– Скорее всего нет! – Холмская улыбнулась. – Сегодня вечером он снимает стресс! Представляешь, когда увидел меня, не поверил, что я всего лишь подстриглась, накрасилась, похудела и подкачал пресс. Он даже Максиму звонил, уточнял, не обращалась ли я к какому-либо пластическому хирургу!

– Я его понимаю! Я сама в это с трудом поверила!

– Кстати, мой брат обещался дяде в скором времени приехать погостить! – сообщила Алина, в последний раз окидывая себя взглядом в зеркале.

Повертевшись, она расправила невидимые складки на шифоне сиреневой юбки, расшитой серебристым стеклярусом и провела ладонью по атласному топу, на тонюсеньких бретельках, в тон юбке.

– Это плохо? Или хорошо? – спросила Карина, смутно помнившая старшего брата подруги. Он был старше Алины лет на пять, а то и больше и в деревне появлялся не часто. – Это может создать нам проблемы?

– Ну если он заявится в бар и застукает нас там, думаю, что да! Наш обман раскроется, он расскажет обо всем дяде… Правда, я очень надеюсь, что сегодняшним вечером наши посещения "Жемчужины" и ограничатся!

Карина не стала комментировать ее слова и, подождав, пока Алина застегнет босоножки на высоком каблуке, вышла вслед за ней, не забыв погасить в комнате свет.

Выбравшись на центральную дорогу, девчонки неторопливо пошли в сторону пансионата. Полуденная жара к вечеру рассеялась, солнце медленно опускалось к дальней полоске леса, что темнела на горизонте, а лёгкий ветерок принес от реки долгожданную свежесть. По дороге то и дело проносились авто, а на пути попадались односельчане, с которыми девчонки здоровались, проходя мимо. Уже на подходе к пансионату их нагнала компания молодежи, среди которых Алина узнала своих одноклассниц. Они поздоровались с Кариной, глядя на Холмскую с любопытством, а ей пришлось прикусить нижнюю губу чтобы не рассмеяться и не помахать им рукой, выдав тем самым их с Кариной секрет. Алина волновалась, более того, боялась и неизвестно отчего нервничала. Как в школе, нестерпимо хотелось начать грызть ноготь, а это было уже просто смешно. И она захихикала, впрочем, скорее уж нервно, чем весело.

– Ты чего? – Карина с беспокойством взглянула на подругу.

– Я боюсь! – честно призналась Холмская.

– Чего? – недоуменно спросила она.

– Сама не знаю!

– Перестань, тебе точно боятся нечего! Ты ж выглядишь, как принцесса!

– Принцесса лета?

– И не только! Кстати, кем предпочитаешь быть, американкой или англичанкой?

– Что?

– Ладно, потом скажу! – шепнула она, не став объяснять, тем более времени для этого уже не было. Они вошли на территорию пансионата, пересекли открытую площадку, где летом обычно устраивали танцы и поднялись по ступенькам на террасу, которая опоясывала кирпичное, одноэтажное здание столовой, украшенное большими аркообразными окнами. Терраса была огорожена невысоким парапетом, на котором возвышались чугунные фонари. Здесь же стоял стол, а на нем музыкальный центр. Танцы еще не начались, поэтому молодежь, разбившись на группки и компании примостилась на громоздких деревянных лавочках, которые были разбросаны по всей территории. Со стороны бара, который размещался в этом же здании, на террасе, под тентами, за столиками сидели отдыхающие, потягивая холодное пиво.

Карина и Алина миновали террасу и лавируя меж столиков, не глядя по сторонам вошли в здание и остановились в холле.

– Блин, уже и Маринка приперлась, – пробормотала Ивановская.

– Что? Ты, о чем? – воскликнула Алина, нервы которой были натянуты до предела, хоть она сама этого и не осознавала.

– Ты что разве не заметила Маринку? Нашу одноклассницу? Когда мы закачивали школу она была белобрысой крысой, и все ее не любили, а сейчас, глянь-ка, выкрасилась в каштановый, модную стрижку сделала и вроде на нормальную девчонки стала похожа,– обернувшись, шепотом, поведала Карина. – Ты видела, как они на нас пялились? А ди-джея, ты рассмотрела? Он тоже смотрел на нас! – глаза Ивановской возбуждённо блестели и Алине, было совершенно ясно, подружка нервничает не меньше ее самой.

– Я не смотрела в их сторону! – шепнула в ответ Холмская.

– Блин, прости, я ж и забыла, что у тебя проблемы со зрением! А ты чего без очков? – подружка с беспокойством взглянула на нее.

– Да, брось ты, Карина, я давно уже ношу контактные линзы. Очки разве что в университете! Я не рассмотрела их, потому что не смотрела в их сторону…. И вообще, ты нервничаешь оттого что Маринка уже успела ди-джея подцепить? Тебя это правда всерьез беспокоит? Ну есть же еще и бармен!

– Ага, на него уже Наташка глаз положила!

– Ну так если парни заняты, давай уж расслабимся уже что ли, посидим в баре, выпьем холодного пива, успокоимся, поговорим, сдается мне, ты мне много чего интересного хочешь рассказать! – сказала Алина и решительно отворила двери в бар.

Вошла и первым делом огляделась. Она давно не была в баре, но по большему счету здесь ничего не изменилось. Прежней была персиковая отделка стен, все такими же были тяжелые бронзовые портьеры, не изменились и столики с хромированными ножками и высокие барные стулья. За барной стойкой, на полках поблескивали бутылки со спиртным, ровными разноцветными рядами были выставлены пачки с чипсами, стояли коробки с шоколадными батончиками, аккуратными стопками были выложены пачки сигарет. Сбоку, под самым потолком висел телевизор, в котором был выключен звук, зато из динамиков музыкального центра лились песни. За столиками сидело несколько человек, которые разговаривая, неторопливо потягивали пиво, закусывая чипсами. Но за барной стойкой бармена не оказалось. Алина недоуменно обернулась к подружке, а та лишь взглядом указала ей в сторону окна, где за гардиной, высунувшись в открытое окно, курил молодой человек.

– Ничего себе! Да в Минске бы за такое… – шепотом тут же возмутилась Холмская, но Карина, взяв ее за руку, потянула к ближайшему столику. Не успели они сесть, как дверь в бар отворилась и вошли две девушки. Одна из них была Мариной, Алина ее сразу узнала, хоть она и несколько изменилась, но по сути, осталась все той же «крысой» с бледно-зеленоватой кожей. Другая, безусловно, была поэффектнее, и постарше. Не то чтобы Алина была знакома с ней лично, но встречала в деревне раньше и знала, что Наташа в разводе и у нее имеется пятилетний ребенок. Она была привлекательна и ее пышные формы, конечно, нравились мужчинам. Алина смутно помнила, поговаривали, у Наташи были романы со многими и то, что сегодня она была первой, кто претендовал на внимание бармена, в общем-то не удивительно….

– Говорят, она окрутила бармена в первый же вечер и в два счета увела его у шеф-повара «Жемчужины», которая положила на него глаз еще в каком-то захолустном ресторане, где они оба работали, и переманила его сюда, за собой, в надежде что здесь, среди роз «Жемчужины» получится захомутать его! Хотя это конечно вообще анекдот. Поварихе этой вообще под тридцать, и она такая страшная… – склонившись, тут же зашептала ей на ухо Карина, комментируя.

– В самом деле? Блин, а он что Бред Пит?

– Может и не Пит, но симпатичный! Возьмем пиво?

– Нет, будем пить шампанское с шоколадом и жареными орешками! – сказала она и поднявшись, подошла к барной стойке, остановившись у кассы и даже не взглянув, на Наташу и Марину, которые разместились тут же, на высоких табуретах. Но каково же было ее изумление и возмущение, когда бармен, даже не взглянув в ее сторону, принялся наполнять бокалы пивом для этих двух. А они в ответ улыбались ему и что-то негромко говорили. А Алина, оскорбленная до глубины души, стояла, не в состоянии сдвинуться с места, даже просто что-то сказать не могла и не сводила с него широко распахнутых зеленых глаз, которые кажется просто искрились от гнева. Он обернулся к ней только после того, как девчонки, взяв пиво, за которое между прочим не заплатили, отошли. Но вместо того, чтобы возмутиться, Алина очаровательно улыбнулась ему. Он же остался совершенно невозмутимым.