— Тебе не нравится? Прости… зря я все это начал, — он смутился и отпрянул.
Сомнения, сожаления и чувство вины сработали, как холодный душ. Собственные эмоции захватили настолько, что эмпат перестал улавливать чужие. Один раз он уже проявил инициативу, и как плачевно это закончилось…
— Я подумал… я хотел… Забудь! Побыть снизу ты, наверно, никогда не захочешь. Конечно, не захочешь, — забормотал он себе под нос, опуская глаза.
К удивлению Джаспера, он не почувствовал ни злости, ни отторжения в ответ. Осторожное прикосновение к лицу смутило еще сильнее. Чуть огрубевшие подушечки пальцев погладили скулу, затем Джеймс приподнял его лицо за подбородок, заставляя смотреть на себя. Обеспокоенность, легкая насмешка, удивление, но ничего негативного.
— Это почему?
— Тебе же не понравилось, — Джаспер перестал дышать, когда Джеймс провел пальцем по его губам.
— Мне не понравилось, что ты решил за меня. Терпеть не могу, когда мне что-то навязывают. А так, почему бы мне не хотеть, чтобы ты меня трахнул? — последнее слово он буквально промурлыкал.
— Но…
Джаспер был не в силах объяснить. Особенно, снова почувствовав, как пальцы ласково гладят щеку. Он просто не мог заставить себя сказать: «Потому что ты не похож на того, кто покорно подставится и отдаст контроль кому-то другому. Потому что ты — властный, сильный, мужественный, просто не можешь хотеть подчиняться. Особенно после того, что я с тобой сделал».
Должно быть, сомнения так четко читались на его лице, что от Джеймса начало исходить понимание. Он тихо выругался сквозь зубы и притянул Джаспера к себе, обвивая руками.
— Забудь всю ту чушь, что знал до меня и позволь кое-что тебе показать.
Эмпат снова почувствовал голой спиной мягкую траву. Над ним подмигивало звездами небо, в кронах деревьев что-то шептал ветер. Его окружали привычные лесные запахи и звуки. И эмоции: притяжение, жажда и нетерпение, которое тщательно подавляли.
Джеймс склонился над ним, целуя в губы, все сильнее и напористее. Затем перешел на шею, уделяя внимание каждой отметине. Легкие прикосновения дарили неземное удовольствие и подогревали желание их обоих. Джаспер раскинулся на траве, поглаживая спину и волосы Джеймса, пока тот покрывал поцелуями его исчерченную шрамами грудь. Удовольствие от того, что Джасперу очень хорошо сейчас, было таким сильным, четким и ясным, что возбуждало не слабее самих поцелуев. Эмпат чувствовал, что для охотника ощущение ново, тот сам удивлен и немного растерян, но не показывает этого. Джаспер растрогался, осознав это, ему непременно захотелось ответить тем же. Но тут Джеймс переместился ниже, прослеживая свой путь языком вниз по животу, целуя, прикусывая и засасывая кожу, и сил у Джаспера осталось только на то, чтобы довольно стонать и гладить его плечи.
— Забудь это «сверху-снизу», — ладонь Джеймса грубовато огладила внутреннюю сторону бедер Джаспера и скользнула между ними.
Джаспер охнул, приподнялся на локтях и уставился на него, удобно устроившегося между его ног. Тот хмыкнул и наклонился, целуя Джаспера в живот, над пупком. На лице охотника появилось насмешливое выражение:
— Если я тебе отсасываю, я тогда снизу или сверху?
— Что… ?!
Продолжить не получилось, потому что член, уже давно болезненно-твердый, оказался у Джеймса во рту, сразу глубоко в глотке. Джаспер не выдержал и закричал, выгибаясь навстречу. Юркий язык, прослеживающий все венки одну за другой, губы, сжимающиеся вокруг и тепло, нежное, бархатистое тепло чуть не лишили его рассудка. Светловолосая голова двигалась под его пахом то быстро, то изнуряюще медленно, ловкие пальцы поглаживали яйца и скользили между ягодиц, дразня. Время от времени Джеймс прерывался, коротко облизывал свои пальцы и продолжал. Нетерпение усиливалось, как и удовольствие.
— Так сверху или где?
Джеймс тем временем уселся Джасперу на бедра, потираясь своим членом о его. А потом произошло невероятное. Он приподнялся, будто примериваясь, завел руку себе за спину, и в следующую секунду Джаспер подавился воздухом и выгнулся навстречу. Теснота и тепло желанного тела захватывали его член все глубже. Джеймс медленно опускался на нем, закусив губы. Полуприкрытые глаза мерцали, выбившиеся из хвоста волосы свисали на лицо. Наслаждение, нетерпение, желание подарить и получить удовольствие разлились в воздухе и заполнили собой все поры кожи, все органы чувств. Легкая боль мелькнула и пропала, скрытая ими. Эмпат застыл: то самое, «темное», пульсировало внутри, как удары сердца, разрастаясь с каждым ударом. Он потянулся к своему партнеру и тот поймал его руки на полпути, кладя себе на бедра.
— Нет никаких правил, — голос Джеймс звучал хрипло и прерывался. — Есть я, ты, и мы делаем, что хотим… как хотим… и похуй на остальное.
Он начал потихоньку покачиваться. Джаспер чувствовал сокращение мышц под ладонями, поглаживал крепкие бедра, задницу и плоский живот, и мог насытиться этими ощущениями. Джеймс то откидывался назад, то скакал на нем, прося-приказывая:
— Сильнее, — и прогибался, лицо искажалось удовольствием, — да… да, так! Да не жалей меня, я не развалюсь!
Стягивающий волосы обрывок веревки развязался, его волосы рассыпались по плечам. В лунном свете они выглядели совсем светлыми, без привычного рыжеватого отлива, и так и звали прикоснуться к ним. Джаспер притянул Джеймса к себе, мягко понуждая наклонится, поцеловал приоткрытый рот, гладя и пропуская волосы между пальцев. Длинные пряди упали ему на лицо, как занавес, скрывая их обоих от внешного мира. Горьковатый запах, как дым от костра и содранная кора, так ощущался острее.
— Ну, как, я стал слабее? Или у меня выросли сиськи? — Джеймс жадно поцеловал его, руки шарили по телу Джаспера. — Это просто поза, одна из многих. Не хуже и не лучше любой другой. Она не влияет на характер и вообще ни на что.
Джаспер мог только со стоном впиться в его губы и быстрее задвигать бедрами. Тесное, жадное тело принимало его член до основания, сжималось вокруг и с каждой секундой это становилось труднее терпеть. Сильные, опасный, жестокий Джеймс умел не только жадно брать, но и страстно отдаваться, и это сводило с ума.
Джеймс снова выпрямился, начал двигаться сильнее и размашистее, с его губ срывались короткие вскрики, они звучали в ушах Джаспера прекрасной музыкой. Их эмоции перемешались, они накатывали, словно волны. Похоть и возбуждение стали одним на двоих, эмпат наслаждался их бурным течением и щедро делился с охотником. Судорожно прижимал к себе желанное тело, ласкал широкие плечи и спину, изворачивался, чтобы обласкать поцелуями сильную шею.
Жажда обладания, непроглядно-темная, стала такой сильной, что, казалось, не помещается в душе. Джаспер чувствовал себя на грани, все его эмоции обострились до предела. Когда Джеймс выпрямился в очередной раз и со стоном откинулся назад, он поддал бедрами вверх, приподнимая их обоих над землей, одновременно Джаспер обхватил его член.
С губ охотника сорвался уже не стон, а рычание. Он яростно двигался то вперед, то назад, то насаживаясь глубже, то подаваясь навстречу ласкающей руке. Странно, но эмпат не чувствовал, что между ними что-то поменялось. Пусть он и был «сверху» — но именно Джеймс ласкал его, направлял его, вел за собой, а Джаспер с удовольствием позволял это.
— Да… Господи боже мой, да… — простонал тот, а Джаспер мог только охнуть от стиснувшей его член пульсации.
Его живот усеяли белые капли, снова и снова. В ушах Джаспера отдавалось собственное имя, душа была полна желанием, похотью и… любовью. Он изумленно выдохнул, не в силах больше сдерживаться, и словно растворился в ней и в почерневших глазах напротив.
Физическое и духовное удовольствие сплавились воедино. Жар и узость любимого тела, его резкие яростные движения, и чувство, что горело в любимой душе, свели эмпата с ума. Звезды перед глазами, взрыв сверхновой, уносящая прочь лавина — любых слов было бы мало, чтобы описать, что чувствовал Джаспер, кончая.
