Простые белые трусы-боксеры, продранные в нескольких местах джинсы, черная футболка с ярким принтом — рот с высунутым языком, какая-то рок-группа. Черная кожаная куртка осталась пока лежать в кресле. Вещи хорошо подходили друг к другу и к ожерелью Джеймса. Элис бы осталась довольна его выбором, невольно подумал Джаспер. Но сразу же отогнал эти мысли. Слишком тяжело было думать о бывшей возлюбленной сейчас.

Одевая Джеймса, дотрагиваясь, приподнимая его, Джаспер то и дело старался прикоснуться чуть сильнее и дольше. Мысленно он надеялся, что органы чувств ищейки пока что не работают в полной мере и тот ничего не заметит.

Кожа теплая после ванны, на ней остался легкий цитрусовый запах. В глазах людей любой вампир бледен, но Джаспер мог различать сотни оттенков бледного. Джеймс был немного темнее его самого. Это факт наводил на мысль, что при жизни тот был более загорелым. Интересно, почему? Каким человеком он был?

Под кожей обрисовываются сильные мышцы. То тут, то там ее прочерчивают шрамы: большинство полукруглые, но есть и несколько прямых. Так и хочется проследить каждый из них пальцами, но пока нельзя.

За окнами тем временем светлело. Летом солнце встает рано. Первые лучи пробрались в комнату и осветили двух вампиров. По стенам запрыгали крохотные солнечные зайчики. Джаспер неожиданно подумал, что уже очень давно не видел ни себя, ни других бессмертных в солнечном свете. Он и забыл, насколько это прекрасно. И поторопился надеть Джеймсу куртку — от греха подальше.

Солнце не только осыпало его кожу бриллиантовой крошкой. Оно позолотило каждый волосок на груди и руках — теперь они похожи на тонюсенькие золотые ниточки. На чуть смуглой (с вампирской точки зрения) коже это выглядело очень красиво.

У Джаспера уже не было сил удивляться, с какой это стати ему кажутся красивыми даже такие мелочи, на которые он не обратил бы внимания, иди речь о ком-то другом.

Волосы Джеймса отливают рыжим на солнце; по ним так и хочется провести рукой. «Пожалуй, это неплохая идея», Джаспер вспомнил о реакции на прикосновение к волосам и бросился за расческой.

Он начал медленно расчесывать его волосы, начиная с кончиков, поднимаясь все выше. Заметив, что подозрительность ушла, принялся зачесывать волосы назад, и помогать себе руками. Осторожно дотрагивался до мокрых прядей, пропускал их сквозь пальцы, перекидывал из стороны в сторону — «так быстрее просохнут», заявил Джаспер с совершенно невинным выражением лица. Эмпату не нужно было догадываться: он точно знал, что прикосновения приятны.

Но вдруг Джеймс повернул голову в его сторону и пристально посмотрел в лицо. Джаспер было испугался, что опять выдал себя.

— Что-то не так? Прекратить? — заволновался он.

Долгий прямой взгляд в глаза — нет, не нужно.

— Что тогда?

Джеймс слегка кивнул головой в сторону окна.

— Посидеть у окна?

Раздраженное фырканье, взгляд в потолок.

— Выйти на улицу?

Первые утренние лучи уже скрылись за тучами, привычными для Сиэтла, прогноз на сегодня был более, чем благоприятен для вампиров. Почему бы и нет. Как он только раньше об этом не подумал! Запирать кочевника, вроде Джеймса, который, может быть, многие годы не проводил две ночи подряд в одном месте, в четырех стенах — какая ужасная глупость! Конечно, ему не хватает этого: свежего воздуха, ветра, и запахов, что он приносит.

Не долго думая, Джаспер подхватил его на руки и направился к выходу.

— Не волнуйся, — ответил он на незаданный вопрос. — Наши соседи совершенно очарованы мной и не задают дурацких вопросов. В их глазах, я выхаживаю любовь всей моей жизни после тяжелого ранения в Ираке. Мы не вызовем подозрений. - И привычным жестом взял с тумбочки в прихожей две пары солнечных очков.

В душе Джеймса вспыхнуло удивление, смешок, и еще что-то. Это последнее очень быстро спряталось, будто бы Джеймс не хотел показывать это чувство. Джаспер даже не успел понять, что это было.

***

Дом был новым, но вот участок — нет. Множество мелких примет говорили о том, что люди

живут тут уже давно. Внезапно возникающие на лужайке перед домом яркие пятна

одичавших тюльпанов, нарциссов и прочих цветов, о которых Джаспер знал лишь то, что их

место — либо на клумбе, либо в парнике. Более мягкая и неровная земля возле подъездной

дорожки: остатки то ли клумб, то ли грядок. Также о прежних владельцах напоминали несколько старых раскидистых деревьев на заднем дворе. Их кроны сплетались так тесно,

что сквозь листву не мог проскочить ни один случайный солнечный лучик.

Джей Дженкинс, видимо, ожидая, что в доме поселятся мистер и миссис Хейл, по собственной инициативе распорядился поставить под деревьями стол и скамьи. Венчала их

какая-то странная конструкция из тонких балок. Джаспер не сразу разобрался, что это беседка. Летом, когда посаженный тут же вечнозеленый плющ начал бы расти, он оплел бы ее целиком. Что ж, если они задержатся здесь, она, возможно, будет полезной. Насколько можно судить, плющ полностью скрыл бы находящихся в беседке от посторонних глаз.

Джеймс с любопытством осматривался и глубоко вдыхал. Джаспер посадил его на одну из скамей и ненадолго отлучился — на соседнем участке, отделенном низеньким белым

заборчиком, показалась соседка.

В своей прошлой жизни Джаспер и представить себе не мог, что будет охотно идти на контакт с человеком. Не для того, чтобы насытиться кровью, а просто поболтать. Во время

жизни с Калленами все люди вызывали у него лишь раздражение. Жалкие, неуклюжие, никчемные создания, со своими ничтожными чувствами. Стоило выйти из дома, и их

эмоции окружали Джаспера вместе с толпой, сводя с ума своей похожестью друг на друга и банальностью. И запах людей… аппетитный, дразнящий… От него горло сводило болью, а

душа наполнялась отвращением к себе, сожалением и жаждой. Ведь Джаспер не мог напасть на них. Не смел и пальцем тронуть. Ни одного, даже самого пропащего. Все, что он мог, лишь рисовать в своем воображении картины кровавой расправы и ненавидеть себя за это. Раздражение копилось годами и почти переродилось в мизантропию. Но сейчас все

чудесным образом изменилось.

Стоило Джасперу вернуться к человеческой крови, как он понял, что вовсе не ненавидит все человечество. Конечно, люди по прежнему возбуждали в нем голод — но этот факт не вызывал раздражения. Стоя сейчас возле заборчика и вежливо улыбаясь соседке — пожилой леди с короткими седыми волосами, Джаспер был совершенно искренне рад ее видеть. Ее запах будил в нем аппетит — но это не беда. Ведь он может утолить голод немного погодя, если захочет. И совершенно необязательно для этого нападать на нее. В трущобах у него будет более богатый выбор. Злость на людей сменилась благодарностью — за то, кем они были и что могли ему дать.

Он приветливо поздоровался и позволил втянуть себя в разговор.

Да, миссис Бейкер, немного лучше. Сегодня даже смог сесть. Вот, вышли подышать свежим воздухом. Прекрасная погода сегодня, не правда ли? Парк Рейнир*? Нет, не были. Да что вы говорите, обязательно съездим! Инвалидное кресло? Что вы, Джеймс ни за что не согласится, слишком гордый. Да мне и не трудно носить его на руках, я только рад…

Джаспер улыбался, выслушивая рассказ миссис Бейкер о приключениях ее той-терьера, каких-то мелких житейских происшествиях, любимом телешоу, что шло вчера вечером по

телевидению. Поразительно, насколько изменилось его отношение к людям. Раньше он бы уже через пару минут начал вынашивать планы по убийству старушки.

Попрощавшись, Джаспер направился в беседку и устроился напротив Джеймса. Тот сидел,

опустив взгляд вниз. Еще во время разговора с соседкой Джаспер начал ощущать его уныние, и сейчас оно разрослось до невиданных размеров. Грусть, отчаяние, нежелание во что-то верить, злость и агрессия смешались и как будто подпитывали друг друга.

— Извини, что задержался. Миссис Бейкер — вдова, ей совершенно не с кем поговорить. Что с тобой?