- Эгоистичный fil di hukette! Тебе совсем наплевать, чего хочу я?

- Не совсем, но я как-нибудь переживу это.

- Я тебя ненавижу! – Маргарита бросила на него свой самый злобный взгляд и убежала в комнату одеваться.

- В Заграницу хочешь сбежать? – спокойно спросил Бенуа.

- Не твое дело! – она взяла трубку и быстро набрала номер. – Карло? Машину можешь за мной прислать?.. Потом объясню! У седьмого моста через двадцать минут… Ладно, можешь сам приехать. Рясу мне какую-нибудь захвати или плащ… Да, жду.

- Слушай, а с Жакризи-то что? – как бы между делом спросил Бенуа.

- Не волнуйся, что-нибудь придумаю. И не стесняйтесь и впредь пользоваться мной! – Марго не смотрела на него, оглядывая комнату. – Schwilze, где моя кепка?

Бенуа заглянул за диван и достал ее пыльный головной убор.

- Можешь злиться, но я был рад тебя видеть. И это единственный логичный выход.

- Удачи тебе, сын мой, - так и не взглянув на него, Марго выбежала за дверь.

***

- Даже не представляю, что бы это значило, - сказал Карло.

- Я не скажу ни слова, пока мы не войдем в исповедальню, - сказала Александра. – Это должно остаться между мной и Богом, но ты, как посредник, тоже всё узнаешь.

- Хорошо, ваше святейшество. До своего собора доедем или свернём в церкви-партнеры?

- До своего.

И Александра молчала, пока они не вошли в кабину исповедальни, предварительно выпроводив всех, присутствующих в радиусе 50-ти метров.

- Итак, начнем, - не осознавая этого, Александра попыталась взять на себя ведущую роль. – Это было семейное дело.

- Я так и знал! – воскликнул отец Романо. – Извините, ваше святейшество, но эта мысль гложет меня уже долгие годы! Позвольте признаться Вам, что я многое знаю и почти обо всём догадываюсь. Я не хотел поднимать эту тему, чтобы не смущать Вас, но как Вы могли так долго держать всё в себе? Вы же её навещали?

- Какую еще её? – в раздражении спросила Александра.

- Ну…как…Вашу…дочь, - заставил себя произнести отец Романо.

- Да что вы все заладили! Не видела я её – и не собираюсь!

- Но ведь у Вас нет больше настоящих родственников, - осторожно заметил Романо.

- Ты и это знаешь? Ладно, так даже проще. Ну ладно, это были мои так называемые родственники, и дело действительно серьёзное. Там было одно недоразумение, чтобы его разрешить, нам нужно организовать узконаправленную амнистию… Не путай меня, главная суть не в этом. Ужас в том, что я нарушила обет!

- Который из них? – подавляя дрожь в голосе, спросил Романо.

- Целибат, - сквозь зубы процедила Александра, чувствуя тошнотворное отвращение к себе.

- Ваше…с позволения сказать, святейшество! Вы понимаете, что за этим следует?

- Конечно! Отлучение от церкви, изгнание и невозможность получить прощение. Невозможность искупления даже на смертном одре.

- И вот зная все это, Вы…

- Да, пошла и предалась греху! Но я же этого не планировала!

- Успокойтесь. Давайте разберемся. Это какой-то случайный человек?

- С ума ты сошел, что ли? Я, по-твоему, хожу по улицам и бросаюсь на мужиков?

- Значит, знакомый, - подытожил Романо. – Тот же?

- Да! Ты вот тоже молодец: знал, что я из себя представляю – и ничего не предпринял! Доволен, как всё обернулось?

- Ваше святейшество, я всё время ждал, когда Вы признаетесь, потому что у меня не было 100%-ой уверенности…Да, Вы вес тогда набрали, и другие признаки… Но когда Вы не проговорились и в тот вечер, когда я дал Вам настойку – сомнения просто поглотили меня!

- А может, я хотела, чтобы твоя настойка подействовала. Господи, прости!

- Но то, что я вёл Вас дальше – не попустительство, - отец Романо сделал вид, что не расслышал её реплику. – Я много думал, изучал источники, советовался… При искреннем покаянии домонашеская жизнь перестала бы существовать. Но теперь вопрос: перед постригом Вы исповедовались во всём?

- До последнего деяния. Но не здесь и не как будущий понтифик. Как человеку, простому смертному, мне все отпустили.

- Это хорошо. Значит, я в Вас не ошибся.

- Да ошибся же! Я падшая женщина!

- Это так. Но теперь давайте подумаем, что с этим делать. Он женат?

- Кто?

- Не могу точно сказать, у меня три варианта… Хотя…ледовый стадион. Я прав?

- Да, nazzo, ничего от тебя не скроешь. И нет, он не женат.

- Не ругайтесь во храме Божьем и спасибо, что не нарушили еще одну заповедь. Что ж, принимая во внимание смягчающие обстоятельства, я, властью данной мне…

- Стой! Уж не собираешься ли ты отпустить этот грех?

- Именно так! И я думаю, что наказание Вы придумаете себе сами.

- Так нельзя. А если это снова случиться? Ты тоже просто так всё спустишь?

- Это не просто так. И что значит «снова»? Это, знаете ли, уже слишком!

- Знаю. Но гарантий больше дать не могу. Тогда, перед постригом, я и понятия не имела, как всё это переживу, поэтому могла обещать всё, что угодно. А теперь… Есть то, что неподвластно мне.

- Всё, довольно! – отец Романо захлопнул окошко и вышел из исповедальни. Александра тоже вскоре появилась оттуда, опустилась на колени и молча стала ожидать своей участи.

- Не стойте здесь, ступайте, - Романо не мог себя заставить посмотреть на нее, - Мне нужно хорошо подумать. И молитесь, чтобы дожить до дня принятия решения, иначе так и умрете без покаяния. И только попробуйте снова прикинуться человеком и исповедаться где-то на окраине! Вам это уже не дозволено! – он развернулся и, чуть запинаясь, пошел к выходу, а Александра осталась на коленях, даже не перебравшись к скамеечке. Стыд, душивший её, немного отступал перед болью и самоуничижением.

***

Бенуа хотел незаметно прокрасться в свою комнату, но Джулио каким-то образом даже из кухни почувствовал его появление и безапелляционно сказал:

- Сюда, молодой человек! Я прекрасно знаю, что ты не ночевал дома!

- Это лишь отчасти правда. Я остался в квартире, потому что было слишком поздно, - Бенуа заглянул в кофейник.

- Нечего там искать! В ближайшие недели у нас не будет денег на роскошества. Не знаешь, почему?

- Мне пришлось доплатить рабочим, чтобы они выходили и по субботам.

- Из нашего семейного бюджета? – возмущенно спросил Джулио.

- Ты должен понимать, что чем быстрее мы закончим с реконструкцией, тем быстрее я начну зарабатывать больше… Если этот проект вдруг не закроют, - задумчиво добавил он.

- С чего это?

- Не знаю. Просто плохие предчувствия… Есть хочется, кошмар просто!

- Хорошо, что плохие предчувствия не портят тебе аппетит, - Джулио начал готовить омлет.

Бенуа почти заснул, уронив голову на руки, когда гувернер поставил перед ним тарелку и вдруг спросил:

- Ну, и кто она?

- Нет никакой её! Я просто работал.

- Не ври отцу! Только, ради Бога, пусть это будет не Адель. Я просто не переживу этого, я тебя, сволочь такая, сам в службу порядка сдам!

- Успокойся! Надо же такое придумать… В общем, это была мать Евы.

- Которая умерла? – уточнил Джулио

- Которая «ушла от нас». Вспомни, я всегда говорил именно эту фразу, но по выражению моего лица люди делали самые печальные выводы.

- Быть этого не может! Я был уверен… Ну, и почему я о ней ничего не знаю, не слышал, не видел?

- Так надо. Я сам её последний раз видел, когда Еве и недели не исполнилось. Но всё к лучшему. Думаю, и впредь мы больше не увидимся.