Джеймс снова остановил его, вытянув руку раскрытой ладонью вперед. Потом приложил ее к груди слева, где сердце, пристально смотря в глаза.

— Любил ли я ее? Да, и очень. Даже когда понял, что Мария меня использовала. Лишь годы спустя, встретив Элис, я излечился.

Джаспер грустно улыбнулся. Как бы ни сложилась его жизнь дальше, он всегда будет благодарен Элис. Тогда ее радость и оптимизм спасли его, вытянули из черной ямы депрессии. В тот момент это было именно то, в чем он нуждался.

Джеймс продолжал прижимать ладонь к сердцу. Джасперу даже показалось, что его взгляд говорит — «а что насчет той коротышки?».

— И снова, мой ответ «да». Любил без памяти. Я до сих пор благодарен ей за все.

Муки совести, было поутихшие, вновь напомнили о себе. Джаспер дал себе слово: обязательно узнать, как у дела в Вольтерре. Видит Бог, он очень хотел бы помириться с Элис, и из разряда «ненавистный бывший» перейти хотя бы в разряд «хороший знакомый».

— Прости, но новейшие события я обсуждать пока не могу. — Джаспер устало потер лоб, как человек.

В нескольких предложениях он обрисовал, как они с Элис нашли Калленов, их жизнь вместе. Не умолчал и о своей жажде крови и срывах. И поразился, замолкая: когда Джаспер дошел до этого места, Джеймс вдруг взял его руку и слегка сжал пальцы, словно ободряя. Будто бы хотел сказать — я понимаю тебя. С кем не бывает. Мы с тобой одной крови, бро.

— Ну, теперь ты знаешь все. Не хочешь рассказать о себе?

Ищейка улыбнулся, у него вырвался смешок. Джаспер мог поклясться, что ему чудится насмешливый голос — «Как рассказать? На языке глухонемых?».

— Хм… есть идея. — Джаспер поднялся и, на полной вампирской скорости, рванул на кухню. Там, лишь по недоразумению не выброшенные в мусор, на кухонном столе грудой лежали ручки, ежедневники, блокноты и еще какая-то мелочь с логотипом риэлторской фирмы, продавшей Джасперу этот дом. Он, помнится, все собирался вынести всю кучу на помойку, да откладывал.

— Напиши, — протянул Джеймсу ручку и толстую тетрадь.

На лицо Джеймса легло растерянное выражение, он опешил. В его душе поднялось стеснение и стыд.

— Ты не умеешь? — изумился Джаспер. — Но как?! Читать-то ты точно можешь! Иначе, как бы использовал человеческие изобретения на охоте? Как пользовался бы телефоном? Разбирал дорожные знаки?

Джеймс неопределенно пожал плечами, хмуро смотря в сторону.

— Ты рожден в то время и в том слое общества, где грамотность не была в приоритете, — предположил Джаспер. Джеймс кивнул, все еще не смотря на него. — Тогда нарисуй, — и снова настойчиво протянул ему ручку и тетрадь. — Начнем с простого. Откуда ты?

Джеймс поудобнее пристроил тетрадь на коленях и начал рисовать. Штрих за штрихом, и Джаспер узнал очертания Великих озер. Затем, возле озера Эри, появился схематичный маленький блокгауз в окружении деревьев. Возле блокгауза Джеймс быстрыми движениями обозначил две фигурки, женскую и мужскую. Мужчине он пририсовал высокую шапку с хвостом какого-то животного, ружье за плечами и улыбку во все лицо. Женщину случайно — должно быть, пальцы еще плохо слушались, наградил огромными, с ее голову, грудями. Также пририсовал ей улыбку и, как раз между грудей, большое сердце, как его рисуют на картинках или открытках.

— Она была доброй, — вполголоса промолвил Джаспер. Джеймс коротко кивнул и продолжил.

Между мужчиной и женщиной появилась еще одна фигурка. Копия мужской, вплоть до ружья, только меньше, да улыбка шире.

— Когда это было? Ты старше меня?

Ответом был кивок. Ищейка рисовал, не поднимая глаз, полностью уйдя в этот процесс.

Чуть ниже на листе, под фигурками, возникли два флага — под мужской с тремя вертикальными полосами — французский, под женской — британский. Затем — еще два, снова британский и флаг США. Но не такой, каким его привыкли видеть: на том месте, где на синем поле размещаются пятьдесят звезд, находился маленький британский флаг. Между знамёнами ищейка одним росчерком обозначил молнию.

— Война за независимость. Действительно, старше.

Пользуясь тем, что Джеймс полностью погразился в рисование, Джаспер придвинулся ближе. Они почти соприкасались плечами.

— И что же случилось потом? Тебя обратили, и ты был вынужден оставить любящую семью? — с сочувствием спросил он.

Ответом ему была злая ухмылка. Ручка быстрее заметалась по бумаге. В душе Джеймса поднялась давняя злоба и удовлетворенная жажда мести.

В тетради, прямо за лесом, окружавшим хижину, появилось несколько вигвамов. Затем, на другом листе — места уже не хватало — снова возникли знакомые фигурки. Мужская лежала на земле, окруженная фигурками с луками, стрелами и перьями в волосах. Голову Джеймс нарисовал не круглой или овальной, а полукруглой, будто бы у нее срезали половину. Вместо глаз — крестики, на месте улыбки — ровная линия. Женская фигурка тоже лежала, в окружении индейцев. Одна из индейских фигурок легла на нее. Злость Джеймса возросла, но он не остановился. За блокгаузом появился мальчик, с круглым от страха ртом и расширенными глазами.

«Так это не Джеймс — глава семьи. Он был ребёнком», Джаспера пробрал озноб, он подавил желание обнять Джеймса. Тот давний страх и боль ощущались так явственно…

— Ты все видел? — он все-таки не смог противиться желанию утешить, и положил руку Джеймсу на плечо. Тот кивнул, не смотря собеседнику в глаза; отторжения от прикосновения не появилось.

Жирная черта разделила голову женщины пополам. Джеймс провёл ее с такой силой, что порвал ручкой бумагу. Затем над блокгаузом заплясали схематичные, но хорошо узнаваемые языки пламени. Джеймс снова прорвал бумагу и отбросил ручку на колени.

— Сколько тебе было лет? — в наступившей тишине прошептал Джаспер.

Джеймс вытянул обе руки вперёд, растопырив пальцы. Затем сжал кулаки и вытянул указательный палец. Одиннадцать.

— Ты остался совсем один.

Кивок, взгляд в сторону. Злость и стыд многократно возросли: Джеймс изо всех сил пытался скрыть, что ему больно. И, очевидно, считал проявление этого чувства постыдной слабостью.

— Как ты выжил? — эмпат собрал и бросил все свои ментальные силы на то, чтобы убрать стыд на задний план и смягчить злобу.

Джеймс перевернул страницу. Ручка вновь запорхала по бумаге; Джаспер с радостью отметил про себя, что движения стали чуть точнее.

Снова лес. В окружении деревьев — одинокая мальчишеская фигурка. Ружьё, в отличии от предыдущих картинок, она держала наготове; на поясе появился нож. Вместо улыбки — зигзаг, будто оскал. Вокруг Джеймс изобразил целый зоопарк: бобра с карикатурно-огромными зубами, медведя, стоящего на задних лапах, стадо оленей, пару лосей. Небо над лесом прочертили силуэты птиц, под деревьями появились кусты то ли ежевики, то ли малины.

— Должно быть, ты был хорошим охотником, — предположил Джаспер. Не только чтобы отвлечь от грустных мыслей, ему и правда стало любопытно. Не проистекает ли дар ищейки от этой способности?

Джеймс задумался, машинально засунул кончик ручки в рот. От этой картины Джаспера бросило сначала в жар, затем прошибло холодом. Он ясно представил себе, как эти губы могли бы охватить его член. Было бы так просто, столкнуть Джеймса с дивана, заставить встать на колени, запустить руку в его длинные распущенные волосы, притягивая к себе… Фантазия могла бы стать реальностью прямо сейчас. Вот он, только протяни руку.

К счастью, Джеймс полностью ушёл в размышления, и ничего не заметил. Он принялся за следующий рисунок.

Снова быстрым росчерком нарисовал очертания Великих озер, рядом — что-то вроде пьедестала, на нем, на месте победителя — себя. Фигурка мальчика стала больше.

— Чемпион? — удивился Джаспер. — Победитель? Лучший?

Джеймс кивнул и обвёл Великие озера кружком. Для верности даже пару раз ткнул в них ручкой.

— Лучший охотник на Великих озёрах?

На лице ищейки появилась самоуверенная улыбка, душа наполнилась гордостью. Он посмотрел на Джаспера, будто бы раздумывая над чем-то, и принялся дорисовывать новые детали.