- Ну, как хочешь.

- Хорошо, давай, - он протянул руку.

- Не так быстро. – я спрятал телефон за спину. – Я хочу комнату с душем.

- Ладно.

- Да ну?

- На другом этаже есть комнаты с душем.

- Жди, - я начал листать, бормоча достаточно громко:

- Не то…это мне медаль вручают…упс, член…опять…хм, интересно…диплом…кто это?.. Это я в космосе…это я с президентом…не в том смысле…член, член, член…как это вообще?..ладно, потом…а, вот, - я показал ему старое фото с Дня зачисления, где Дэйв обнимал уже обритого меня в белой рубашке, а родители стояли чуть в стороне почти не неловко улыбаясь.

- Не пытайся меня шокировать. Я знаком с Ее святейшеством – после этого ничего в жизни не шокирует.

- Я еще и не начинал. Насмотрелся?

- Еще есть?

- Пара штук. О, кстати! Сейчас я покажу тебе любимую фотку Камиль. Она там даже заморочилась сделать коллаж, - я зашел в отдельную папку и открыл фото разделенное пополам, правая половина заметно лучшего качества. На первый взгляд казалось, что кто-то просто скопировал и немного затонировал левое фото, но, присмотревшись, можно было найти отличия.

На обеих фото был ребенок в черном спортивном костюме, стоящий у бортика катка, улыбаясь и задрав ногу за спину, небрежно придерживая лезвие правой рукой. Только вот слева улыбка ребенка была восторженной, а пацан справа был скорее растерян.

- Не особо помню этот день, но уверен, что это она мне сказала встать именно так.

Бенуа молчал и смотрел. И смотрел. И смотрел. Потом моргнул и сказал:

- А я помню. Было 10 вечера, и меня не могли вытащить с тренировки. Я тогда первый раз идеально сделал связку два плюс полтора оборота, и мне казалось, что теперь я могу все.

- Я тоже дошел до двух оборотов, но потом меня все достало.

- Понятно. Камиль была в восторге?

- Еще в каком! А уж когда я перешел в хоккей… Она утверждала, что это игра для идиотов, не учитывая, что мозгов там нужно хоть как больше, чем в фигурном катании.

- Может, в детстве мы и были похожи, но сейчас, по-моему, ничего общего.

- Я тоже так считаю, и поэтому испытываю некоторую неловкость, когда твоя бывшая заливает пол слюной, глядя на меня.

- Не льсти себе… Какая именно бывшая?

- Я зову ее Алекс, сокращенно от Александра.

- Тем более не льсти себе. Забавно, в твоем возрасте я уже был отцом.

- А кто сказал, что я не отец?

- Что?

- Что?

- Наука так далеко шагнула? Кто из вас мать?

- Придурок, - покачал я головой. – Моя коллега.

- Да ты разносторонний человек! Или неразборчивый.

- Первый вариант. – я не чувствовал особого желания объяснять характер моих отношений с Лидией. – Ты?

- Забавно. Всю жизнь меня преследовали эти инсинуации, но никому и в голову не приходило спросить прямо. Нет, не проникся как-то.

- Это у тебя просто мужика нормального не было. Но ты извращенец калибра покрупнее. Для тебя даже названия не придумали еще. Я этим займусь. Понтификофил? Монахосексуал?

На этом он метнул в меня планшет, и я почувствовал, как по щеке потекла кровь.

- Ну вот, а я так любил это лицо… - я потер щеку, убедившись, что пальцы не достают до кости. – Не дергайся, я не буду тебя бить, ты же инвалид.

- Как будто тебя это останавливает.

- Эй! Я всего один раз вырубил тебя, и то я не знал про твое слабое здоровье. А потом я сдерживался, как бы мне ни хотелось врезать тебе.

- Ты потрясающе благородный человек.

- Что есть, то есть. Пластырь найдешь?

***

Странное дело, мы с Бенуа больше всех друг друга раздражали, но и больше всего общались, особенно после того, как он взял меня к себе на работу. На тупую, грязную, физическую работу, но хоть что-то. Как-то плавно я начал более плотно общаться с Алекс и Евой.

О, Ева… Даже не знаю, с чего тут начать. Вы когда-нибудь чувствовали кровную связь с кем-то? Вот и я нет. До того, как ее увидел. Хотя, может, она просто очень хороший человек.

Нет, зачеркните! Никаких «может»! Ева – очень хороший человек, что абсолютно необъяснимо, при таких-то родителях… Она потрясающая, добрая и милая – то есть ни черта не годится на место Мамы. Немало помогает любить ее то, что мы говорим на одном языке. Вообще, почти вся их обширная семья знает французский, так что хоть здесь я смог выдохнуть, потому что во фритише я неуклонно прогрессирую (я все их ругательства за день выучил – каково?!), но все еще чувствую себя далеко не уверенно.

Кстати, по поводу их французского. Ева, например, определенно, билингв, но их произношение звучит самую малость странно: они иногда ставят ударение на те слова в предложении, которые я бы точно не выделял и делают ненужные паузы. Я уже молчу про идиомы и фразеологизмы. Нет, не могу молчать! Я просто не знаю, с чего они взяли, что некоторые речевые обороты существуют. Наверное, это прямой перевод с фритиша, но я иногда все еще прихожу в растерянность от некоторых опусов, вроде: «Если ты такой умный, почему твои туфли не красные?» или «Мои уши! Из-за тебя снова придется стоять в очереди на Высочайшую исповедь». Нет, это еще ничего! Тут можно догадаться, но вот другой пример: «Чего так мало? На карточке живого места не осталось?» Эту фразу говорит и молодежь, которая понятия не имеет о ее происхождении, и только старики пояснили, что это связано с очень старой системой распределения еды.

Так вот, Ева. Первое, что она сделала, когда мы познакомились, обняла меня и начала гладить по голове и говорить, как ей жаль, что я столько лет «терялся» из семьи. Я был так ошарашен, что не знал, рассмеяться или начать бесконтрольно рыдать от такого приема. Даже позже, когда ее начали вводить в курс моей ситуации, она не начала испытывать ко мне отвращение, а придумывала для меня всякие оправдания еще до того, как я сам успевал что-то объяснить. В общем, я люблю ее, как никогда не любил никого из своей семьи. Меня даже не смущает ее довольно спорный вкус. Она совсем не худая, что не мешает ей носить пуловеры в обтяжку с огромными яркими цветами, шорты, майки и прочие вещи, которые бы выглядели ужасно на ком угодно, но только не на ней. А еще, она плотник! Честное слово! И не какой-то убогий любитель, кое-как собирающий скворечники из готовых деталей, а абсолютно профессиональный опытный плотник! Ну, круто же!

Стоит ли говорить, что когда Алекс в очередной раз доводила Еву до истерики, мне хотелось отправить понтифика в ад каким-нибудь болезненным и неприятным способом. И, конечно, куча людей подумала на меня, когда экс-Мама исчезла. Бенуа так вообще приперся ко мне в выходной в 7 утра. Я, правда, не спал, но не в этом дело! Что за предвзятое отношение? Он даже не поздоровался, а сразу рявкнул:

- Что ты с ней сделал?

- Да с кем, nazzo? – я сделал последнее отжимание и поднялся.

- С Марго!

- Ничего. А ты?

- С чего ты вообще взял?..

- А с чего ты вообще ко МНЕ приперся, когда она…пропала, я полагаю? Это не твое дело. Пусть ее Служба Безопасности ищет.

- Кое-что случилось, - он сел на кровать.

- Фу! Ты точно говоришь про стариковский секс!

- Какого черта?.. Ну ладно, да, но мне еще далеко до статуса старика.

- Если бы не моя легендарная способность контролировать рвотный рефлекс…

- Легендарная что?.. О, schwilze!

- Но, чувак, серьезно? Стой! В большинстве случаев, я вполне могу понять, почему. Скажем, твоя жена – нет вопросов! Но Алекс? Если бы существовало такое понятие, как отрицательная сексуальность, ее бы использовали в качестве иллюстрации!

Он пнул меня по лодыжке, но меня такой ерундой было не остановить.

- Это потому, что она все еще монашка, да, мистер клириколюб?

- Она никакая не монашка.

- О да? Она уволилась с поста понтифика, но из церкви ее пока никто не изгонял.

- О!

- Прозрение! Какой же ты придурок, невероятно! Я все расскажу твоей жене.

- Только попробуй.

- И что ты мне сделаешь? Может, пристрелишь во сне? – мой вопрос подозрительно походил на просьбу. Бенуа посмотрел на меня исподлобья и хмыкнул.