Минуту я ждал продолжения, но потом не выдержал и спросил: «Ну, и что же они ему ответили?». Манчини посмотрел на меня так, как будто я глубоко его оскорбил, и сказал: «Это у вас спросить надо. Кто пойдет со мной вечером патрулировать границу?». И только тут я понял, что никакая это не встреча литературного клуба, а то самое собрание, на которое я намеревался попасть изначально, а рассказ Манчини – вовсе не фантастическая история, которую он сочинил в свободное время и которой хотел поделиться с другими, а самая настоящая быль, – Кроссман сокрушенно покачал головой.

Инна рассмеялась:

– Ну Вы даете!

– Нет, серьезно, ты бы его слышала! – настаивал мужчина. – Это я тебе плохо пересказал, на самом деле у него были такие метафоры, такие эпитеты – я и подумать не мог, что наш молчаливый Манчини может так выражаться. Ему нужно бросать биохимию и писать рассказы – вот его истинное призвание.

– А что Новак? – спросила Инна.

– Сказал, что это работа полиции, а не ученых, и вернулся к обсуждению основного проекта Манчини. По-моему, наш биохимик был недоволен.

– Еще бы, такой талант пропадает, – согласилась Инна.

Она перевела взгляд на экран компьютера и поморщилась. Голова пульсировала от боли, а на все тело наваливалась усталость, так что Инна откинулась на спинку стула и спросила:

– А Вы серьезно у него так спросили, или выдумали сейчас специально для меня?

– А ты как думаешь? Конечно, спросил. Ты бы видела, как он покраснел.

– И это все рассказал Манчини? – поразилась Инна. – Он же всегда был законченным реалистом и прагматиком.

– Ну, знаешь, я тоже до знакомства с квантовитами считал, что чушь вся эта квантовая физика, и помогал твоему отцу только из благодарности. А теперь готов поверить даже в то, что если взмахнуть волшебной палочкой, то можно наколдовать пир.

– Короче, ничего важного они не сообщили? – уточнила Инна.

– Все в таком духе, – кивнул Кроссман.

Инна немного помолчала, а потом заговорила медленно и неуверенно:

– Раз так, то я хотела бы Вам кое-что сказать. Вчера мы с Мизуки гуляли по парку и обнаружили кое-что, что точно гораздо страшнее самых смелых предположений наших ученых.

Кроссман посерьезнел:

– Что?

– Мы хотели вызвать полицию, но потом вспомнили, что новый штат после гибели основного пока еще не набрали, а те временные сотрудники, что там работают сейчас, еще пугливее Манчини. Я хотела Вам позвонить, но было уже поздно, и я подумала, что Вы спите.

– Инна, у меня тоже бессонница уже два месяца, – заметил Кроссман. – Да и даже если я сплю, я всегда буду рад компании. Можешь звонить мне в любое время суток.

Девушка сочувственно кивнула:

– Я понимаю. Работа сейчас не очень клеится, так что предлагаю сходить в парк и посмотреть своими глазами. Не думаю, что кто-то это убрал со вчера…, – девушка неожиданно задрожала.

Мужчина с беспокойством на нее посмотрел:

– Что такое?

Но она лишь качнула головой:

– Лучше я Вам покажу.

Для Элин последние месяцы превратились в бессмысленное ожидание неизбежного. Теперь, когда людям стало известно о существовании воинственной расы, собирающейся их убить, а вокруг города появились барьеры, выходить за которые смертельно опасно, многие стали задумываться о том, что конец близок. Элин же была уверена, что конец уже настал.

Она шла вдоль длинного ряда яблонь в теплице и с постным лицом отмечала в планшете каждое пострадавшее дерево. Из ста не заразились опасной грибковой инфекцией только семь. Этого недостаточно, чтобы прокормить население Фориса. Конечно, яблоки – не единственный продукт, который они потребляли в пищу, но один из самых важных. К тому же Элин только что проверяла и другие фрукты, а потому знала, что в соседних рядах ситуация не лучше.

Девушка вздохнула и поправила очки, сползшие на нос. Ей не раз говорили, что нужно не глупить и сделать операцию или хотя бы заменить это устаревшее средство для улучшения зрения на линзы, но Элин мутило от одной лишь мысли, что хоть кто-то, пусть даже она сама, прикоснется к ее глазам. И, несмотря на то, что очки периодически сползали ей на нос, она находила их достаточно удобными. К тому же ее зрение было не настолько плохим, чтобы без них она ничего не видела, и, если ей вдруг не хотелось на что-то смотреть, Элин просто снимала очки, и объект превращался в нечеткий силуэт, что избавляло ее от ненужных подробностей. Например, вот сейчас, глядя на сгнившие яблоки, ей отчаянно хотелось перестать это видеть. Но тут она вдруг заметила краем глаза какое-то шевеление на одной из веток.

Элин пораженно замерла, а потом все же сняла очки и протерла глаза. Потом снова надела и даже прищурилась, пытаясь понять, что же она увидела. Как будто какая-то полоска проползла по пострадавшему плоду. Но сейчас там уже ничего не было. Может, ей показалось? В последнее время Элин плохо спала, и, возможно, ей просто мерещится всякое от недосыпа. Или это просто тень от ветки? Но в теплице не было ветра, а потому все деревья стояли статично, не шевелясь, если только их не трогать. А Элин ни к чему не прикасалась.

И вот снова. Яблоко давно уже пожелтело и сморщилось, а потому всю его поверхность покрывали, так сказать, «полоски», но то, что увидела девушка, было полоской совсем другого рода. Оно шевелилось, извивалось, исчезало на обратной стороне плода, как будто проходя сквозь него… Это что-то было маленьким, так что Элин ни за что бы не заметила его, если бы не очки. Девушка осторожно приблизилась и посмотрела на морщинистую поверхность яблока. А потом шевелящаяся полоска вдруг появилась снова!

Наверное, это было глупо, но Элин неожиданно завизжала как школьница. На ее крик тут же сбежались другие садовники, принялись спрашивать, что случилось, но она только и могла, что тыкать пальцем в яблоко. Когда остальные приблизились к дереву и принялись его рассматривать, странная гибкая полоска наконец выбралась на поверхность плода и принялась извиваться. В голове Элин промелькнули школьные уроки биологии, и она поняла, что же они видят.

– Это червь! – воскликнула она.

Все пораженно переглянулись. На Форисе не было червей, это всем известно. Тем не менее, это маленькое длинное и гибкое создание оказалось червем. Как такое возможно? Один из парней неожиданно нахмурился и проворчал:

– Это из-за него все фрукты подохли, – и протянул руку, собираясь схватить червя и, вероятно, раздавить.

Но Элин поспешила его остановить:

– Что ты делаешь?

– Как что? Избавляюсь от вредителя.

– Это же новая форма жизни!

– Да прямо-таки новая, – отмахнулся парень. – На Земле их пруд пруди.

– Мы не на Земле, и то, что появились черви, означает, что наступил новый этап эволюции! – воскликнула Элин. – Нужно сообщить ученым.

– А о фруктах кто позаботится? Может, такие штуки и на других плодах есть. Может, это в них причина массовой гибели урожая.

– Даже если так, мы не должны вмешиваться в естественный ход событий на этой планете, – заявила Элин. – Кто-нибудь, позвоните в НИИ, пусть пришлют специалиста. И не смейте трогать ни этого червя, ни других, если обнаружите!

Остальные поворчали, но решили согласиться. Все-таки не каждый день обнаруживаешь в саду червя.

Вообще-то Инна с Кроссманом должны были продолжать работу над восстановлением квантового компьютера, но девушка была настроена решительно. Взяв сканер, они с Кроссманом покинули институт и отправились в парк.

Наступила осень, холодало, а потому жители города все реже выходили на улицу, и дорожки были пустынны. Инна старалась не смотреть по сторонам – порой, когда она летела на ховерборде домой или на работу, ей мерещилось, что на каждом углу лежат трупы. Мизуки утверждала, что это у нее посттравматический синдром. С тех пор, как ее подруга начала ходить на сеансы психотерапии, она нахваталась всяких психологических штучек и без конца пыталась лечить Инну. Но та не желала, чтобы ей ставили диагнозы.