— Ты дурак, Генри.
Мужчина улыбнулся шире, положил руку на женскую макушку — погладил ее по влажным потемневшим кудрям, мягким, как поле одуванчиков на опушке леса. Прислонился губами к виску Джейн, девушка послушно наклонила голову в сторону Генри, чтобы ему было удобнее, — вдохнул приятный запах ее волос. Не удержался, положил одну руку на девичье предплечье.
— Знаю, милая. Мне очень жаль.
Генри решил, что этого еще недостаточно, и, убрав лицо от виска Элевен, провел расставленными пальцами по женской ключице. Девушка, однако, подняла голову и глянула на Первого вопросительно. Она, может, еще не понимала, что он задумал. Генри подарил подруге очередную сладкую улыбку, одновременно, очень медленно, переводя пальцы ниже: с ее ключицы на голую грудь, которую теперь видел полностью: Джейн выпрямила спину.
Если бы она начала возражать, он бы мигом убрал руку, но Джейн молчала, только разве что слишком глубоко дышала. Волновалась, бедняжка.
Когда Генри рискнул слабо коснуться ее возбужденного соска, из горла Эл вырвался томный стон; она странно глянула на мужчину. Первый, подумав, что зашел слишком далеко, решил убрать руку, но Элевен, удивив и его, и себя, не позволила, быстро накрыв его ладонь своей, сильнее прижимая мужские пальцы к своей груди.
Первый не ожидал, явно не ожидал, и у него в штанах дрогнуло. Господи.
Он сглотнул густую слюну, приоткрыл рот. Сделал несколько движений пальцами по голой женской груди, задевая неуверенно чувствительный сосок, заставляя Эл дергаться от этих интимных прикосновений; оттянул момент —
— Ты такая холодная, Джейн, — он прошептал странность, потому что в мозг ударила сперма, — Хочешь я тебя согрею… расслаблю?
Такие порывы ему было чертовски трудно контролировать.
Элевен, однако, не ответила. Вместо этого, она, помедлив, робко потянулась губами к лицу Генри — мужчина послушно наклонился, давая Джейн проявить себя. Она целовала его неуверенно и невесомо, медленно, не пытаясь углубить поцелуй, но Первый все равно решил, что это ее действие значит явное согласие на его предложение.
Поэтому Генри отстранился, убрал ладонь с женской груди, и уверенно потянул девушку за руки на себя, из ванны. Здесь заниматься подобным было бы неудобно и неуместно.
Первый считал Джейн своей женщиной, и ему было все равно, считала она также или нет. Хотя он, несомненно, надеялся. Его надежду усиливал тот факт, что за все время, сколько они вместе, у девушки ни разу не было бойфренда. Первый никогда не ограничивал подругу в действиях — если бы она захотела, она могла бы строить отношения и трахаться с каждым встречным. Единственную реакцию, которую она бы получила от Первого в таком случае — молчаливое неодобрение и скрытую ото всех, даже от него самого, ревность. На шее у Эл никогда не было ошейника, но она все равно хранила верность своему лучшему и первому другу. С другой стороны, у них при этом никогда не было секса, а еще никто из них открыто и ни разу не говорил напрямую о своих чувствах: просто так вышло. Генри мог целовать Эл, обнимать за талию и прижимать к себе; мог шептать ей изредка на ухо разные нежности от переизбытка чувств, заставляя бедняжку непременно смущаться; боже, да они даже спали вместе — в последнее время все чаще, потому что Джейн не могла уснуть одна, без нежных объятий Первого: ей снились кошмары и в целом было нехорошо, поэтому Генри, по старой традиции, успокаивал и убаюкивал ее.
Но эти ласки никогда не переходили в нечто большее. Иногда Генри просто не хотелось: он трогал свою девушку самым невинным и целомудренным образом, без желания. Иногда же, что случалось чаще, он вовремя тормозил, не давая себе полностью возбудиться: потому что был уверен, что Джейн не готова, и его попытка сделать ее настоящей и полностью своей женщиной непременно испортит их отношения.
Сейчас же Первый просто не нашел другого способа расслабить и заставить подругу забыться. Мужчина просто надеялся, что сделал самый правильный выбор, и на данный момент реакция Джейн это подтверждала. Таким образом он одним выстрелом убьет двух зайцев: и свое давнее желание наконец перейти на новый уровень отношений с Эл, и стрессовое состояние девушки. Плюс это отличный способ примирения и решения конфликтов, не так ли?
Элевен хватило терпения только на то, чтобы выйти из комнаты и оказаться в коридоре — ей хотелось «этого» сейчас, как можно скорее.
Она оперлась спиной на стену, потянула Генри за ладони на себя. Встала на носочки и губами слегка коснулась его широкого подбородка, положив руки на мужские плечи.
Первый понял, что она хотела, поэтому наклонил голову, давая возможность Джейн столкнуться с ним ртами.
Генри целовал Эл, проникая в ее рот языком, изучая ее нёбо, пробуя на вкус вязкую солоноватую слюну, выдавливая иногда из подруги протяжные тихие стоны. Он неспешно водил руками по девичьей талии, изредка спускаясь ниже, к бедрам, но пока не решился касаться промежности или груди — рано.
У девушки от возбуждения дрожали колени, и она скрещивала периодами бедра, чуть ли не падая, пытаясь, неосознанно, стимулировать собственный клитор.
Генри тем временем отстранился от чужих губ, отодвинулся чуть поодаль, пытаясь разглядеть тело своей девушки. Она была чертовски красива — красная и мокрая, во всех смыслах: на бедрах у нее блестели капельки воды. Гладкие тонкие ноги, покрытые сейчас мурашками от холода и возбуждения, плоский живот, аккуратная грудь, вздымающийся быстро то вверх, то вниз. Даже вещи, которые другие могли бы находить некрасивыми, Генри в ней нравились, особенно сейчас: синеватые растяжки на боках, непослушные кудрявые волосы, немного мальчишеские черты лица или небольшой размер груди. Боже, он ее просто обожал. Хотел попробовать и изучить ее всю — с головы до пят, мягко касаться губами ее высокого лба и наслаждаться немного щербатой, но все равно ужасно красивой и такой родной улыбкой. Смотреть в ее темные глаза со всей нежностью и любовью, которая у него вообще присутствовала — только для нее.
Первый уперся не нарочно, ведомый восхищением и любовью, пахом в поясницу Джейн, и девушка ощутила все его возбуждение через хлопковые брюки. Покраснела сильнее; не ожидала такого.
— Джейн, ты прекрасна, — Генри задыхался от желания и страсти; опустил руки ниже, на оголенные бедра девушки. — Самая прекрасная девушка на всем белом свете.
Лицо Элевен осталось непроницаемым от откровенного комплимента, разве что, слишком раскрасневшимся. Ей не нравилось, что Генри ведет себя так неуверенно — не хватало напористости с его стороны, поэтому она, убрав руки с его плеч, решила попробовать взять инициативу в свои руки.
— Тише, Генри, — ее голос был также нежен, высок и спокоен, как обычно, но она удивила мужчину несвойственной легкой грубостью. — Как будто у тебя до этого вообще когда-нибудь были другие женщины.
Генри не успел опешить или возразить, потому что Эл взяла его за подбородок и предприняла уверенную, пусть и крайне неумелую попытку глубоко поцеловать мужчину. Ее язык скользнул внутрь чужого рта, но она слабо понимала, как это делается, поэтому просто неловко сталкивалась с Генри языками. В любом случае, это все равно заводило, так что не важно.
Первый хотел отстраниться, потому что уже начинало не хватать воздуха — Джейн была очень настырна; но не смог: Эл сделала это первая и нежданно рукой полезла в мужские брюки, даже не расстегивая ремень. Она нащупала выпуклость на ткани трусов и провела там ладонью.
От таких ее действий, Генри чуть не потерял сознание. Он замычал и растерялся, потому что не ожидал такого со стороны его кроткой и нежной девочки.
— Что ты… — Первый планировал спросить, что она делает, но Элевен не дала ему договорить, потому что оттянула резинку его белья и коснулась подушечками пальцев влажной головки члена.
Генри был уверен, что умрет от остановки сердца — мужчина замямлил и застонал, как маленькая девочка. Элевен понравилась реакция: она нечасто видела Первого настолько уязвимым, и она планировала продолжить нагло трогать его, но мужчина вовремя отпрянул, вытаскивая чужую руку из своих трусов.
