ещё большим недоверием.

— Плохо тебе?

— Очень. Ты чего пришёл то?

Только сейчас Мартин обратил внимание, что Женя бледна до зелени, щёки ввалились, взгляд потух.

— Да так. Просто. Захотелось повидаться.

— В такую рань? — вяло уточнила Женя.

— Ну, да, — Мартин снова почувствовал себя полным идиотом. Как он раньше не догадался, что она наркоманка?

— Спасибо. Мне приятно, что ты пришёл.

"Приятно — это совсем по другому, — мысленно фыркнул Мартин, — Занёс же меня чёрт".

"Между прочим, уговорить конченую наркоманку на секс дело пяти минут", — подумал он, и тут же мысленно скривился от двойной досады одновременно. К счастью он не настолько неразборчив, что бы заниматься сексом с пропащей наркушей в состоянии ломки.

— Можешь сварить кофе? — подала голос Женя, — если тебя не затруднит. Мне очень неудобно. Глотнула бы чего-то горячего. Может быть, станет легче.

Мартин снова неуютно поёжился. Самое время найти повод и смотаться из этого наркоманского гнезда подальше, а с другой стороны отказывать в такой пустяковой просьбе просто неприлично.

— Где у тебя кухня?

— Там, — Женя махнула рукой, — я лягу. Ладно? Меня опять трясёт.

— Угу. Ложись. А у меня, кое-что припасено, — и Мартин легонько щёлкнул по горлышку бутылки коньяка, которую предусмотрительно прихватил из Тонькиного дома.

Кухня занимала совсем небольшое помещение, но была чистенькой и опрятной. Вазочка, салфетки, конфетки. Не очень-то похоже на жилище морфинистки или героинщицы. Мартин заглянул в шкафчики. Запасы более, чем скромные, но кофе есть и даже не самого низкого качества. Он поискал взглядом кофемашину и удостоверившись, что этого прибора в доме нет, извлёк на свет старенькую, но чистую медную джезву.

— Грехи мои тяжкие, — он по-стариковски вздохнул.

Варить кофе для, симпатичной, но весьма сомнительной девицы и это вместо того, что он планировал её трахнуть. Где логика? Где спрашивается здравый смысл и справедливость, наконец?

Он вернулся в комнату с двумя чашками и присел рядом с Женей на кровать.

Несколько минут помолчали.

Женя благодарно кивнула и осторожно посмотрела на своего приятеля из-под опущенных ресниц. От неё не укрылось, что физиономия у Мартина бледная, а на висках залегли глубокие серые тени. Бессонная ночь не прошла даром. Он подобно Жене тоже валился с ног и она мысленно посочувствовала, осознавая, что работа ночного бармена далеко не так легка, как могло показаться в начале.

— Спасибо.

— Ты поспать не пробовала?

— На самом деле умираю, спать хочу, — пожаловалась Женя, — пришла с работы и спала, наверное, часа два. А потом накрыло. Сразу после твоего звонка.

— Я вообще не спал, — Мартин почувствовал лёгкий укол неловкости и осторожно помешал ложечкой в Жениной чашке.

Скорее всего напиток он сделал под себя и Женя невольно поморщилась от ядрёной и раскалённой горечи кофейного зерна пополам с коньяком.

— Ну, как?

Мартин отхлебнул из своей чашки и сочно зевнул, даже не прикрывая рта. Пожалуй, не стоит её разубеждать в том, что ночью он работал, но только на совсем другом поприще.

— Как ты это пьёшь?

— У тебя лайт версия — хмыкнул Мартин, — на попробуй.

И он подсунул Жене свою кружку от которой за километр разило горячим спиртом. Скорее всего, процентное соотношение этого пойла выглядело, как один процент кофе и девяносто девять коньяк. Мартин помешал свой алкогольный завтрак ложечкой и снова устало зевнул.

— Между прочим, зевание помогает охладить мозг, — зачем-то сообщил он, — как тебе? Сахара достаточно?

— Да, спасибо. Всё хорошо.

— Я до сих пор восхищаюсь твоей фотосессией, — тем для разговора не было и изрядно поскрипев мозгами, Мартин выдал первое, что пришло на ум, — и Тапио тоже подтвердил, что интересная. Подойдёт для оформления буклета. Держи чашку ровно. Давай ещё помешаю.

Несмотря на то, что Мартин безжалостно выдернул её из объятий Морфея, она была очень признательна, что парень все-таки не сбежал. Она так давно не чувствовала заботы, что даже его незатейливое проявление галантности невольно вызвало умиление.

— Мы же это уже обсуждали, — напомнила Женя, — и с Тапио ты меня знакомил. Кстати, а он, кто?

— Музыкант.

— Так ты же говорил, что владелец бара.

— И то и другое, но музыкант в первую очередь. А бар это своего рода продолжение музыкальной деятельности, — пояснил Мартин, — раньше рок-музыканты тоже часто собирались. Обсудить концерты, поговорить об альбомах, просто выпить пива. Но из обычных баров их часто выгоняли. Вот он и решил: организовать место, где музыканты будут чувствовать себя свободно.

— Отличная идея. Твой работодатель всё грамотно просчитал, но, наверное, эти парни вели себя неподобающим образом, — предположила Женя, — раз их повыгоняли из всех мест разом.

— Мне кажется у тебя совсем неправильное представление о рок-музыкантах. — Мартин прикончил свой кофе залпом и усмехнулся.

— У меня никакого нет, — Женя смущённо пожала плечами, — я раньше, как-то не сталкивалась.

— Раньше рок-музыка строилась по принципу секс, наркотики, рок-н-ролл…

— А сейчас, что-то изменилось?

— Это уходит в прошлое. Многие музыканты ведут здоровый образ жизни, — не краснея, произнёс Мартин и не менее красноречиво добавил, — почти у всех есть семьи. Вполне приличный образ жизни…

— В общем, теперь это женщины, вино и песни, — несмотря на состояние, Женя подколола его так ехидно, что Мартин в какой-то момент растерялся, а затем откровенно заржал.

— А ты сам музыкой давно занимаешься?

— С детства. Классическая музыкальная школа. А лет в одиннадцать впервые услышал рок.

— Да, я слышала, как ты играешь.

— Ну, и, как? — не без лёгкой тревоги поинтересовался Мартин. Его лицо неожиданно приняло столь серьёзное и озабоченное выражение, что Женя невольно заулыбалась.

В тот день, когда Женя оказалась в студии во второй раз она действительно увидела короткий момент репетиции. Мартин и Ольгерд крепко и нелицеприятно поспорили и оскорблённый Мартин почти машинально схватился за гитару.

Он сыграл небольшой отрывок песни, сосредоточенно покусывая губы и периодически мотая головой, от чего заставил Женю невольно улыбнуться, так-как вся его поза и монотонные потряхивания кудрявой башкой, напоминали движения рассерженного коня.

Мартин был непривычно серьёзен. Смотрел куда-то мимо струн и его лицо выражало глубокую сосредоточенную задумчивость.

Он играл машинально, отточенными до автоматизма движениями, вырывая из струн, одновременно гневную и одновременно пронзительно жалобную мелодию.

До сих пор Женя относилась к рок-музыке почти неодобрительно. Значительную роль в этом сыграл Игорь и находясь под влиянием своего утончённого, интеллигентного мужа, она воспринимала симфонию пронзительных грохочущих звуков негативно. Игра Мартина неожиданно заставила её прислушаться.

Она мало, что понимала в этом музыкальном направлении, но подспудно чувствовала то, что её друг ещё очень неопытен. Что ему не хватает техники и знаний. Что игра Мартина простовата и грубовата, но так же невольно, Женя чувствовала ту мощную энергетику, которая исходила из его рваных и одновременно задумчивых проигрышей. Она успела узнать, что большую часть в рок-музыке играет атмосфера, умение поймать настроение публики и способность подать себя. Мартин почти безошибочно констатировал своё испорченное настроение и своё ущемлённое самолюбие.