Вои и сейчас я роюсь в куче бижутерии, турецких и арабских средневековых монет и прочем барахле, выложенным на большом подносе. В глубине кучи мне попались несколько медных чешуек, похожих на те, что показывал мне Серёга. Достав очки, пытаюсь рассмотреть, сохранился ли рисунок. Нет, совсем лысые. Медные монеты, как правило находят в плохом виде. Они активно использовались людьми, вот серебро и золото из клада обычно в приличном состоянии.
Пожилой араб, заметя мои поиски, тут же предлагает купить три таких монеты всего за сто шекелей. Ага, сейчас. Это поначалу, я стеснялся с ними торговаться. А сейчас дока в этом деле. Вон, сторговал мужу Наташкиной тётки неплохой ремень за двадцать шекелей. А ведь продавец просил сто десять.
Так и сейчас я остановил красноречие хозяина лавки.
Хм, это кольцо уже второй раз уже попадается мне на этом подносе. Абсолютно невзрачное, большое кольцо серого цвета. Сейчас я автоматически выудил его из кучи. Поразительно, для его размера, оно очень лёгкое. Такое ощущение, что пластик. Но не пластик – это точно. Ключ не может поцарапать его.
– Бери, друг, двести шекелей и оно твоё.
Ага, ищи лоха. Я его даже бесплатно не возьму, и я возвратил его в кучу такого же барахла. Тут меня отвлекла родственница, попросив узнать цену на набор мельхиоровых стаканчиков. Через пятнадцать минут я сбил цену с трёхсот шекелей на девяносто. А чтобы араб не глазел на молоденькую пятнадцатилетнюю тёткину дочку я в нагрузку выцепил то кольцо.
– И это в придачу, чтобы не смотрел на чужих женщин.
Хозяин лавки злобно сверкнул на меня глазами, но скушал и начал упаковывать покупку.
Дальше – традиционно, мои подшефные горячо помолились в Храме, и я потащил их через арабский рынок к Гефсиманскому саду. За этот день родственнички умотались и когда мы вернулись, они сразу отрубились – ушли спать.
Про кольцо я вспомнил через две недели, когда понадобилась мелочь. Вместе с монетками, в кошельке лежало кольцо. Вечером я его достал, покрутил и решил примерить. По размеру оно хорошо подошло на безымянный палец левой руки. Село плотно, при этом царапнув кожу.
Чёрт, как бы заразу не подхватить, я же его даже не продезинфицировал. Бог его знает, сколько народу лапало.
Эта зараза так плотно села на палец, что даже с мылом не смог снять. Ладно, завтра, на работе сниму. В крайнем случае разрежу.
Ага, сейчас. На работе я попытался ещё раз снять кольцо. Потом попытался катером его перекусить. Даже следа не оставил. А ведь у катера калённые губки. Единственно, что я сделал, это промыл его спиртом и внимательно рассмотрел под микроскопом.
Кольцо обычное, безыскусное. Только на внешней поверхности имеются три выступающие полоски. При восьмикратном увеличении обнаружил, что полоски имеют интересную структуру. Они покрыты насечкой. Что странно – твёрдосплавная напайка не оставляет следа на поверхности.
Здесь меня вызвали в цех с очередной проблемой, и я оставил этот вопрос на потом. Неудобство кольцо не доставляет, только Наташка поинтересовалась, с чего это я стал носить такую безвкусицу.
Я даже нашёл ему применение, риски на поверхности кольца великолепно режут стекло. А мне по работе приходится разрезать стеклянные кругляши для поклейки разрезанных образцов нашей продукции в лаборатории.
Даже перестал его замечать, пока где-то через месяц, уже ложась спать не заметил на центральной полоске огонёк. На работе попытался рассмотреть в микроскоп, ничего не заметно. А вот через камеру сотового этот микроскопический огонёк заметно.
Вечером, в кровати, уже почти заснув, опять обратил внимание на проблеск огонька. Погладил большим пальцем правой руки эту полоску и внезапно почувствовал вопрос. Ну, типа – накатим сейчас, или попозже. Ну лучше сейчас, мысленно ответил я. Дальше – я отрубился.
Май 1993 год
Через секунду очнулся от страшной головной боли. Горит ночник, я какого-то хрена лежу на диване. Рука затекла от неудобного положения и эта раскалывающая голову боль. Попытался уснуть, закрыв глаза. Не получилось. Пришлось сесть.
Интересно, девки пляшут, а где это я?
Скудно обставленная комната. Диван, журнальный столик с остатками пиршества, тумбочка с небольшим старым телевизором и большое окно.
С трудом сел и попытался рукой прогнать мираж. Не помогло, таже картина. И ещё этот запах алкоголя и солёных огурцов, ещё открытая консерва с бычками добавляет к этому амбре свою толику.
Через пять минут смог собраться и изучить квартиру. К моему удивлению – это однушка. Комната, минипусенькая кухня и совмещённый санузел. У нас в Израиле, не только однокомнатных, даже двухкомнатных не просто найти. Нет, есть конечно оригиналы, покупающие квартиры-студии. Но там площадь квадратов восемьдесят. А тут в общем, не более двадцати. Прямо, как моя первая квартира в Воронеже.
Чёрт, я только сейчас увидел себя в зеркале. От вида чужой рожи мне стало плохо, и я вторично отключился.
Очнувшись, понял, что первое пробуждение было очень щадящим. Сейчас от головной боли я готов на стену лезть.
Я ещё этот кошмар в голове. Ко мне стучится этот, хозяин нового тела. И сопротивляться невозможно.
Так ведь и с ума можно сойти, нас двое. В чужом теле другой человек и, собственно, я Александр Владимирович.
Второй – тёзка, только Сергеевич по отцу. Мне теперь доступна вся его память. Вот здесь то я и начал глючить. Перемешивание сознаний ни к чему хорошему не приведёт, только в дурку – в лучшем случае.
Через неопределённое время мне удалось собраться и усилием воли пригасить своё "Я". Нужно понять, в ком я очутился.
Сразу стало легче – я, наконец, могу размышлять. С этого моменты вся жизнь хозяина тела пронеслась мимо моего сознания и не нашла отторжения. Моё первое "Я" тоже со мной, но немного пригашённо. Я могу им пользоваться, когда обращаюсь к нему. Но доминирующим остаётся сознание хозяина тела.
И сейчас, когда я успокоился после полстакана водки и сеанса самоуспокоения, и начал рассуждать – стало понятно, что есть непреложный факт. Я перенёсся в чужое тело. А заодно и в другое место и время. И с этим нужно мириться. Поэтому пошёл в ванную, скинул спортивные штаны и майку. В большой зеркало рассматриваю себя. Лет 28, высокий, рост не менее 184. Фигура нормальная, не качок, но вполне спортивная. Волос русый, серые глаза. Я-то поменьше ростом буду, хотя мастью похож.
Залез в ванную и включил душ, когда пошла тёплая – стал менять температуру, чтобы прийти в себя. Потом тщательно протёрся, достал белье из стенки, постелил на диван и лёг. Думал не усну, но нет – отрубился быстро.
Утром проснулся рано, 7 утра. Сегодня суббота, впереди два дня выходных. Слава богу, можно прийти в себя.
Итак, я оказался в теле Александра Бойко. 29 лет от роду. Нахожусь я в квартире сестры. Она с сыном уехала к бывшей свекрови. С мужем развелась, а с его матерью поддерживает хорошие отношения.
А на время её отсутствия, я охраняю недвижимость. Дома то мама уже достала, а тут я сам себе хозяин.
Биография самая обычная для этого времени. Родился в городе Караганде КазССР. Мама, папа и сестра – вот вся моя семья. Окончил политех, успел поработать на заводе. Потом настали тяжёлые времена, конец перестройки и в 1991 году Союз рухнул. А тут ещё я тяжело заболел гепатитом, прихватил, когда отдыхал в Манкенте. На завод уже не вернулся. Здоровья нет, да и зарплату не платили семь месяцев. Мне завод должен больше двух миллионов рублей, но платить не собираются. Поэтому я попытался торговать шмотьём на рынке, получалось не особо. Там же встретил своего однокашника Мейрама, он ходил в военной форме. Оказывается, он устроился в управление пожарной охраны. Предложил идти к ним, требуется человек в отдел. Зарплата невысокая, но платят вовремя. Да и проезд в общественном транспорте бесплатный. Подумав, согласился.
И вот я уже год работаю в управлении пожарной охраны. Старлей, после военной кафедры получил летёху, а воинские сборы дали мне ещё одну звёздочку. Нормативно-технический отдел – небольшой. Подполковник Маке (Михаил Константинович), казах – начальник отдела. Майор Кожевников Геннадий Макарович – главный специалист отдела и мы с Мейрамом – инспектора областного управления. Должность капитанская, для продвижения выше нужно переходить на другое место. Наша работа заключается в контроле новостроящихся и реконструируемых объектах. Ну, со стройками сейчас не густо, а вот череда реконструкций общественных, производственных и частных помещений захлестнула город.
