Для эмпата большим облегчением было узнать, что Джеймс не осуждает его за то, что задумал провернуть подобную авантюру. И не расспрашивает. Кое-что ищейка, несомненно, понял сам: Джаспер, если нужно, готов подставить других вампиров. Но Джеймс не испытывал по этому поводу ни негодования, ни злости. Потерявший в детстве свою семью, он воспринял как должное, что в первую очередь Джаспер хочет защитить своих близких. Пусть и в ущерб другим.

Это знание наполняло сердце теплом и радостью. Джаспер Хейл уже давно не был Джаспером Уитлоком — порядочным, честным, в чем-то наивным мальчиком. Он понимал, что его действия неоднозначны с точки зрения морали, но мог жить с этим. И то, что Джеймс принимает его таким, а их путешествие рассматривает как захватывающее приключение, а не подлость, вызывало внутри то пресловутое ощущение «бабочек в животе».

Игральные кости указали следующий пункт назначения — Аляску. Джаспер и сам не знал, почему решил посетить это место. С сестрами Денали у Калленов сложились дружеские отношения, и ему не хотелось бы, чтобы сестры пострадали, даже если они что-то нарушили. Впрочем, остановку на Аляске можно было использовать, чтобы подкинуть Элис еще пару фальшивых решений. Также, Джаспер подумывал незаметно проведать Калленов.

Его уже давно терзала мысль, которую он гнал изо всех сил. Стоит ли сейчас рассказать Эдварду и остальным, какими способностями обзавелась Белла? Или лучше подождать, чтобы Аро Волтури увяз в очередной войне с румынами или в поисках египтян? Не хотелось бы, чтобы Великий прочел выводы Джаспера в чей-то чужой голове раньше времени.

С другой стороны, зная, кто теперь Белла, Каллены могли бы помочь ей обуздать ее новые силы. А так, им придется терпеть на себе неосознанные атаки новообращенной, и удивляться, что происходит.

Так и не придя ни к какому решению, Джаспер пока что просто решил их проведать. Джеймс охотно согласился помочь сделать это незаметно.

Они шли по местам, где раньше тренировались, и Джаспера вновь охватили прежние чувства. Это было уже не желание секса, а одержимость им. Жажда Джеймса, его тела, его прикосновений, его запаха…

«Он все еще слабее. Подчинить его будет просто. Это только поначалу будет насилием… да какое насилие, он же хочет меня…», мысли роились в голове, как назойливые пчелы. Джаспер изо всех сил отвлекался: разглядывал окружающую его величественную природу, стараясь сосредоточиться на каждой мелочи.

Таинственный зеленоватый сумрак леса — не помеха вампирскому зрению. Он четко и ясно видел изумрудный мох, покрывающий стволы деревьев, яркие пятна ягод малины на кустах, каждую полосочку на перьях пролетающей пташки; чувствовал запахи леса, слышал голоса его обитателей, ощущал упругий мох и прошлогодние иглы под ногами.

Но стоило ветру донести до него горьковатый терпкий запах Джеймса, как все старания шли прахом.

Нужно с ним поговорить. Просто сесть рядом, прямо тут, на поваленное дерево, взять за руку и все объяснить.

«Ты сводишь меня с ума. Стоит мне посмотреть на тебя, и я ни о чем больше не могу думать. Хочу обладать тобой и хочу быть твоим, здесь и сейчас. Знаю, мы договорились подождать, но я не в силах ждать дольше».

Невольно Джаспер сбивался на высокопарный тон — так он говорил бы, будучи человеком в середине девятнадцатого века. Волнение не давало ему сосредоточиться с тех пор, как они вошли в этот лес, и оно не утихало. Эмпат догадывался, что охотнику не нравится чувствовать себя слабым, что он не привык подчиняться кому бы то ни было и идти на компромиссы. Гордость Джеймса уже достаточно пострадала, пока тот зависел от Джаспера в таких простых вещах, как передвижение, мытье или переодевание. Поэтому настаивать сейчас скорее всего было бы неверным. Да и как это, объясняться с мужчиной? И что дальше?

О телесной стороне однополой любви Джаспер узнал еще человеком, во время войны. Сэр Уинстон Черчилль как-то сказал, что морская традиция «это ром, содомия и плеть», и эти слова в общем можно было отнести не только к флоту, но и к любой армии. Будучи живым, Джаспер не чувствовал подобных симпатий; разве что, довольно слабо, да и то, это скорее была смесь зависти и восхищения более рослыми и развитыми юношами. Став вампиром и получив дар, эмпат кардинально изменил свое мнение.

Любовь и влечение не зависели от того, кто именно их испытывал. Раз за разом он видел, что пол не имеет значения. Бывало, он ловил себя на том, что его тянет к другим мужчинам, потому что благодаря дару разглядел в них нечто, привлекшее его. Какое-то время Джаспер даже думал, что немного влюблен в своего друга Питера. Вернее, он не понимал, в кого именно — Питера или его спутницу Шарлотту.

Любовь, что их соединяла, была такой верной, такой полной самопожертвования… Питер был самым важным для Шарлотты, а она — для него. Джаспер отчаянно завидовал им обоим: Мария, женщина совсем иного склада, никогда не подарила бы ему подобного чувства. Любить ее означало обожать и выполнять любые требования, получая в ответ призрачную надежду на взаимность. Джаспер, по сути, влюбился не в Шарлотту или Питера, а в их любовь.

Поток мыслей прервался пинком: Джеймс легонько толкнул его в плечо и кивком приказал следовать за ним. В его душе появилась легкая радость, которой Джаспер нашел объяснение несколькими минутами позже.

— Мы кого-то встретим? — спросил он, удивленно смотря Джеймсу в лицо.

Тот небрежным движением руки показал направление ветра и глубоко вдохнул воздух. Джаспер последовал его примеру и уловил еле заметный запах своих сводных братьев и Беллы. Так как он и Джеймс находились с подветренной стороны, Каллены не могли их обнаружить. Как Джаспер и просил — охотник подобрался к ним незаметно.

— Я бы мог понаблюдать? Просто хочу убедиться, что все в порядке.

А затем была стремительная гонка то по холмам, то по вершинам деревьев. Джеймс несся впереди, еле различимый среди стволов. Иногда он замирал, уверенно держась за ствол ели или сосны одной рукой, принюхивался и летел дальше. За ним трудно было поспеть.

Постепенно они подошли настолько близко, что эмпат начал различать эмоции. Задор и радость от предстоящей охоты — Эммета, опасение, желание помогать и оберегать, любовь, походящая на обожествление — Эдварда. Белла — терпение на исходе, отвращение к себе, надежда на лучшее. И любовь, настолько самоотверженная, что

она переходила в самоуничижение. Должно быть, они выбрались в заповедник на охоту, и новообращенная изо всех сил старалась переключиться на животных и забыть про жажду именно человеческой крови.

Джеймс повел Джаспера выше в горы. Они карабкались вдоль почти отвесного склона, цепляясь за малейшие щербины в камнях. Внизу раскинулась зеленая долина, ее пересекал быстрый ручей, то тут, то там — небольшие рощицы. Джеймс нашел небольшой уступ, как раз встать вдвоем, и предложил Джасперу расположиться там.

Они наблюдали, как Каллены загоняют стадо оленей. Эмпат прощупывал душу Беллы — стало ли девушке лучше после того, как она утолила голод?

Вдруг Джеймс заневрничал: ноздри затрепетали, обеспокоенный взгляд заметался между Беллой и Джаспером. Секунду спустя тот тоже понял, в чем дело: запах оленьей крови перекрыл запах крови человеческой. Черт, нет! Эмпат напрягся, пытаясь пробраться в душу Беллы и усмирить ее — и вновь ему показалось, что он ударился о каменную стену. А затем будто неведомая сила схватила его и шмякнула об эту стену со всей силы, лишая зрения и слуха.

Когда он пришел в себя, Джеймса уже не было рядом. Джаспер, чертыхнувшись, спрыгнул с выступа и тоже камнем упал вниз. Краем глаза он успел заметить Эммета, заломившего Белле руки за спину, и ощущить страх и тревогу обоих братьев.

Земля запружинила под ногами, замелькали перед глазами деревья. Аромат крови усиливался — он явно принадлежал не одному человеку. Джеймс оказался вплотную к Джасперу, они бежали бок о бок.

Обогнув долину, вампиры вышли на хайвей. Запах крови, гари и бензина заполнил легкие прежде, чем перед их глазами в клубах дыма показались три покореженные машины и автобус. Кругом на ровном, словно вчера положенном асфальтовом покрытии валялись обломки автомобилей, осколки стекла. И тела. Много тел. Но ни криков умирающих, ни страданий уже не ощущалось.