Романо уже говорил по телефону, а Мама передвинулась к Адель и закрыла ей глаза, оставляя на лице две кровавые полосы.

- Так-то… Извини. Я за тебя помолюсь, - она сняла с неё кольцо. – Это тебе больше ни к чему.

***

- Ваше святейшество? – кардинал Романо прошел в кабинет, опираясь на трость.

- Что ты здесь делаешь? Я просила Леонида прийти, - Мама старалась не смотреть на пачку бумаг, подрагивающую в его руке.

- Вот именно поэтому пришел я. Хочу нижайше просить Вас прислушаться к голосу разума и не совершать необдуманных поступков.

- Необдуманных?! При всем уважении, я дала им два дня! Неужели так сложно провести хилатирование? Скоро наши врачи и будут только уметь, что на царапины дуть!

- Не всё так просто. Вы же читали отчеты?

- Я читала, уж будь уверен. Это никакие не отчеты, а сводки с полей сражений, там что ни строчка, так «коллапс легкого», «некроз правого предсердия», «разрыв склеры»… Это никак не сходится с первым диагнозом, это результаты так называемого лечения!

- Вы должны отпустить его, - сказал кардинал.

- Куда? Он, насколько я понимаю, даже не очнулся ещё по-настоящему ни разу.

- Я не это имею в виду. Он под аппаратом искусственной вентиляции, что, формально, запрещено в нашем государстве…

- Да. Потому что на всё воля Божья и мы не имеем права вмешиваться в Его промысел… Но тут особая ситуация!

- В чем её особость? Почему людям запрещено поддерживать жизнь своих близких, а Вам – нет? И ладно бы это был несчастный случай… Мы с Вами знаем, что это было самоубийство, грех тем более тяжкий, что совершил его человек, буквально накануне принявший крещение…

- Тем более! Мы должны сохранить ему жизнь, чтобы он имел возможность искупить свои грехи! Как он может умереть без покаяния? У тебя что, совсем сердца нет?

- Перестаньте! Мне Вы эти аргументы можете не приводить, я прекрасно знаю всю подоплеку. И вот Вам объективная картина: Вы злоупотребляете служебным положением, силы большинства наших профессиональных врачей брошены на борьбу за почти безнадежного пациента, а Вы ещё хотите казнить главного врача!

- Спасибо, что напомнил. Давай приказ.

- Нет, пока Вы не вспомните, как клялись, что не подпишите ни единого смертного приговора.

- В чём дело, Романо? Хочешь стать следующим?

- Если Вы выжили из ума, мне уже все равно, что будет со мной.

- По какому праву ты так со мной говоришь?!

- Кто-то должен Вас остановить.

- Хорошо, мы не казним отца Давида, но я не согласна отключать Бенуа от аппарата. Я просто не могу этого сделать! Не так уж и трудно его вылечить!

- Ваше святейшество, Вы похитили яд из моей лаборатории, он каким-то образом попал в руки третьих лиц, теперь у нас один погибший и один в критическом состоянии, перенесший клиническую смерть и несколько шоковых методов реанимации. Посмотрите на ситуацию со стороны и скажите то, что бы Вы сказали его близким.

- Дети мои, ваш брат совершил очень большую ошибку, последствия которой катастрофичны. Он, в любом случае, не станет прежним, поэтому не мучайте его и положитесь на Божью милость… - произнесла Мама механическим голосом, но тут же всхлипнула.

- Но это неправда! С его мозгом пока все в порядке! Он вчера, когда очнулся, спросил: «Где Адель?»

- Да, кстати, об этом… Вы намерены объяснить мне, почему не оказали ей помощь?

- Это было бесполезно. Я спасала того, кого ещё можно было спасти.

- Не уверен, что Вы говорите правду. У них схожая токсикология, и если бы адреналин вкололи именно ей…

- Хватит уже! Она сама психанула и отравилась! Тоже мне, Джульетта…

- Так что диктует Вам Ваше благоразумие?

- Подождать ещё пару дней. И передайте там, чтобы никто не сообщал ему об этой девушке, когда он очнется.

- Вы, я вижу, настроены оптимистично. Но хочу отметить, что она не просто «эта девушка», а его жена.

- Была. Очень непродолжительное время, к тому же. А теперь оставь меня и отправляйся хвастать, что ты снова смог на меня повлиять… А я пока продолжу редакцию.

- Где Вы уже?

- «Исход». Согласись, немногим удается оставить свое имя в истории рядом с Библией. «Библия Мама Александры IX» - звучит неплохо, не так ли?

- Правда, я думаю, что для столь ответственной работы нужно более подходящее психологическое состояние.

- Я всегда в подходящем состоянии, в этом и есть мое преимущество, я нечеловечески стрессоустойчива.

- Я тоже так думал, но в последнее время моя уверенность пошатнулась…

- Если у тебя есть другие кандидатуры на мое место, предупреди меня заранее, но что-то мне подсказывает, что у тебя уже не хватит сил подготовить нового человека.

- Мы слишком много друг о друге знаем… - вздохнул кардинал.

- Нет. Я, например, не знаю о тебе ничего.

- Иногда незнание – благо.

- Вот и отлично. Я тоже больше ничего не хочу знать. Всё, что мне нужно, это чтобы самое позднее, послезавтра передо мной лежал лист с двумя короткими предложениями: «Больной очнулся. Состояние стабильное».

***

- Разрешите обратиться? – спросил Майор.

- И ты хочешь надо мной поиздеваться? – устало вздохнул Генерал, откинувшись в кресле, - Только не говори, что не слышал, что нас полностью отделили от военного ведомства. Теперь мы какой-то жалкий гражданский проект.

- Я так не считаю. Это величайший и грандиознейший проект… Но я уверен, что Вы и сами это знаете, просто расстроены реконструкцией… Но я по другому вопросу. Как Вы провели сюда Дэйва?

- В твоих глазах я вижу: как Вы посмели провести сюда Дэйва?! Расслабься, Макловски, ему всего 13, он просто проникся атмосферой, о деталях проекта я не распространялся.

- Генерал, ему не всего 13, ему уже 13, он Ваш сын, я думаю, у него все в порядке с мозгами. И он учится в обычной школе, общается с пришедшими…

- Поосторожней, знаешь, что у нас бывает за «пришедших»… Да, он общается и даже дружит с новыми гражданами, что очень обогащает его познания об окружающем мире…бла-бла-бла. Смешно, да половина этих новых граждан и не помнит, откуда они пришли, а их дети в шоке смотрят на старую политическую карту мира!.. А Дэйва я привел, пока численность проектной группы тут не сократили до двадцати человек и не пересадили нас всех в одну комнату без кондиционера. Как я ему тогда буду рассказывать о своей работе?!

- Строго говоря, Вы вообще не должны об этом рассказывать, - осторожно напомнил Майор.

- Брось! Я начинал работу в чем-то грандиозном, дорогостоящем и захватывающем, а мне говорят: просто смотрите, не вмешивайтесь, анализируйте и докладывайте. Новые сведения доставляют, дай Бог, раз в месяц, тут система уже отлажена… Я с ума схожу от безделья!

- Я вчера встретил Марка, он в восторге, - возразил Майор.

- Да они все на седьмом небе от счастья, - как-то слишком громко согласился Генерал. – Ты посмотри темы их докладов на ежегодную закрытую конференцию по проекту, - он достал из ящика стола внушительную стопку листов. – «Динамика развития системы падежей во фритише. Переход от агглютинативного к предложному способу передачи датива». Ты хоть слово тут понимаешь?

- Да, все довольно просто. Так как грамматика языка складывалась довольно стихийно, изначально даже не существовало единого набора падежей. Например, на юге их было 5, а на севере – только 4, отличались и способы выражения…

- Ох, перестань! Я всего лишь хотел показать этим, что не понимаю, какую пользу я могу принести проекту? Все эти языковеды, политологи, экономисты, теологи, психологи – они заняты своим делом, я уважаю и ценю их труд, но поставить руководителем меня? Не вижу логики.