Слова Джули прозвучали с чувством завершенности, словно она сказала все, что собиралась. Кэтрин вздрогнула, слишком поздно осознав на долю секунды, к чему все идет.

— Стой на месте! — Джули вытащила пистолет из-под одеяла у себя на коленях и прицелилась в Кэтрин. — Больше ни шагу.

— Она не та, кого ты хочешь убить, — сказал Дилан.

— Нет, не та. Но ты бы страдал больше, если бы видел, как она умирает. Она тебе нравится. Я видела, как ты смотрел на нее в офисе. Я никому никогда не нравилась. Кто бы позарился на девушку в инвалидном кресле?

Кэтрин услышала боль и безумие в голосе Джулии. Она знала, что ничто из того, что она могла бы сказать, не изменило бы ее решения, и подозревала, что Джули хотела слышать только Дилана.

— Я не позволю тебе убить ее, Джули. Не позволю убить ни одного из нас, — твердо сказал Дилан. — Я быстрый. Я могу добраться до тебя прежде, чем ты нажмешь на курок. За две секунды вырву пистолет у тебя из рук.

Джули пристально посмотрела на него, взвешивая его слова.

Кэтрин не была уверена, что Дилан сможет сделать то, что сказал, но она видела, что Джули колеблется. И это было все, что имело значение.

— Ты прав. Ты бы победил, — сказала Джули. — Ты всегда побеждаешь. Ты — золотой мальчик, а я — просто калека.

Она медленно приложила дуло пистолета к своему виску.

Дилан сделал шаг вперед. Кэтрин коснулась его плеча, боясь, что это уловка, что Джули может так же легко повернуть пистолет обратно и застрелить одного из них.

— Я устала бороться с тобой, — продолжила Джули. — Устала бороться с миром. Борьба за выживание длилась слишком долго. Я должна была умереть еще тогда, в детстве. Так было бы проще.

— Нет, — возразил Дилан, решительно покачав головой. — Тебе я тоже не позволю покончить с собой.

— Думаешь, я лучше окажусь в тюрьме за убийство, чем умру? Дурак! Я навсегда была прикована к этому креслу. Я не буду скована тюремными кандалами.

— Джули, не надо, — снова попросил Дилан. — Подумай о том, что ты делаешь.

— Уже слишком поздно. — Ее рука сжала пистолет, когда она теснее прижала дуло к виску.

— О, Боже, — пробормотала Кэтрин.

Дилан бросился через комнату, хватаясь за пистолет, прежде чем Джули успела нажать на курок. Мгновение она сопротивлялась, но мужчина был слишком силен. Он выдернул пистолет из ее руки и отступил назад.

— Я ненавижу тебя, — завопила Джули, по ее лицу текли слезы. — Ненавижу тебя за то, что ты жив, и еще больше ненавижу тебя за то, что ты не дал мне умереть.

— Я знаю. — Грудь Дилана вздымалась от прерывистого дыхания. — Но ты моя сестра. Боже, Джули, неужели ты этого не понимаешь? Ты моя сестра. Мы одной крови. И я не позволю тебе умереть за то, что они сделали. Тебе нужна помощь, и я ее тебе обеспечу.

Джули обхватила голову руками, мучительные рыдания сотрясли воздух, когда ненависть и горе всей ее жизни вырвались из нее. Дилан смотрел на нее, не зная, что делать.

Кэтрин пересекла комнату, и на этот раз она притянула его в объятия, отвернув его лицо от Джулии.

— Это не твоя вина, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Это никогда не было твоей виной. Никогда. Ты не делал этого с ней.

— Нет, но они сделали — моя мать и ее отец. Они оба состояли в браке. У них были семьи. — Он покачал головой, сжав челюсти, словно боролся с собой, чтобы не сломаться. — Они все испортили. Они погубили ее.

— Но они не погубят тебя, — заявила Кэтрин.

— Все дело в наших родителях, — пробормотал он. — Твоих, моих, Джули — мы стали жертвами наших родителей.

— Мы больше не жертвы. Это закончится здесь и сейчас, Дилан, — твердо сказала она. — Все кончено. Все, наконец, кончено.

* * *

Дилан стоял у поручней парома, наблюдая, как солнце садится над островом Косаток и исчезает вдали. Прошло сорок восемь часов с тех пор, как Джули приставила пистолет к виску, с тех пор, как его сводная сестра раскрыла глубину своего безумия и степень предательства их родителей. Он не спал две ночи, его разум боролся с новой историей, внезапно написанной для него. А днем он был слишком занят звонками Марку и в полицейские управления Вашингтона, Калифорнии и Невады, чтобы разобраться в созданном беспорядке.

К счастью, Джули во всем призналась местной полиции, взявшей ее под стражу. Временно Дилана сняли с крючка. Джули, однако, направлялась в тюремное отделение психиатрической больницы. В конце концов, ей предъявят обвинения в убийстве в связи со смертью Эрики, а также по другим эпизодам, которые еще предстоит установить.

Что касается отца Кэтрин, то его тело выбросило на берег прошлой ночью. Он действительно был мертв. Кэтрин наконец-то избавится от страха. Теперь она была свободна, и, как предположил Дилан, странным образом и он тоже.

Кэтрин придвинулась к нему вдоль перил, коснувшись плечом его плеча. Ее красивые волосы блестели в лучах послеполуденного солнца.

— Готов вернуться домой?

Вопрос был простым, но у него не нашлось ответа. Где его дом? Кто он теперь?

Больше он не Сандерс. Джейк — всего лишь его сводный брат, но это ничего не меняло. Джейк всегда будет важной частью его жизни. Но теперь она будет совсем другой. Дилан на это надеялся, но кто знает наверняка?

Все остальные были мертвы, как в прямом, так и в переносном смысле. Настоящих родителей Дилана не стало. Ему все еще предстояло смириться с тем фактом, что он никогда их не узнает. Он также сомневался, что когда-нибудь узнает Джули. По словам местного психиатра, с ней случился психотический срыв, и она ушла в себя. Вполне возможно, никогда не выйдет из этого состояния. Очевидно, на острове прекрасно знали о психическом заболевании ее матери, женщина годами принимала антидепрессанты до эпизода, который свел ее с ума и наполнил желанием убить себя и своих детей, чтобы наказать мужа — его настоящего отца, Томаса Бристоу.

Дилан прочитал несколько писем, которые его родители писали друг другу в дни их романа, и понял, что между ними вспыхнула настоящая любовь. Небольшая компенсация, но уже что-то.

И человек, которого Дилан называл своим отцом, больше никогда не появится в его жизни. Ему еще предстояло сказать Ричарду Сандерсу, что он знает правду. На самом деле, Дилан не был уверен, что у них когда-нибудь состоится этот разговор. Это больше не казалось важным. Ему было плевать на Ричарда. Теперь этот человек был для него никем.

Странно, что в его жизни появилось много новых людей, а потом он снова их потерял. По сути, оставшись один.

Но он не должен быть одинок.

Он повернул голову, посмотрел в голубые глаза Кэтрин и увидел все, что хотел. Его прошлое ушло.

Она была его будущим.

— Ух, ты, — сказал он с улыбкой. — Меня только что посетило видение.

— Правда? И какое же?

— Как мы с тобой занимаемся невероятным сексом… в постели, в душе, на кухонном столе, на столе…

— На столе, — перебила она. — На чьем столе?

— На том, что в нашем кабинете, напротив твоей студии, где ты рисуешь прекрасные портреты наших детей.

Ее глаза затуманились от слез.

— Не дразни, Дилан, не о таком.

— Ты тоже это видела, не так ли? — Он больше не шутил. И она тоже. — Мы связаны, Кэтрин. Мы всегда будем связаны. Давным-давно ты сказала мне, что в мою жизнь войдут две женщины, и одна станет моим спасением. Эта женщина — ты, и я тебя не отпущу.

— Я сумасшедшая, — напомнила она.

— Ты странная.

— Я вегетарианка. Ты обожаешь нездоровую пищу.

— Ты эмоциональная. Я логичен. К чему ты клонишь? Разве ты не видишь, что мы прекрасно дополняем друг друга, как горчица и кетчуп?

Он рассмеялся.

— Ладно, не лучший пример, но ты знаешь, что я имею в виду. — Его голос смягчился. — Ты всегда знаешь, что я имею в виду. Мне никогда не нужно объяснять.

Он заправил прядь волос ей за ухо.

— Я готов вернуться домой, к тебе, где бы ты ни захотела жить, в коттедже на берегу океана, в Сан-Франциско, куда-нибудь в новое место… я отдаю свою жизнь в твои руки.