Мой отец, Иван Никитич Адоевцев, удачно женился на дочери купца первой гильдии и не растерял отцовский капитал. Кроме усадьбы под Харьковом у нас был большой двухэтажный каменный дом, выходящий одной стороной на Николаевскую площадь. Кроме нескольких мельниц у батюшки были две салотопки. А главное, нашему семейству принадлежали три лавки в Сергиевских рядах. Также на Благовещенском рынке батюшка держал павильон, торговавший сельхозпродукцией. Недавно отец вышел в первую гильдию, чем очень гордился. Его капитал превысил 50 000 ассигнациями. С этого момента он получил привилегию – посещать «Коммерческий клуб», служащий подобием «Благородного собрания». Только там исключительно для дворян, а «Коммерческий клуб» служил местом общения элиты купеческого сословия.

У меня два старших брата. Старшему, Матвею уже 28. Помогает отцу, в основном занят в наших лавках, а также в павильоне на рынке.

Средний, Аркаша, на два года старше меня. Заканчивает Владимирский Киевский кадетский корпус. Батюшке стоило огромных трудов и изрядной суммы денег устроить его в это учебное заведение. Ну неохотно они принимают не дворян. Но, как говорится, осёл, гружённый золотом, везде пройдёт.

Я же вечный недотёпа. Родился недоношенный, слабый – маменька говорила, что до семи лет постоянно болел. В отличии от старших братьев, из-за слабого здоровья я не ходил в гимназию. Отец нанимал мне частных учителей.

Старший брат после окончания реальной гимназии начал помогать отцу. Аркашу удалось протолкнуть в будущие офицеры, а я получил среднее образование частным образом и отец отправил меня в Гейдельбергский университет региона Бадена на факультет естествознания. Первоначально планировалось, что я стану врачом, но мне удалось настоять на изучении технических наук. Вдвоём с моим камердинером Иваном снимали комнату неподалёку от основного здания в районе Бергхайм. Это время было, наверное, самым счастливым в моей жизни. Я ушёл от родительской опеки, папенька давал мне достаточно средств для существования. Мы не тратили много денег на выпивку и женщин. Мне хватало на еду, книги и путешествия по округе. Зато непередаваемое ощущение свободы помогло мне успешно окончить университет и получить диплом этого старинного учебного заведения. Эти три года остались в памяти, как лучшие годы в моей жизни.

И вот мне уже девятнадцать лет, месяц как я вернулся в родные пенаты. В этом году родители решили перед рождеством отдохнуть в нашей усадьбе, которая расположена в шестистах метрах от села Ольховатка. Сама усадьба представляет большой одноэтажный деревянный дом с флигелем для прислуги. Вокруг большой сад, поодаль приличных размеров пруд, образованный в результате запружения трёх небольших речушек, протекающих через село.

– Господи, да что опять с тобой случилось? – Это бежит маменька мне на помощь. Родное лицо склонилось надо мной.

– Сонька, зараза такая, быстро сюда.

Соня, это одна из трёх дочек Акулины, нашей кухарки. Вместе со своим мужем Антипом, дочками и единственным сыном, это семейство жило во флигельке и присматривало за нашей усадьбой.

Прибежавшая девчонка помогла маменьке приподнять меня и так, ковыляя, наша троица добралась до высокого крыльца. Мне неудобно опираться на женские плечи, но чего-то голова кружится. В спальне меня частично раздели и уложили в кровать. Через несколько минут мама принесла тазик с горячей водой и начала осторожно платочком стирать кровь с моего лица.

– Саша, что случилось, почему у тебя всё лицо оказалось в крови?

Собственно, я сам виноват. Бой братец Аркадий собрался навестить соседей, семейство Григория Ильича Платонова, у которого две дочери на выдании. Скучно ему в нашей убогой усадебке, вот он и вырядился в парадный кадетский мундир и в начищенных до блеска сапогах влез кучку навоза. Братец и так с утра был заведённый нашим с ним утрешним разговором, а тут ещё такая неприятность. Ну и засветил с ноги нашей дворовой собаке Найде. А та кормит семерых щенков, вот я и кинулся на её защиту. Да только Аркаша оттолкнул меня, вскочил на коня и дал ему шенкелей. Не сильный в принципе толчок, но я запутался в собственных ногах и грохнулся на холодную землю. Своей же рукой при этом попав по носу.

– Маменька, да голова закружилась, неудачно упал и разбил нос, Вы не беспокойтесь.

Мама удовлетворённо посмотрела на мою чистую физиономию и ласково провела ладошкой по лицу, – какой же ты у меня неуклюжий. Через полчаса будем обедать, ты пока полежи, я Соню пришлю за тобой.

Мама встала и вышла из комнаты. А я наконец-то смог побыть наедине со своими чувствами и мыслями. Нас теперь трое и нужно время, чтобы привыкнуть к этому. Я даже умудрился отключиться, проснулся от того, что меня за рукав рубашки теребит Соня.

– Александр Иванович, маменька Ваша кушать зовёт.

В столовой, за большим овальным столом уже находились уже все домочадцы. Папенька дождался, пока я займу своё место слева от него, прочитал молитву и подал знак – начинать. Тут же матушка с помощью старшей дочери Акулины, Варвары стала наливать в наши тарелки суп.

Ум…Как я соскучился по этому матушкиному супчику. Наваристый, овощной, а пахнет как. Стараясь соответствовать приличиям, я аккуратно опустошил свою тарелку.

При этом я внимательно рассматриваю своих близких.

Папенька наш – среднего роста, в пять вершков (два аршина и пять вершков соответствует 165 см. – в дальнейшем автор будет стараться избегать наиболее сложных стилистических оборотов речи, свойственных данной эпохи. То же касается и мерной системы).

Правда и поперёк себя шире, отец подлазил под коня трёхлетку и спокойно приподымал его. Наш дед был такой же могутный, оба моих братца пошли мастью и плотным телосложением в него. Плотные и чернявые. Матвей отпустил густую бороду, а Аркаша лихие усы.

Только я пошёл в маменьку, она роста повыше, на вершок супруга опережает. Высокая, до сих пор сохранившая стройную фигуру, всегда с аккуратно уложенными в высокую причёску светлыми волосами.

Вот и я, видимо, в маменьку и пошёл. Более субтильного телосложения, 8 вершков ростом, это я вытянулся в 16 лет. Волосы у меня как у матушки, светлые и вьющиеся.

– А что, Александр, когда планируешь делом заняться? – это отец решил напомнить о нашем с ним разговоре, состоявшемуся накануне. Он хотел, чтобы я начал работать на сахарном заводе Ивана Осиповича Ставкова, давнего отцовского компаньона. Я же больше был настроен принять предложение управляющего компанией «Бельке и К». Это новый завод, где планировалось производство фабричных машин. Там даже несколько предприятий: чугунно – меднолитейный, механический и котельный заводы. Совсем другие перспективы, но батюшка прав в том, что в меня вложены немалые средства и нужно, как минимум, их вернуть.

– Папенька, я обещаю, что мы вернёмся к этому разговора, когда будем дома.

Отец посмотрел на меня долгим взглядом, – хорошо, коли так.

Собственно, уже послезавтра мы возвращаемся. Вообще на моей памяти, мы очень редко зимой выбирались из города. Но на сей раз у отца случилась деловая поездка в эти края, а маменька уговорила его, пока стоит хорошая и солнечная погода, отдохнуть в деревне несколько дней. Ребёнку, после сложной и трудной учёбы нужно отдохнуть на природе. Кто не понял, это дитя – я, собственной персоной.

Отец всегда считал меня слабым и не способным на что-то серьёзное. То ли дело – Матвей, помощник. Уже сейчас вполне у него получается замещать отца в городе. Аркадий тоже вполне удался, будущий офицер. Отец приложит все силы, чтобы средний сын попал после окончания кадетского корпуса в кавалерию.

А вот я в его планах, по-видимому, присутствовал только в качестве помощника приказчика в самой маленькой лавке, торгующей тканями. А ведь я получил качественное домашнее образование, благодаря маменькиным заботам. И только, когда я успешно окончил Гейдельбергский Университет и вручил отцу диплом о его окончании, в первый раз заметил нотку уважения в отцовских глазах. Поэтому папенька предложил мне подумать о моей дальнейшей судьбе. Ну типа – «мы тут посовещались, и я решил».