“Поэтому тебе завязывают глаза”.

В эту ночь я спала спокойно, мне совсем ничего не снилось впервые за последнее время. На следующий день я уже чувствовала себя лучше, но никто за мной не пришел. Целый день прошел в ожидании неизвестно чего. Я ходила туда-сюда по комнате и ждала что меня отведут на порку или пустят по рукам и доведут до состояния Эми, или же снова где-нибудь запрут. Но ничего не случилось, день прошел мимо меня.

В соседней комнате за стеной явно кто-то был, но я не пыталась поговорить или подать какой-то знак о своем присутствии. Лучше не привязываться к людям, ведь я все равно их теряю, и теряю самым ужасным образом.

На следующий день ко мне пришла Мария со второй женщиной. Весь их вид кричал о том, что они хотят меня прибить. Кроме всего обычного они надели на мои ноги что-то вроде кандалов (может это и были кандалы), и не сняли их даже когда я мылась.

Мылась я довольно долго, потому что пыталась смыть не только грязь, но и всю тяжесть и боль последних дней. После душа я чувствовала приятное очищение, однако, когда меня оставили одну, страх вновь вернулся. Я с ужасом ждала того, что сейчас произойдет. Ожидание было долгим, кто-то явно запаздывал. А, может, так было запланировано? Глупость какая.

Кто-то зашел и подошел ко мне. Он отстегнул мои руки от кровати, помог мне сесть и завязал узлом на шее уголки ткани, которая прикрывала мое тело, так, что она не спадала. Зачем?

Я прижалась коленями к груди, а он удерживал мои руки рядом со ступнями.

– Снова ты?

Удивительно, каким странным образом я его узнавала. Аромат его кожи сейчас я могла бы отличить от сотни других.

– Меня все беспокоит вопрос, кого же ты здесь ждешь кроме меня? – его голос был спокойным.

– Никого, – тихо отвечаю я. – И тебя в том числе, – еще тише добавляю я.

– Что же мне с тобой делать, Софи?

Он не прикасался ко мне. Даже мои руки он удерживал, хватаясь только за цепь наручников.

– Прости меня. А лучше… лучше убей прямо сейчас, – я готова сейчас разрыдаться.

– Ты не понимаешь, что говоришь. Последние пару дней не пошли тебе на пользу, – сказал он разочарованно.

– Нет, это ты не понимаешь. Она умерла из-за меня. Из-за меня! Я не смогла ей помочь ни тогда, когда нас схватили, ни сейчас. А должна была. Должна была, – не выдержав, я расплакалась.

– Ты слишком много на себя берешь, Софи, – его тон сменился на более мягкий.

– Нет. Эми была со мной, потому что помогала мне, потому что я ее попросила, – слова прерывались жалкими всхлипами.

– В любом случае, это был ее выбор.

– Ужасный выбор, погубивший ее собственную жизнь. Подобно тому выбору, который сделала я: послушалась родителей и спряталась, пока их убивали. Я видела… видела, как выстрелили в папу, – слова лились из меня, будто дамбу прорвало. – Я видела, как пули прошли сквозь него, как он падал на колени, как его одежда пропитывалась кровью. Когда я подошла к ним, мама уже была мертва. И ее лицо, ее застывшие глаза снятся мне каждую ночь. Отец умер на моих руках. Все, что осталось от них, был маленький крестик, который папа носил всю свою жизнь. Его отняли у меня на границе и выбросили. Все, что осталось, – я положила голову на колени и громко разрыдалась как маленький ребенок.

– Ну все, перестань, – он взял мое лицо руками и вытер катившиеся по щекам слезы, которые уже не впитывала ткань повязки. – Многие теряют близких на войне, Софи. Не стоит винить себя. Твои родители сделали то, что сделали бы и остальные: они спасли своего ребенка.

– А я не хотела, чтобы они меня спасали. Мне нужно было, чтобы спаслись они сами.

– Прошлое не вернуть. И теперь ты знаешь, чего стоит твоя жизнь. Тебе следовало беречь ее, а не заявляться сюда с настолько глупой мыслью, что сможешь одна одолеть всех.

– Что? Откуда ты…

– Твоя подруга была довольна болтлива, – ответил он, не дав мне договорить.

Вот черт. Хорошо, что я ничего не рассказала Эмилии про свою семью.

– Я была так зла. Убивают невинных людей просто так, ни за что. Почему? Это же бессмысленно!

– Это война, и в ней погибнут многие, если не все. И ты прекрасно это понимаешь. Ты сама пришла сюда убивать, ведь так?

– Месть была бы моим искуплением, – признаюсь я.

– Не думаю, что тебе стало бы от этого легче.

– А что мне было делать? – спрашиваю я с отчаянием.

– Это уже не важно. Смотри, куда тебя это привело.

– И что ты собираешься делать? Убьешь меня? Впрочем, мне все равно. Убивай.

– Я не хочу тебя убивать, – он гладил меня по волосам.

– Но ты ведь и не отпустишь меня?

– Не знаю. Может да, а может нет. Но получив свое освобождение, тебе не станет лучше. В данном случае свобода равна рабству. Не воспринимай себя как мучительницу или пленницу.

– Но так и есть, – возражаю я его бессмысленным доводам.

– Относись к ситуации проще. Тебе это понравится, если ты захочешь, – он проводит пальцем по моим губам. – Я не твой спаситель, Софи.

– Кто же ты?

– Здесь я твой бог. Молись мне, проси, чего хочешь, не зли меня, не болтай лишнего, слушайся меня и не говори “нет”.

– Ты ненормальный, – шепчу я. – Просто сумасшедший.

– Возможно. А у тебя нет выбора, – он накрыл мои губы своими. Его жадный и требовательный поцелуй лишь сильнее подтверждал его слова. Он был точно голодный зверь, который набросился на свою добычу. Бесцеремонно отымев меня своим языком, он отстранился. Его руки все еще держали мое лицо.

– В следующий раз, когда попытаешься сбежать, тебя пристрелят на месте. А ты не хочешь умирать, я тебе не верю. Так что не делай глупостей, Софи, – он встал с кровати.

– Уже уходишь? – спрашиваю я удивленно.

– Да.

– Почему?

– Ты сбила мне весь настрой своими откровениями.

– Извини, – понимаю, что некоторые слова были лишними.

– Приведи себя в порядок. И обдумай мои слова, – он взял меня за подбородок. – До завтра, – чмокнул в макушку и ушел.

После нашего разговора мне стало немного легче. Мне давно нужно было выговориться, хотя выбрала я явно не того человека. Но я сбросила груз со своей души, пусть и небольшой. Мучившие меня мысли вырвались наружу. Может он и был прав, говоря, что это был не только мой выбор, но и тех, кого я потеряла. Эми сама выбрала смерть, а родители выбрали мою жизнь вместо своих.

Возможно, когда-нибудь я смогу их отпустить и простить себя за это. Теперь у меня времени навалом для подобных размышлений. Мне уже не выбраться отсюда самой, а отпускать меня никто не собирается. Я здесь надолго, а, может, и навсегда.

К тому же, оказалось, что у меня хороший персональный психолог. Но как быстро игрушка надоест своему хозяину и куда он ее потом выкинет?

“Относись к ситуации проще”.

Другими словами он предложил мне просто смириться. И я смирилась. Я заперла свои воспоминания, мотивы и цели в самом далеком уголке души. Теперь моя жизнь была в руках одного человека. Он и впрямь стал моим богом.

========== Часть 10 ==========

Через два дня после моего душеизлияния, мой мужчина надел на мою шею потерянный крестик отца. Я не могла поверить в то, что он нашел его, нашел для меня и нашел именно его. Но когда мне развязали глаза уже в моей комнате, я увидела его и поняла, что ничем не приметный крест на тонкой черной веревке и вправду был моим, а точнее отцовским. Я была бесконечно благодарна своему безымянному господину, и мое отношение к нему стало весьма неоднозначным.

Наши встречи перестали иметь своей целью только грязный и принудительный секс. Мы встречались так, будто пытались целый день выкрасть именно этот момент. Для меня все было понятно: мне было безумно скучно одной, а с ним я могла поговорить, причем на самые разные темы. Что касается его, то для меня это было некой загадкой. Он как то признался мне, что время, которое он проводит со мной, является его единственным отдыхом. Но я не решалась спросить, чем же таким сложным он здесь занимается. Вообще, тема того, что происходило в этом здании и в поселении в целом, была запретной. Поэтому я решила для себя, что все, что происходило между нами, остается в нашей спальне комнате. Здесь мы не были врагами, для нас не существовало войны. Были только мы, и нам было очень хорошо вместе.