Я: Почему мне никто не сказал?

Все почему-то посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

Т: Мы отдали тело. Без признаков жизни. Окоченевшее. В мешке. С дырой в груди, через которую руку можно просунуть насквозь. Что там было непонятного?

Я ненавидяще посмотрел на него, кивнул, отвернулся от стола и блеванул.

Тано вздохнул, что-то всем сказал, они вышли, и он начал пытать меня своим французским.

- Жаль, что для тебя все так закончилось.

- Пошел ты.

- Государство теперь не в идеальном состоянии. Мы не хотели такого результата.

- Go f*ck yourself with a huge blunt object{?}[А заметили, как ловко я везде удаляю букву u во всех f*ckАХ? Теперь точно никто не догадается, что это за слово!].

- Я говорил с Дэвидом накануне и немного в курсе вашей ситуации.

- Нашей-нашей или нашей-нашей?

- Обеих.

- Только не говори, что вы меня обсуждали.

- Немного. Он очень волновался за тебя. Мама сказала, что тебя казнили, но я опроверг.

- Мы вообще-то встретились до ТОГО, если ты забыл.

- Никогда не забуду. Но он не думал, что передача Большой Печати – это счастливый конец. Он понимал, что все еще опасно, и просил защитить тебя.

- Но вам плевать на эту просьбу, да? Если бы вы пришли на час попозже, я бы наверняка прострелил бы себе уже башку.

- Но ведь нет?

- Пошел ты.

- Хорошо. Я оставлю отца Бальтазара. Он поможет с организацией похорон. Не говори нет, он профессионал. Все лучшее. Как для настоящего главы государства.

- Ладно.

- Я буду недалеко. Смогу помочь или сделать с тобой что-нибудь ужасное.

- Все ужасное уже случилось.

***

Ну не выветрилась из меня наивность, даже к тому моменту, что тут скажешь? Ужасные, унизительные, утомительные, отвратительные и депрессивные вещи продолжали происходить, как ни в чем не бывало.

В тот же день, как только переговорщики удалились, я понял, что дальше откладывать невозможно, и объявил общий сбор. Пришлось что-то съесть, чтобы в довершение всех прелестей еще и в обморок не грохнуться при всех. Насколько я мог судить, кроме темных кругов и слегка красных глаз, внешне я на развалину не походил. Чтобы не сбиваться с мысли, я записал самое важное. Слов этак пять.

- Джентльмены, я понимаю, что абсолютное большинство сейчас находится в полной растерянности, поэтому давайте срочно проясним ситуацию. Первое: наши ребята, которые попали в плен, будут освобождены сегодня, никто из них не пострадал. Второе: мы попали в парадоксальную ситуацию, когда миссия была завершена успешно, но, тем не менее, мы проиграли. Вчера утром был заключен мир с правительством ЕМ после чего Мама римская Александра IX инициировала передачу власти генералу Дэвиду Александру Дженкинсу с переходом всех полномочий. Примерно через пять минут после церемонии передачи печати генерал Дженкинс был убит неизвестным из толпы. На месте были приняты меры к его спасению…я лично находился там…но ничего не помогло, и генерал скончался. Как мне сообщили, это произошло в 12:20. – я отпил воды, откашлялся и продолжал. – Если у кого-то из вас сохранились иллюзии, что без генерала Дженкинса все это имеет какой-то смысл, забудьте. Мы все еще обязаны сохранять перемирие, но у нас нет ни власти, ни привилегий. Нас не отдадут под трибунал, нас не будут судить и не расстреляют. Даже меня не расстреляют… - я усмехнулся. – уж не знаю, почему. Но с этого дня все изменится. Нас разоружают… Впрочем, знаете, у нас еще есть пара часов. Если вы все, как один, хотите забаррикадироваться здесь, держать осаду…около недели, я полагаю, а потом подорвать тут всё вместе с собой, я всецело за.

Я обвел двор взглядом. Несколько человек встрепенулись и тоже стали оглядываться по сторонам, но большинство не проявило заметного энтузиазма.

- Я не предлагаю выйти в город и попробовать устроить вооруженный захват. У нас даже есть какие-то шансы на успех, но я не знаю, что потом со всем этим делать. Я знаю, что у вас были разные мотивы принять участие в этой операции, и я все еще уверен, что для большинства из вас все еще обернется не худшим образом. Вы не останетесь бездомными или безработными. Но всех званий и самой возможности заниматься военной карьерой нас лишают.

Конечно, никто не произнес ни звука – они все еще были на построении, но я видел, как напряглись челюсти и задвигались кадыки, проглатывая комментарии.

- Так что официально я уже не полковник Кёрк, - я впился ногтями в ладони, сцепленных за спиной рук. – Официально я даже уже не Кёрк. Да, это я так пытаюсь, как бы между делом, прокомментировать тот факт, что я стою тут в форме Дженкинса. И это не потому, что мне нечего надеть… О, черт! Все равно это было не так тайно, как нам хотелось бы думать, так что я просто хочу официально подтвердить, что в последние 4 года я был с Дженкинсом в гражданском союзе, и вчера это, вроде как, переросло в брак… Не то, что сейчас это имеет какое-то значение, так что можете забыть эту информацию. – я выдохнул. – Меня оставили пока во главе нашей…группы, и я думаю, в первое время будет полезно сохранить основные принципы взаимоотношений и организационной структуры, но, да, с этого момента мы все – гражданские.

И опять – практически нулевая внешняя реакция, но вполне ощутимые расходящиеся шоковые волны.

- И последнее официальное объявление касается церемонии прощания и похорон. Они настаивают на публичном мероприятии. Я не вижу смысла в этом, если учесть, что местные жители были с ним знакомы жалкие полчаса, если не меньше, но думаю, мы пойдем на это. В общем, все это произойдет через два дня, в полдень. Вольно. Построение…собрание закончено. Операция закончена. В течение дня я буду находится в переговорной и отвечать на вопросы.

Через пару часов пришли люди из их службы безопасности и забрали наше оружие. Но зрелище это было еще то! Они не знали, где и как искать. Они не соблюдали элементарные правила безопасности в ситуации, где вас 30, а других – более 300. Посмотрев час на это невнятное копошение, я сказал Стиву:

- Иди, скажи им, чтобы подогнали транспорт, мы сами все погрузим.

Стив почесал лысину и недоверчиво посмотрел на меня.

- У меня есть инвентаризационные списки, можно будет все сверить, - вздохнул я.

- А то, что здесь хранилось с прошлой операции?

- А ты не так глуп, как я надеялся, старина Стиви. Это все у нас тоже подсчитано и зарегистрировано.

- Что ж, пойду, обрадую их.

К вечеру они кое-как осмотрели наши вещи, а мы заодно подсчитали, что у нас осталось.

Стоит ли говорить, что у меня стало в два раза больше одежды, и что меня это не обрадовало?

Около полуночи заглянул Тано.

- Бенуа ищет вам жилье, - объявил он, усаживаясь напротив меня. Я уронил голову на руки.

- Он просто отправит нас на урановые рудники. Или поселит в доме с постоянной утечкой газа и невзначай бросит непотушенный окурок.

- Нет, в работе он профессионально все делает. – Тано потыкал в меня карандашом, чтобы я посмотрел на него. – Мне сообщили, что с телом закончили. Зайди туда.

- Зачем? Все проверить и подписать акт выполненных работ?

- Думал, ты захочешь увидеть…

- Не хочу! Я достаточно видел.

- Но они до послезавтра закроют его в холодильнике…

- Я же сказал, не хочу! Иди к черту!

- Хорошо. А ты иди спать. Ты пока неплохо справляешься, и я не хочу, чтобы ты дальше свихнулся. Я тут больше никого не знаю, коммуникация пострадает. Последний вопрос: ты будешь что-то говорить на церемонии?

- Зачем? И в качестве кого? Ваши люди так и не поняли, кем был Дэйв и откуда, а тут еще мы. Я уже все здесь сказал.

- Понятно. Хорошо, что ты держишься.

- Нет.

- Что – нет?

- Я не держусь. Я совсем не держусь. Я не могу гарантировать, что сегодня ночью не улечу вниз головой с крыши.

- Не надо. А то все зря будет.

- И так все зря. На мне все еще его кровь, - я дернул вверх рукав. – Видишь? А всё уже заметается под ковер. Тут небольшой приступ икоты случился, но теперь уже все по-старому, возвращаемся к своим делам.