— Нет, не может быть. — Он снова перевел взгляд на фотографию. — Боже, Кэтрин. Я думаю, это Джули Бристоу, женщина с моей работы.

— Итак, ты, наконец, вспомнил меня. Самое время.

Кэтрин резко обернулась, когда в комнате появилась Джули. Кэтрин потрясенно смотрела на женщину в инвалидной коляске. Когда они встретились с Джули, та сидела за письменным столом. Кэтрин понятия не имела, что женщина была инвалидом. Ее ноги скрывало одеяло, но выражение разочарования на лице было невозможно скрыть.

— Он тебя не убил, — сказала она, когда ее взгляд остановился на Кэтрин. — У меня было предчувствие, что он потерпит неудачу. Дилан всегда побеждает. Он золотой мальчик. Он спас тебя, не так ли?

Она повернулась к Дилану с чистой ненавистью в глазах.

— Всегда герой.

Кэтрин полагала, что Джули влюблена в Дилана, но теперь увидела, что все наоборот: Джули его презирала. Она хотела, чтобы он страдал. Хотела его смерти. И разработала для этого план. Осознание этого сильно ударило Кэтрин. Они ошибались насчет отца Дилана.

Это была Джули. Это всегда была Джули.

Кэтрин взглянула на Дилана и увидела в его глазах тот же шок.

— Джули, в чем дело? — потребовал он. — Что происходит?

— Ты еще не понял? Я думала, ты очень умный.

— Я знаю, что мой отец мне не родной.

— Очень хорошо, — сказала она. — Дайте мальчику приз.

Дилан в замешательстве уставился на нее.

— Ты знала об этом?

— Еще бы мне не знать.

— Не понимаю. Ты меня подставила? Это твоих рук дело? Я считал нас друзьями. Почему ты так поступила со мной? Зачем использовала Эрику? Дерьмо! Зачем ты убила Эрику? Она была невинной женщиной.

— Не такой уж невинной, и она была всего лишь средством для достижения цели. Сначала я не собиралась ее убивать, но знала, что без тела обвинение в убийстве на тебя не повесить, поэтому ей пришлось умереть. Я хотела увидеть тебя в тюрьме, страдающим, пойманным в ловушку. Я видела, как ты был счастлив, посадив туда сенатора. Несмотря на то, что приговор ему еще не был вынесен, ты кричал о том, что он никогда больше не выйдет на свободу. Ты не знаешь, каково это — лишиться свободы. Тебе нужно было узнать. Я полагала, ты поверишь, что за планом подставить тебя стоит сенатор, и никогда не заподозришь меня, но не вышло. Я подкинула тебе то видео из Метро Клаб, чтобы ты начал подозревать отца и Блейка. И сказала тебе, что Блейк уезжал в Сиэтл с Эрикой, чтобы ты, в конце концов, сообразил приехать сюда. Даже если ты не помнишь меня, я думала, что ты, возможно, вспомнишь, свои визиты сюда. Затем я подбросила в ящик некролог твоей матери в вашем старом доме.

— Джули, в твоих словах нет смысла.

— Нет смысла? Может, ты не слушаешь. Ты никогда не слушаешь. Тебе гораздо интереснее говорить самому.

— Теперь я слушаю. Расскажи мне остальное.

— Когда на днях ты пришел на станцию, я поняла, что ты пустишься в бега, что затруднит выполнение моего плана посадить тебя в тюрьму, поэтому мне пришлось внести некоторые изменения. Я решила тебя убить. Но сначала заставить страдать, потому что умереть легко. А все остальное — трудно.

Она сделала быстрый вдох, ее глаза полыхнули огнем ненависти.

— Я хотела, чтобы ты боялся собственной тени, любого звука, задавался вопросом: не умрешь ли ты каждый раз, выходя на улицу или мелькнув в окне. Я хотела, чтобы ты почувствовал себя в ловушке, как чувствовала себя я, просидев в этом кресле последние двадцать три года. И я хотела, чтобы ты пришел сюда, чтобы узнал правду перед смертью. Несколько недель назад я отправила Эрике ключ от дома. Первоначально я планировала, чтобы она приехала сюда и оставила тебе бумажный след, по которому ее можно было бы проследить. Но она начала просить больше денег. Собиралась доставить неприятности, так что мне пришлось кое-что пересмотреть.

— Ты убила ее, Джули. Ты хоть это понимаешь?

— Я не нажимала на курок.

— Ты приказала сделать это.

Дилан выдержал паузу.

— Но что я тебе сделал? — спросил он в замешательстве. — За что ты так сильно меня ненавидишь?

— За то, что ты появился на свет, — воскликнула она пронзительным, высоким голосом. — Ты все испортил. Свел мою мать с ума. Она узнала о тебе, о моем отце и твоей матери. Ты, наконец, понял? У наших родителей был роман.

Дилан с трудом сглотнул.

— Твой отец…

— Он твой родной отец, — закончила Джули. — И из-за того, что он не мог держать ширинку застегнутой, моя мать сошла с ума. Совершенно обезумела. Она хотела наказать его. Уничтожить все, что у него было, поэтому посадила нас с сестрой в машину и поехала к дому, где любовники обычно проводили время. Всю дорогу рассказывала нам о них. Сказала, что не может оставить нас с ним. Что он плохой человек. И должен страдать. Должен заплатить за то, что сделал.

Кэтрин затаила дыхание, когда Джули уставилась на Дилана дикими, безумными глазами. Женщина переживала некий ужасный момент из своего прошлого, и Кэтрин почти боялась о нем услышать. Но Джули собиралась рассказать. Она хотела, чтобы Дилан знал. Вероятно, она всегда хотела, чтобы Дилан знал. Вот почему до сих пор не приказала его убить.

— Итак, моя мать слетела на машине со скалы в воду, — продолжила Джули. — Она думала, что мы все умрем, но знаешь что? Я выжила. Мне было ужасно больно, но каким-то образом я выбралась из машины. Попыталась открыть дверцу, где были мои сестра и мать, но не смогла. Ее заклинило. Я видела лежавшую на руле мать, руки сестры, прижатые к стеклу, ее глаза, полные ужаса, когда она поняла, что происходит. Я схватилась за ручку, но течение было слишком сильным. Меня унесло. В конце концов, меня выбросило на берег со сломанной спиной. Я была жива, но они умерли. И я никогда больше не буду ходить. Из-за тебя.

Дилан с трудом сглотнул, его лицо побледнело.

— Джули…

Она прервала его взмахом руки.

— Отец солгал мне, когда я лежала в больнице. Сказал, что я выдумала мамин рассказ, что она не пыталась меня убить, что у него не было романа, что все это неправда. Я хотела ему верить. Мои мама и сестра были мертвы. Он был всем, что у меня осталось. Но он солгал. А в прошлом году, после его смерти, я узнала, что он купил дом через дорогу, потому что там она была счастлива. Я прочитала правду в письмах, которые твоя мать писала ему, письмах, которые он не мог выкинуть, потому что она была любовью всей его жизни. Я, наконец, поняла, что вызвало нервный срыв матери. Это был ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты заболел. Попал в больницу. Тебе требовалась кровь. Твоя мать продолжала звонить моему отцу, потому что у вас обоих была редкая группа крови. И чтобы спасти тебя, отцу пришлось сказать моей маме, что он ее предал. Из-за тебя моя семья распалась, и она пыталась убить меня. Ты — причина, по которой я оказалась в таком положении. Мой отец спас тебя, но не спас меня.

— Боже, Джули, пожалуйста. Подумай. Я был всего лишь ребенком, — воскликнул Дилан. — Я не выбирал родителей.

— Но они всегда выбирали тебя, — тупо сказала она. — Снова и снова. Я знала, что должна отыскать тебя, познакомиться, заставить заплатить. Поэтому наняла для поисков частного детектива. Устроилась на работу на телестанцию. Несколько дней считала, что ты вспомнишь меня и узнаешь, но ты едва взглянул на меня. Ты был настроен на то, чтобы стать суперзвездой. Я не могла смириться с тем, что у тебя такая хорошая жизнь. Это было несправедливо. Это просто было несправедливо.

Дилан облизнул губы. Бросил быстрый, умоляющий взгляд на Кэтрин, но та не знала, как ему помочь. И она боялась, что если встрянет между ними, то все станет только хуже.

Он снова повернулся к Джули.

— А как насчет моей матери? Ты знаешь, что с ней случилось? Знаешь, как она умерла?

Джули пожала плечами.

— Моя мать тоже ее убила. Однажды взяла ее с собой на лодку. Сказала ей, что хочет помириться, снова стать друзьями. Они дружили, знаешь ли, все они. Затем она столкнула ее с лодки и оставила посреди пролива. Два дня спустя она слетела с нами с обрыва. Это был ее последний поступок. Она хотела забрать у отца всех, кого он любил. Таково было его наказание. И мое.